– Ничё я не пишу, опух, что ли?.. – непривычно возмущённый голос молодого подпольщика.

– Да откуда я знаю, – тихое Арсеня. Он елозит тряпкой перед камином, пока кто-то ещё третий – Джек не понял, кто – выгребает лишнюю золу. С лохмотьями его писем. – Он нас в библиотеке точно слышал. А он теперь, бьюсь об заклад, слушает всё, что я говорю. А мой паспорт там…

При чём тут

Кукловод?

– Подумает, что документы поддельные? – Джим, тихо и встревоженно.

– А смысл кому-то подделывать дату на десять лет… Вообще ничего не пойму уже.

– Да, я тоже, – почти со злостью. – Всё катится к ёбаным… чертям.

Арсень перестаёт тереть пол.

Джеку делается совсем уж не по себе. Чтобы брат, да матом – это…

– Твою мать, – тихо и обречённо. Почему-то сразу представилось, что Перо сейчас опирается на швабру и глаза закрыл. Или нет, зажмурился. – Джим, а может, мне это всё-таки приснилось, а? Ущипни куда-нить, будь другом…

Брат что-то отвечает – но Джек не слышит, что: рядом, у дивана, радостно взвыли подпольщики, уговорившие Рича сочинить стих к завтрашнему празднику.

Люди активно елозят мокрыми тряпкоподобными субстанциями по всем горизонтальным поверхностям. Выпендрился только Рой – раздобыл где-то метёлочку для пыли, теперь ходит с важным видом, обмахивает полки, да походя контролирует деятельность собратьев по уборке.

Джим около пятнадцати минут назад передал швабру забежавшему подпольщику – им было нужнее. Теперь сам сидел с тряпкой, протирал закоптившуюся решётку камина. Вода в тазике – ему выделили отдельный, не работать же сажной водой остальным – уже была непроглядно чёрной. И холодной, руки, опускающие тряпку, почти покрывались гусиной кожей. И отжимать было очень и очень неприятно.

Арсень беззлобно переругивался с Роем. Рой, по-видимому, любил его подзуживать, что неудивительно – словами Перо явно манипулировало получше многих в этом особняке. К тому же обычно мало кто мог сравниться в наглости и иронии с медведеподобным подпольщиком.

Но сегодня Арсень явно сдавал. И именно это всерьёз беспокоило Джима.

А младший, занявший кресло, выглядел хмурым и подозрительным. Он уже отвык от обыкновения зрячих рассматривать что-либо. Взгляд был почти неподвижен, лишь изредка он оглядывал комнату в целом, будто прикидывая расположение в ней предметов и людей. После снова – неподвижно уставится в одну точку где-то перед собой.

Сейчас вот нахмурился, губы поджал.

Джим поскрёб ногтем особенно упрямый участок сажи.

– Э… Джим… – нерешительное рядом. Обернувшись, Файрвуд узрел нерешительно топчущегося Ричарда. Улыбнулся ему.

– Да, слушаю.

– У вас… тебя… вода грязная. А я в туалет. Набрать новой?

– Спасибо, но я почти закончил, – Джим указал тряпкой на почти чистую решётку. – Потом отнесу сам.

– Ну… ага.

Вежливый подпольщик, неопределённо покивав, дескать, уж извините за беспокойство, удалился.

– Вот же неслух, – Рой отчитывал Зака. Тот насупился, но всем видом выражал готовность спорить до конца. – Ну кто тебя учил цветы поливать?

– Никто не учил, – пацан упрямо сжал кулаки, – а чему тут учить-то?

– А листья, листья кто протирать будет?

Рой с победоносным видом провёл пальцем по верхней стороне листа широколиственного растения и продемонстрировал подушечку Заку. Тот засопел ещё громче.

– Берёшь тряпочку, и, знаешь…

– Вас, парни, слышно со второго этажа.

Билл зашёл незаметно. Разве что Джек мог услышать, остальные, увлечённые либо уборкой, либо наблюдающие за чудачествами Роя, вряд ли заметили его появление. Джим вот не заметил, но, услышав голос старого следователя, испытал огромное облегчение.

Хоть потише станет, а то голос у Роя под стать внешности.

– На вверенном мне участке, – Рой подобрался и отдал шуточную честь, но Билл не дал ему довыпендриваться.

– Это кто тебе участок вверил, а?

– Они и вверили, – Рой обвёл метёлочкой для пыли окружающее пространство.

– Никто не вверял, – тут же раздались возмущённые голоса.

– Сам командовать начал.

– Да, да! – Закери воодушевился, – Ходит тут… командует!

Конец его возмущённой речи сопроводил звук лёгкого подзатыльника – Билл постарался. Паренёк насупился, потирая будто бы ушибленный затылок, но больше выступать не стал.

– Ну так вы не возражали, вот я и принял командование, – Роя было не смутить.

Снова подзатыльник. На этот раз от Билла – к Рою. Второй явно был оскорблён этим в лучших чувствах.

– Орёшь на весь особняк, да ещё и не делаешь ничего.

– Пыль! – Тот продемонстрировал ему метёлочку, – Я протираю Пыль!

– Швабру в зубы, и вперёд, – Билл отобрал его орудие труда. – И не тут, а в коридор.

– А чего в коридор-то?

– Под моим присмотром будешь. Всё, – старый подпольщик негромко хлопнул в ладоши, – Работаем. Рой – за мной.

После ухода шебутного подпольщика действительно установились относительные тишина и порядок. Работники шуршали швабрами и тряпками, негромко переговаривались.

Протерев решётки на последний раз и выполоскав тряпку, Джим уже было собрался идти, но его окликнул брат.

Джим остановился, чтобы тот мог подойти. Выглядел он ещё более недовольным, чем пару минут назад, до прихода Билла.

– Вы, блин, – зашипел рассерженно. Благо в общем жужжании его вряд ли кто услышал бы, а с потерей зрения брат научился говорить тихо. – Вы, оба. Чего натворили опять?

– Мы? – Джим даже слегка опустил прижатый к груди тазик.

– Ну блин… Ты, Арсень. Оба как… не знаю. Точно что-то случилось. Так что выкладывай.

Джим замолчал, прикидывая.

Рассказывать тут – долго, да и смысла нет говорить что-то без Арсеня. Если подзывать его – их переговаривающаяся троица точно привлечёт лишнее внимание. Идти в ванную, которая рядом – туда постоянно за водой шастают, а в чулан – за швабрами. Плюс на втором этаже дежурные последователи, караулящие запертую Алису.

В шкафу втроём не поместятся.

Джеку его молчание явно не нравилось.

– Слушай, говори уже, или…

Джим кивнул. Брат замолчал.

– Я в ванную на втором этаже, – старший указал глазами на тазик, – воду вылить, всё такое. Ты подходишь к Арсеню, обрисовываешь ситуацию – но тихо, и через пару минут подходите туда же. Решили?

Тот, шикнув сквозь зубы, отошёл.

Минут не через пару, а через все десять, когда Джим успел и тазик промыть, и тряпку, и руки вымыть, и замёрзнуть, они подошли.

Застряли бы в проходе, если бы Арсень вовремя не сообразил уступить дорогу. Джек протиснулся мимо него, встал у стенки.

– Ну? Какие у вас там ещё поддельные паспорта и при чём тут Кукловод?

– Во слух… – восхищённо пробормотал Арсень. Он уже устроился на бортике ванной, и не просто так, а полотенце под задницу подложил.

Джим медленно переводил взгляд с одного на другого.

– Итак… Джек, то что ты слышал, не про поддельный паспорт. Паспорт самый настоящий, принадлежит Арсеню. Арсень, начни уже. Я не могу за тебя всё рассказать, ты же главное лицо.

Арсень почесал затылок, и, вздохнув, начал.

Джек, умница, его не прервал ни разу. Но его взгляд, с каждый словом становящийся подозрительнее, явно не говорил в пользу того, что им поверили. Поэтому, когда рассказ закончился, он выждал ещё несколько секунд и с видом «ну, что вы ещё расскажете?», два раза хлопнул в ладоши.

– Слушайте, я не против фантастики, но её тут и так через край, – брат стоял, прислонившись плечом к холодной стене. В другой ситуации Джим не спустил бы это на тормозах, но тут решил, что есть проблемы поважнее. Убедить брата, например. Что сложно – он и сам не объяснил бы, почему верит, вся его материалистическая сущность против такой веры бунтовала.

– Да не фантастика это, – судя по тону, Арсеню крайне надоело объяснять одно и то же разным людям. – Спроси Леонарда, если не веришь. А мне принесите кто-нибудь бутерброд и плед, а то я устал и задолбался.

– Да, конечно, прямо в ванной и уляжешься, – тут Джим смолчать не мог.