– Elis… Elis Green… – Сознание вдруг проясняется. Собственная ухватившаяся за стену рука в полумраке коридорчика кажется необычайно чёткой. – Элис Грин…

Он срывается с места. Не помня себя, взлетает на второй этаж. Едва вписывается в поворот коридора, пулей проносится по узкой лесенке, ведущей в его комнату.

Джим, хвала потолку, на месте, судя по сырому полотенцу на голове, недавно вернулся с пробежки и принимал душ.

– Джим… там… Алиса… Элис… Фотографии…

– Сядь, Арсень. – Док отложил книжку и похлопал рядом с собой по покрывалу. Арсений плюхнулся туда без лишних вопросов.

– А ты откуда об Элис знаешь? – поинтересовался Джим, успокаивающе касаясь его поясницы.

– Да… так. Упоминала при мне один раз, – буркнул Арсений. – А ты что, в курсе?

– И при мне она один раз упоминала, – негромко отозвался Файрвуд, пристраиваясь за его спиной. Его ладони легли на спину, прошлись сверху вниз. – Не помешало бы… О чём я? Ну да, вчера, когда с Биллом сидели над материалами, я понял. Всё-таки тот погибший следователь оставил информацию об Алисе, пусть она и заключалась в двух одинаковых буквах на нескольких фотографиях. Только Биллу не сказал… не знаю, почему, даже не спрашивай.

– Все уже всё знают… а я-то думал, что тут самый умный буду, – хмыкнул Арсений, слегка подаваясь назад. Очень уж хотелось ощущать тёплые ладони Файрвуда.

Особливо к этому майка располагает, н-да…

Пальцы Джима тем временем слегка надавили справа, куда-то ближе к шее, и острая вспышка тянущей боли заставила Перо недовольно зашипеть.

Джим отстранился, снова вернувшись на свою позицию, уложил книгу.

– Напомни вечером сделать тебе массаж. Надо, – сказал весомо, перехватив взгляд Арсения. – Я так понимаю, тебя на вчерашнем дежурстве продуло.

– Садист, – вздохнул Перо. Сдёрнул со спинки стула рубашку, натянул. – Так если ты понял, что эти инициалы – об Алисе, тогда…

– Ещё одно доказательство того, что она причастна к делу, не более. Прямых доказательств у нас по-прежнему…

– Естественно… – Арсений, раздражённо выдохнув, упал на покрывало, рядом с ногами Джима и стопками книг. – Какие, нафиг, доказательства? Надо наведаться в комнату к ней и перевернуть там всё верх дном, и все дела. Саму Алису обыскать, если понадобится. Не понимаю, чего Билл не разрешает…

– Если такое провернуть сейчас, хаос достигнет вселенских масштабов, – Джим задумчиво перевернул страницу книги.

– Дженни выразилась более изящно. Сказала – мы опустимся на новый круг ада… – Арсений извернулся, упершись затылком в матрас, чтобы видеть выражение лица Файрвуда. – Она, кстати, заставила Билла назвать имена подозреваемых. И да… что-то с ней происходит. Это заметно.

– Сейчас единственное, что мы можем для неё сделать – принять её любой. – Джим склонил голову. – Её можно понять. Друг, добрый мальчик из детства, оказался маньяком с раздвоением личности. Запер её в доме. Вот ты – как бы реагировал?

Перо вернул голову в прежнее положение и со вздохом поднялся.

– Ну… обалдел бы, наверное… Да уж. Ладно, пойду дежурить. После обеда заскочу…

– Да, Билл приходил просматривать записи, – Джим кивнул в сторону компьютера. – Одна была та самая, где Алиса обнаружила пропажу газет. Звука не было, так что пришлось довольствоваться немым кино… хотя и так всё понятно. Мэтт ей что-то сказал, после чего она полезла в стол, нашла вашу подмену и пришла в ярость. Потом, кажется, вообще потеряла контроль над собой. Она боится. Для убийцы, тем более женщины – характерное поведение. Мне кажется, мы загнали её в угол, осталось только найти последнее доказательство…

– Да, а вот он-то, – Арсений, не оборачиваясь, через плечо ткнул в камеру пальцем, – он чего молчит? Хоть бы слово или полслова, вообще хоть что-нибудь!

Он вдруг понял, что почти орёт. Замолчал. Помотал головой. Как и ожидалось, Файрвуд внимательно смотрел на него, даже чуть сощурился.

– Ты заметил?

– За последнюю неделю ни один из них ни с кем не говорил.

– Арсень.

– Я пойду. Джек на кухне ждёт.

Перо быстрым шагом вышел из комнаты, машинально уже нашаривая в кармане сумки полупустую сигаретную пачку.

Неделю Кукловод молчал. Арсений, едва удавалось остаться одному, смотрел на камеры, иногда подолгу, застывал в коридоре напротив. Особенно во время ночных патрулирований коридоров, когда они охраняли от диверсионных набегов ворон комнаты своих же, да и в целом не давали воронам шастать по ночам с непонятными целями по особняку.

Сдав дежурство, шёл курить. Носился во дворе. После обливаний холодной водой забурялся в старую комнату Джека – «больничная палата» пустовала – пристраивался за столом у лампы и час-два черкал наброски. Тьма. Щупальца. Мёртвое озеро. Тела обугленных марионеток…

Прятал листы в сумку и сжигал в камине гостиной ещё до обеда.

– Я точно не понимаю, но… – Исами коснулась ладонью исходящей паром чашки. – Это похоже на вольт, только наоборот. В учениях есть понятие предмета-вольта, который ментально связывается с объектом. После такой связки, воздействуя на предмет, ты в равной степени воздействуешь и на объект, с которым вольт отождествлён…

– Как магия вуду... А наоборот-то почему?

Дотянуться до своей чашки. Взять, отхлебнуть чай. Не почувствовать вкуса.

– Мне так кажется. Ты ведь рисуешь с определённой целью. И почему-то… – она чуть нахмурилась, заглянув на дно чашки. – Ты вытягиваешь из этой реальности вероятности смертей.

Некоторое время вообще не мог понять, о чём она. Смотрел, не верил ушам. Выглотал безвкусный чай.

– Но там Эрика…

– Ты рисовал её до или после её смерти?

Встряхнуть головой, приводя мысли в порядок. Сквозь доски падает закатный свет. Подсвечивает плахи на окне, руки и профиль Исами красноватым. Стирает линии, обращая их в мутное ничто.

– После… А всего там семь марионеток… И мы с тобой.

– Мы умираем, я помню.

– Значит, никогда не умрём?

Исами – плохо видно в алом закатном свете – чуть склонилась вперёд. Тень от доски на стекле упала на её лицо, проявив, вернув из алого небытия черты.

– Мы – не знаю. Но если я права, ты вытащил из ткани реальности те нити, которые могли привести к смерти остальных марионеток. Здесь, под руками Кукловода, они в безопасности.

Откинуться на спинку кресла. Закрыть глаза. Слабо верится, но лучше уж верить в такое, чем… не пойми во что.

– Джек, Джим, Дженни, Лайза, Джим-подпольщик, хвостатый, Зак… Восьмой, в набросках, была Эрика. Я не стал писать её в виде марионетки, передумал в последний момент. А мы, получается…

– На грани, если верить этому портрету. Но Перья всегда на грани.– Исами поправила алую ленту в волосах. Отставила чашку, поднялась. – Арсений, ты отдохнул? Сегодня лучше начать тренировку пораньше…

– Джек, Джим. Дженни… – Арсений, остановившись у стола, вперился в кухонную стенку. Если эта безумная мысль Исами была правдой, то он готов был писать портрет хоть собственной кровью.

– Арсень, блин, чего там бормочешь? – вырвал его из оцепенения голос Джека. Он пристроился на скамеечке, рядом с помешивающей в кастрюле Дженни, и чистил картошку. – Ящик с овощами из кладовки, давай, живо.

– Что, скучно стало с тазиком картошки в обнимку? На морковку с луком потянуло? – Перо растянул губы в привычную уже ухмылку и по пути до двери шмякнул крыса по шее полотенцем. – Щас всё будет.

Комментарий к 4 апреля (утро) Das ist der Krieg* (нем.) – “это война”

C'est la vie** (фр.) – “такова жизнь”

Le temps perdu ne se rattrape jamais*** (фр.) – “потерянное время не вернёшь”

Call me Elis…E-lis, Is it really difficult for you?****(англ.) – “зови меня Элис... Э-лис, неужели для тебя это так сложно?”

====== 4 апреля (день) ======

Джим работал за лабораторным столом – размышлял, стоит ли, пока выдались спокойные полчаса, синтезировать немного нашатырного спирта, когда его вдруг осенило. Сто раз корил себя за то, что расслабился, за то, что перестал с должным вниманием воспринимать поступающую по делу информацию – и вот. Снова за старое.