– Ну не… с меня пример тоже брать не надо. Ты ж хороший человек… В общем… не знаю я, чего говорить, – наконец, честно признал Арсений. Взгляд невольно поймали собой извивы сигаретного дыма. – Просто не надо так… крови хотя бы не надо. Потом ничего ладонями чуять не будешь. Я вот не чую. – Перо шмыгнул носом и оглядел двор в поисках хоть какой-то зацепки на тему, что ему говорить дальше. Зацепки, как и следовало ожидать, не обнаружилось. – Ладно тогда, мешать больше не буду. И это… не простужайся.

– Арсень, вот если ты мне помочь хочешь, веди себя как обычно, и всё. – Сигарета, дотлевающая на холодном камне, жалобно зашипела, раздавленная кроссовкой мальчишки. – Вот я серьёзно сейчас. Ну там… я – обычный подпольщик, наравне с остальными, всё такое. А то мне вот это твоё слушать… капец, в общем.

– Ага, – сказал Арсений, чтобы хоть что-то сказать. Теперь взгляд застрял на кроссовке, раздавившем окурок. – Ладно, – он поднял голову и прищурился, ловя тоскливый взгляд подпольщика в темноте. – Но ты всё равно руки лишний раз не дербань. Не то тебя… некоторые штатские на овсянку посадят. Взвоешь, как посадят, нынешняя жизнь сказкой покажется.

– Уже испробовал. – Кроссовка пнула невинный растоптанный окурок, и Майкл, втянув голову в плечи, пошёл обратно, в особняк.

Всё с тобой будет нормально.

Правда, далеко не сразу.

Арсений, скривив губы, смотрел ему вслед. Потом развернулся в противоположную сторону и сорвался сразу в полную скорость, без разминочного.

Он пришёл, когда Алиса в очередной раз не могла уснуть. Наблюдала завороженно за танцем теней вне светового круга, со страхом, с затаённой дрожью внутри. Где-то на самой глубине сознания напевала Элис – песни из их общего циркового прошлого, Элис их любила. Сумасшедшая бестия.

Тени шептали, клубились, запускали тонкие щупы в круг света от лампы.

Ночь, тишина. Только их шёпот, да свои, ещё более страшные мысли – о разгневанном Учителе, о неизвестно чему радующейся Элис. О Мэтте Алиса больше не думала, выкинула из головы, из жизни, как отработанный материал.

Но он пришёл. Приоткрыл дверь, тихонько так, зашёл практически бесшумно. Точно просчитал всё, что никого у неё в комнате нет, и не предвидится, что в коридоре безлюдно. Шаги – почти неслышные, вкрадчивые, так изящно переплетающиеся с шёпотом теней…

Алиса скривилась. Теперь, не испытывая к Мэтту прежнего расположения, она испытывала какое-то иррациональное отвращение к этому человеку.

– Зачем пришёл?

– Я понимаю, ты злишься, Алиса, – заговорил он просительным тоном. Руки с удивительно тонкими для такого явно нехрупкого человека пальцами легли на спинку стоящего у кровати стула. Легонько побарабанили по лакированному дереву. Теперь Алиса видела только их – сама фигура Стабле оставалась в полутени, за пределами светового круга лампы. – Но я могу надеяться на то, что меня выслушают? Всего лишь выслушают, старая подруга, я не стану просить большего.

– Не юли и проваливай. – Алиса, слегка оперевшись на ладони, подтянула неповоротливое тело поближе к кроватной спинке. Нога ещё болела, хоть и меньше. – Я тебя… не хочу видеть. Слышать тоже.

– Ну-ну-ну, Алиса, – Мэтт быстро обошёл стул и уселся на него, примерно уложив бледные длиннопалые руки на коленях, – ты же умная девочка. Кто наплёл, что я тебя бросил, неужто этот горе-умник Форс? Он всегда любил настраивать людей друг против друга. Сначала Тэн, которая ополчилась на меня из-за его россказней, – он весь подался вперёд, в то время как неспокойные пальцы нервно мяли потёртую ткань брюк, – потом Учитель… Впрочем, мы не обо мне говорим, да. Алиса, ну подумай, я утащил тебя на ту половину дома – неужели чтобы бросить? Тогда почему не оставил истекать кровью на пороге спальни?

– Мне больше делать нечего, как раздумывать о причинах твоих поступков.

Алиса скрестила руки на груди. Мэтт всегда был превосходным актёром, поэтому, как бы логично ни выглядели его слова, расслабляться не стоило.

Мэттью Стабле. Нервный тип со шрамом на лице. Странный, изворотливый… хотя и обаятельный, конечно. С друзьями.

– Я тебя не бросал! – воскликнул он трагичным шёпотом, всплеснув руками, и снова наклонился вперёд, ближе к ней. – Я, как мог, остановил кровь, ещё пришлось переждать – сработавший капкан наделал в доме переполоху. Ещё и этот их Перо носился повсюду… А ты не приходила в себя, и на следующее утро я рискнул сделать вылазку за бинтами, когда Форс… Кто же знал, что он именно в этот момент будет ошиваться по второй половине особняка? Он наткнулся на тебя как раз тогда, когда меня не было рядом, – одна из тонких бледных рук осторожно протянулась и легла на локоть женщины, – утащил…

Алиса убрала его руку.

Да, убедительно. Очень убедительно. И именно это её очень напрягало.

К тому же Мэтт не нравился Элис. А уж у неё было звериное чутьё.

– Ты всегда умел красиво составлять слова в предложения. – Она напряжённо следила за движениями Стабле. Очень уж тот норовил присесть к ней поближе. – Ну хорошо, излагай. Я слушаю.

– Ты спросишь, почему я не пришёл раньше, почему не поддержал тебя? – Мэтт как-то нервно передёрнул плечами и обернулся на скрытую полутьмой комнаты дверь. – Во-первых, мне казалось, что вокруг твоей постели и так толпится множество сочувствующих лиц. Ну а во-вторых… – На этот раз рука, не решаясь тронуть Алису, легла на одеяло рядом, и Мэтт странным, быстрым содроганием уголков губ изобразил улыбку, – месть требует времени. Не всегда, конечно, но зачастую, зачастую… Хочешь узнать, что происходит с любителями устраивать капканы и западни для невинных людей? Тогда сегодня ночью, а лучше завтра утром – чтобы не вызвать подозрений, конечно – поинтересуйся у своих воробышков, какие слухи ходят о Форсе.

– Мэтт, прекращай ходить вокруг да около. Говори чётко и по делу.

– А что тут непонятного? – Мэтт откинулся на спинку стула. – Я отплатил ему за твою боль, девочка моя. Он устроил капкан-ловушку? Отлично, я не стал изобретать велосипед и сделал то же самое. Хлоп! – он резко соединил кончики пальцев перед собой, изображая захлопнувшиеся челюсти капкана. – Цепь, пружина, железные зубья, немного снотворного и тёмная-тёмная лестница в погреб… – почти что пропел, глядя поверх клина из пальцев на Алису, – и я уже знаю, что Райан попался. Другой вопрос, когда его найдут… на той половине.

Райан попался…

Это прозвучало почти как музыка.

О да, Алиса очень не любила Райана. Мерзкий, самодовольный тип, с каких-то радостей возомнивший себя приближённым Учителя. Пусть хоть сдохнет там, под лестницей. Особняк чище только станет.

Губы Алисы растянулись в недоброй улыбке.

– Попался, говоришь?

Мэтт часто-часто закивал.

– Попался, попался. Я, знаешь ли, терпеть не могу халтуру и сделал всё как следует: снотворного много, место тихое. Ты рада?

– Рада.

Спина, напряжённая до этого, расслабилась, и Алиса опёрлась ей о спинку кровати. Несмотря на то, что ей в лопатку больно упирался угол, она была счастлива. Не только из-за попавшегося Райана, но и из-за того, что Мэтт оказался не предателем.

Хотя во втором она старалась себе не признаваться.

Мэтт по-совиному склонил голову набок и смотрел на неё, постукивая пальцами по своему колену. Неверный свет лампы высветил его шрам – тёмный, неровный.

– Ну хорошо. Верю. – Алиса слегка сползла под одеяло, натянула его на озябшие плечи.

– Ох, ну наконец-то! – он поёрзал на стуле и улыбнулся. Вроде бы и дружелюбно, но в этом всё равно было что-то напряжённое. При этом смотреть продолжал искоса, по-птичьи. – Трудно жить, зная, что все тебя ненавидят. Хотя бы ты осталась со мной, Алиса, подруга моя… А я ведь много размышлял, пока выслеживал Форса на той половине… размышлял об Учителе. Теперь, когда ты знаешь, что я тебя не предавал, самое время подумать вместе, что не так, почему Он не желает замечать преданных ему учеников вроде тебя... – Он пощёлкал пальцами в воздухе. – О кукольном спектакле можно судить по куклам, пока сам Кукловод остаётся в тени. Помнится, ты уже рассказывала мне о здешних обитателях, но… Кукла, которой отведена главная роль, о ней мы не говорили. Разве не в неё мастер вкладывает всю душу? А это у нас марионетка-Перо. Тэн была хорошим Пером, она сражалась за свою жизнь как зверь. А нынешний? Ты его знаешь лучше, девочка. Что скажешь?