Тебя пугает точка невозврата.
Налёт засохшей еды на дне поддавался с трудом. Шкрябнув по нему ногтями, Арсений понял, что это не лучший вариант – твёрдые частички больно впились под ногти.
Потому что если ты войдёшь в роль, как планировал, от тебя прошлого останутся одни ошмётки.
Будешь подстилкой Кукловода, его личным арт-дизайнером. Да кем угодно. Не собой.
А надо, потому что выбора нет.
И чем больше ты оттягиваешь, тем больше вероятность наблевать на пол. Так сказать, к ногам своего божества.
Вода позади перестала шуршать, и вскоре Кукловод выбрался из душа. Арсений обернулся. Его окинули слегка непонимающим взглядом.
– Интересно ты решил руки занять, – Кукловод потянулся за полотенцем и принялся вытираться. – Продолжишь или мыться пойдёшь?
– А в чём мне, позволь спросить, завтрак готовить, а? Меня от пяти минут не убудет.
– Дело твоё.
Кукловод не стал, как вчера, включать мониторы. Вместо этого вытащил из ящика стола пачку бумаг, откуда-то оттуда же выудил ручку и завалился с ними на кровать.
Арсений спокойно домыл посуду и занялся завтраком. На маленькой одноконфорочной плите безнадёжно поселился нагар выкипевшей еды, и слоёв его было вряд ли меньше, чем пластов земли в какой-нибудь кайнозойской эре. В холодильнике нашёлся кусок вчерашней ветчины, в пакете внизу – картофель. Отборный, мытый, круглый, но уже слегка подвявший. Мысль, что Кукловод попросту чистить картошку не умеет, слегка подняла настроение.
Правда, вскоре улыбаться расхотелось – чистить его израненными руками было не так уж и просто.
Придётся просить антисептик. У него должен быть.
Арсений рассеянно оглядел ранку на пальце, в красном обескровленном зеве которой уже засели частички кожуры.
Пройдя через парочку кругов если не ада, то чистилища чистки болящими руками, через полчаса он стал обладателем полной сковороды порубленной кое-как жареной картошки. Зато она исходила горячим паром и умопомрачительно пахла какой-то непонятной приправой, пакетик которой обнаружился под столом. Ветчину Перо с сожалением разделил пополам и плюхнул в картошку разогреть за несколько минут до готовности. Особого желания делиться с Кукловодом не было, но его физическое состояние надо было поддерживать в норме. Недоедание к норме явно не относилось.
Выскребя из сковороды всё на две тарелки, Арсений подтащил к Кукловоду его тарелку на стуле.
– Лучше есть пока горячее. Я кто угодно, но не кулинар от бога.
Сходил за своей тарелкой и уселся с ней на стул посреди комнаты. Теперь, когда душевные терзания были более-менее позади, представилась возможность оглядеть комнату получше. Особенно – рисунки по стенам.
Кукловод потянул носом, отвлекаясь от бумаг.
– Ты уверен, что это стоило твоего времени? – Поднял брови, рассматривая предложенное. – Можно было сделать бутерброды.
– Они не горяш-щие, – запротестовал Арсений сквозь картошку, – а горяш-шия делать не хочу. В шледущий раз.
– Ты попросту потратил время зря. – Кукловод отложил бумаги. На еду он взирал со смесью слабого интереса и неодобрения. – Откуда пристрастие к горячему?
– Открою тебе невероятную истину – оно есть у всех людей, – отозвался Арсений неохотно. Хотелось жрать, а его заставляли разводить полемику. – По крайней мере я не встречал ни одного, кто любил бы сухомятку больше, а я перевидал на своём веку многих.
Кукловод всё ещё не одобрял, это было видно. Но есть начал.
– К тому же, – продолжил Арсений на волне озарения, взмахнув вилкой, – если всё время перебиваться бутербродами, можно заработать гастрит. Это когда желудок скручивает жуткой болью, человек даже разогнуться не может. У знакомого были приступы, я видел.
К последнему предложению он весомо ткнул вилкой в пласт поджаристой картофелины.
Вряд ли такая еда здоровой считается кстати…
– Гастрит, говоришь? – Вот теперь во взгляде Кукловода появился интерес. Даже на картошку перед собой он стал смотреть не с таким презрением.
– Ну да. Потом язва. Это когда рвёт кровью, – буднично подытожил Арсений, готовясь вонзить зубы в кусок ветчины – его он приберегал напоследок. А ещё он старался не расхохотаться.
Аха-ха я страшен и коварен как страшный… кто? Ну хрен с ним. Мне даже не стыдно.
– Хочешь сказать, если мне питаться так, – Кукловод обвёл вилкой свою тарелку, – то этого не будет?
– И так, и... Потом суп сварю. Завтра. Но чего-нибудь нормальное хотя бы раз в день съесть надо. Я вполне могу готовить завтрак, пока ты работаешь утром. Это один час.
– Нужно тратить один час утром на еду, чтобы не было проблем с кишечником и желудком, – резюмировал Кукловод, мрачнея. – Ещё один бесполезный час.
– Тело, знаешь ли, вообще отнимает кучу времени. Вспомни, сколько я трачу на тренировки. А без этого я бы походил... – Арсений задумался, какой пример можно было бы привести Кукловоду для наглядности, – да вот на Донована. Тощий и хлипкий. И простуду хватал бы на раз-два.
– Я всё же не хочу тратить столько времени на... – Кукловод поморщился. В то же время он выглядел немного растерянным.
Арсению подумалось, что лучше не упоминать о том, что Джон справлялся со всем этим и спокойно успевал управлять особняком, и вместо этого заметил негромко, глядя на Кукловода поверх тарелки:
– Боюсь, нас в этом мире никто не спросил. Либо следуй правилам, либо будешь мучиться. Жестоко, правда?
– У этого мира нерациональный распорядитель. – Кукловод мрачно жевал. С бумагами он справлялся с большим удовольствием.
– Ну, если бы было в нашей власти сменить распорядителя... – Арсений постарался не улыбаться. Он только что выиграл бой за нормальный завтрак, а это дорогого стоило, даже не понятой Кукловодом аллюзии. По крайней мере, загибаться от несварения желудка тут он не будет.
Доев, он утащил тарелку в раковину и оттуда же проинформировал, что идёт мыться. Кукловод явно заинтересовался, даже голову от тарелки поднял, но Арсений быстро разделся, чтобы не провоцировать его раньше времени, и влез в душ. Спустя две секунды напор холодной воды дал по коже, смывая ощущение ночной истасканности.
А как-нибудь я сварю ему овсянки, – мысль не лишена была лёгкого мстительного удовольствия. – С мёдом, если найдётся. Это я к ней уже адаптированный…
Кукловод был мрачен. Его беспокоили две мысли. Во-первых, он прикидывал, насколько уже мог испортить себе желудок своим питанием. Во-вторых, нужно было начинать учиться готовить, тратить на это время – которого и так не особенно много.
Всё это было глупо, нелепо и абсурдно. Любимое компьютерное кресло жалобно поскрипывало под медленно вращающимся на нём хозяином.
От раздумий его отвлекло то, что фоновый шум льющейся воды смолк.
Кукловод обратил внимание на загадочно колышущуюся занавеску.
Что он там?
Ещё на унитазе решил посидеть?
Сначала из-за колышущегося края высунулся локоть Пера. Потом кусочек облачённой в трусы задницы.
Всё спряталось.
Начало интриговало.
И, наконец, занавеска отдёрнулась, являя взору Кукловода влажного, распаренного после душа и почему-то полуодетого Арсеня. Проще говоря, Перо был в джинсах. И теперь стоял в занавесочном проёме со странным загадочно-самодовольным видом.
– А ты… зачем оделся? – Кукловод уже начал с беспокойством подозревать, что ходить голым после душа тоже вредно.
– Всё нормально, – Арсень говорил негромко, успокаивающе. Чем-то это напоминало скрипение кота и странным образом завораживало. – Щас я одетым не буду.
– Ты оделся для того, чтобы тут же раздеться? – Кукловод всё ещё недоумевал. Но и радовался, что вредным ходить голышом после душа не оказалось.
– А ты никогда не думал, что интересней не сразу получить желаемое, а? – всё тем же гипнотизирующим голосом продолжил Перо, подходя чуть ближе. – Ты же любишь играть.
Пахло от Пера потрясающе. Влажная кожа, немного – мылом Джона, остаточное – его собственный запах. Подпустив Арсеня поближе, Кукловод привлёк его к себе, провёл носом по влажной, в капельках воды, груди. А ещё от него буквально дышало жаром распаренной кожи и собственным жаром.
