Арсений отрицательно мотнул головой, глядя на Джимов хвост. Длинный красивый волнистый хвост с седыми прядками. Очень хорошо представлялось, как ржавые ножницы (непременно ржавые!) с хрустящим стрекотом криво кромсают тяжёлые густые джимовы волосы. Перо сардонически улыбнулся.

Сейчас впору вскочить, патетично тряся кулаком, и заорать «Мэтт Стабле, я тебе этого не прощу!».

Вместо этого он поднялся с кровати.

– Джим, помощь нужна? Или я вам с Дженни только мешать буду?

– Думаю, у тебя найдутся дела поважнее, – Джим подошёл ближе, положил перебинтованную ладонь на его щёку. Привстал на носки и, негромко шепнув на ухо, – спасибо… – коротко поцеловал в губы.

Лайза демонстративно отвернулась.

– Угу, работай спокойно. Всё сделаем, – вполголоса пробормотал Арсений вслед Файрвуду.

– В Сид снова не получается даже смотреть, Арсений. – Тэн сидела на полу, на подушке. А ещё вчера на том же полу в лужах воды лежали трупы первых жертв «игры».

Он прошёл и сел рядом, на вторую подушку. Пахло сыростью и слегка – палёным.

Сумеречный потолок навис ещё выше. Между ними на полу стояла чаша. В наполняющей её воде отражалась люстра.

– Зачем тогда чаша? – он пальцами попробовал воду. Она была холодная и казалась в сумраке серой.

– Через воду мне легче видеть. Если бы что-то и получилось…

– Исами, – позвал он негромко женщину, смотрящую куда-то в сторону. – Если надо опять поить меня галлюциногенным порошком, я готов. Не надо молчать.

Вместо ответа она протянула руки к чаше. Арсений не успел убрать пальцы, Исами обхватила его ладонь и бережно обмыла в чаше. Часть напитавшей крови бинтов сделала воду розоватой. Раны под намокшими бинтами защипало.

– Кровь – привязка, – заговорила почему-то приглушённо. – Я не сразу поняла. За годы и годы проклятие затронуло многих, тысячи людей. Растворилось в крови, зовёт… Но ты издалека. Твоя кровь чиста.

– Это как-то поможет?

Исами медленно моргнула. Сейчас её глаза казались такими тёмными, что чудилось – в них не было и не может быть бликов.

– Нет. У тебя нет сродства с проклятием, потому тебе сложнее взаимодействовать с ним. Потому порошок и впрямь придётся пить.

Она оставила в покое его руку. Арсений, морщась, вытащил пальцы из воды. С бинта срывались розоватые капли.

Исами шуршала в маленьком ящичке стола. Наконец, извлекла на свет прозрачный пакетик, на дне которого лежали какие-то высушенные коренья.

– Осталось мало, – встряхнула пакет. – Теперь я выпью вместе с тобой. Подай термос…

Арсений послушно подал ей тёплый термос. Женщина взяла с кровати деревянные пестик и ступку. Арсений, догадавшись, пошарил по карманам и протянул ей свой нож.

Он смотрел, как Исами нарезает корень в ступку, затем толчёт его в мелкий порошок.

– Из-за щита может быть труднее видеть врага, зато щит отразит удар его оружия. Так и с твоей кровью. Она послужит нам защитой там… куда мы попадём. Я обезопасила твоей кровью чашу, чтобы тьма не прошла сквозь воду.

Обратив корень в пыль, Исами взяла его за руку. Аккуратно сняла намокший бинт, отложив на опустевшую кровать – с неё утром сняли промокший матрас.

Взяла с пола отложенный нож.

– Нужно совсем немного. Ты мне веришь?

Взгляд тёмных глаз напротив был спокоен, как вода зимой. Такая, которая зияет густой чернотой из предательски припорошенной белоснежным инеем полыньи.

– Да. – После короткого сопротивления. Второй раз, через силу, сумел.

Третьего не будет.

Женщина глубоко порезала подушечку его большого пальца.

– Я забинтую, – она сдвинула его руку так, чтобы кровь капала в ступку, ещё и нарочно сжала края пореза. Тёмные капли впитывались в порошок, оставляя маленькие полусухие кляксы. Когда их стало порядочно много, Исами отпустила руку Пера и залила порошок водой из термоса. Мешала деревянной палочкой, пока смесь не вспенилась, затем протянула ступку ему.

– Пей. Твоя половина.

Арсений послушно заглотал горьковатую гадость. Насколько он помнил, сразу эффекта ждать не приходилось.

– Может, мы попадём туда только через сны, – Исами приняла у него чашку. Выпила свою долю, потом перебралась к нему ближе с рулончиком бинтов и бутыльком перекиси. Последний слегка встряхнула – жидкость едва ли плеснулось на дне. – Мало…

– Ничего, просто перевяжи, – Арсений смотрел, как собственная кровь стекала по коже. Никаких эмоций это не вызывало, только усталое отвращение. Его руку взяли в третий раз. Исами быстро-быстро, как кошка, слизала всю вытекшую кровь. Перо чувствовал движение её языка по коже, мягкое и в чём-то даже ласковое. Потом она протёрла кожу ватой, смоченной остатками перекиси, прижгла сам порез, и на него, всё ещё слегка кровивший, наложила кусочек чистой ткани. Сверху лёг бинт.

– Нам же нечего делать, пока чай не подействует? – спросил Арсений, наблюдая, как палец покрывают плотные умелые слои бинта.

– Нет, – Исами, до этого сосредоточенная, подняла на него взгляд.

Арсений поёрзал на подушке.

– Тогда… поучи меня перевязке, пожалуйста. Джиму всё время некогда.

Чай начал работать только ближе к ночи. Комнаты погрузились в густые сумерки, Джек уже вовсю чертыхался на залетевших комаров, переругиваясь с Роем – тот утверждал, что надо ходить и курить в коридоре, потому что комары от табачного дыма дохнут. А ещё лучше – запустить туда Билла с трубкой.

Арсений слышал, как эти двое спорили, спускаясь в подвал. Прошёл …дцатое испытание в прихожей, когда закружилась голова. Не обратил бы внимания – обычный обескров, но к этому добавился туман по углам и непонятный шёпот на грани слышимости.

Перо привалился к стене, перевести дух.

Началось

Интересно у Исами так же

Проглатывая тошноту под горлом, он завершил испытание и, шатаясь, поплёлся в подвал. Время подходило к одиннадцати. Перед дверью уже выстроилась обречённая очередь. На шатающегося Перо посмотрели без интереса. В мирке Арсения горизонт заваливал густой туман. В нём что-то мерзко шуршало, вызывая спазматически приступы тошноты.

Считала их в этот раз Алиса. Её голос доносился глухо, тяжело. Едва проникал сквозь туман.

Сбоку кто-то прижался.

– Дж…Джим… – пересохшие губы отказывались слушаться.

Руку сжали прохладные пальцы. Ошибка.

– Я буду рядом, Арсений, – шепнула Исами.

Они спустились вместе, но у входа Исами куда-то делась. Арсений доплёлся до своего матраса и рухнул на него.

– Арсень? – рядом зашуршал Джек. – Чего?

– Обескров, – выдал немеющими губами. – Просто уснуть надо.

Между этими же самыми губами попыталось притиснуться что-то рассыпчатое.

– Зубы разожми, – шикнул Файрвуд тихо. Арсений послушно раскрыл рот пошире. В язык толкнулась приторная сладость сахара. – Месяца два в кармане валялся кусок рафинада. Ну, мой карман далёк от звания самого чистого места на земле, так что будет надеяться, тебя не пронесёт. А мне не влетит от Джима за нарушение санитарии.

– Умм, – полусогласился Арсений, из-под полуприкрытых век глядя в пространство. В тумане начали проступать багровые прожилки. Сахар, растворяясь в слюне, растекался во рту сладкой тёплой лужей.

– Спи. – Джек плюхнул на него плед. – Джим щас подвалит.

Арсений слушал, как крыс шуршит рядом, устраиваясь. Утихает.

В подвале ещё долго кружили неясные звуки – шорохи, шаги, шёпот, скрежет лопаток о землю в тоннеле – куда они девают выкопанную землю? Он тяжелеющим мозгом вспомнил, что отравились Зак и Джозеф. Вроде кого-то из них как раз полоскало. Слышался негромкий голос Джима.

– Лайза, двухпроцентный, и отдохни пока. Хорошо…

Всё стихло. Потом Джим спросил у кого-то, видимо, у Зака, сколько пальцев он показывает. Тот тихо ответил, что два, и снова тишина.

Арсений плавал в ней, густеющей капиллярными алыми прожилками, наливающейся, осязаемо плотной. Может, час, может, больше.

С трудом повернулся на бок. Вдалеке погас тёмный свет. Рядом что-то зашуршало и к боку прижалось знакомое тепло. Видеть уже ничего, кроме багровых прожилок, не получалось.