Сколько бы можно ему было ответить… Прямо вертелось на языке штук пять неплохих отповедей, но Джим только плотнее сжал губы. Ответит, раскочегарится, и прости-прощай обработка. А дело срочное.

Он притянул к себе стул, где заранее составил всё необходимое. Сел рядом.

– Давай руки.

– Не Кукловод… – выдох. Глаз закрывается, и Арсень падает обратно в примятые простыни. Правда, теперь он на боку. Шумно дыша, носом утыкается в подушку, но левую руку всё же протягивает.

Джим стиснул зубы.

Не сорваться

Не сорваться не сейчас

Намётанный глаз уже определил, что ладонь… ладони как бы и нет. Есть каша и есть кость.

Свои руки – протереть салфеткой, смоченной в хлоргексидине.

И выкинуть из головы лишние мысли.

Джим, подставив под кисть Арсеня небольшой тазик, опрокинул на ссохшиеся в коричневую корку бинты бутылёк с перекисью. Перекиси много, а отмачивать водой страшновато. Она не дистиллированная, обычное кипячение.

– Не смей спать, – сказал спокойно, очень спокойно, – иначе ампутирую нахрен.

– Не сплю, – невнятно пробормотали из подушки. – Я не помню, откуда… ничё не помню…

Тяжёлый запах размоченной, слегка загнивающей крови.

Перекись мерзкого коричневатого цвета пузырится на рваной поверхности бинта. Джим плескает её ещё, ещё, пока хотя бы края не начинают отходить от неповреждённой кожи.

Ножницы. Обрезать отходящие края. Снова отмачивать. Снова обрезать. Так – пока последний комок не шмякается в подставленный тазик.

Джим стискивает зубы и снова плескает перекисью. Уже нет смысла отмывать кожу. НЕТ кожи. Почти вся поверхность ладони, от середины до самых пальцев – одна большая, начинающая воспаляться рана. Руки действуют плавно, медленно, спасибо долгой хирургической практике. Иначе – тряслись бы как у алкоголика.

Что. Он. Делал.

Чем. Он. Думал.

Мало перекиси. Эти бы руки сейчас да в тазик перекиси, бутылька катастрофически мало.

Постепенно, промакивая пену бинтом из стерильной упаковки, Джим добирается до разодранных тканей.

Арсень точно проходил испытания. Следы похожи на те, что обычно остаются от шипов.

Ампула обезболивающего, укол прямо туда – в живое месиво. На тихое шипение Арсеня внутри всё снова прошибает ледяной яростью.

Джим принимается за вычищение раны, периодически срезая мешающие кусочки кожи и мяса.

Арсень затыкается, выворачивает шею и закусывает наволочку. То ли обезболивающее не подействовало, то ли действовало слишком медленно, то ли «героя» просто тошнит от вида своей же развороченной ладони.

Зато он больше не спит.

Джим завершает работу над ладонью через двадцать минут. Зашивать пришлось почти по мясу, неровно, кожи не везде хватало, чтоб качественно завершить работу. В финале – перекись, немного мази и повязка.

Медленно выдохнуть через нос.

– Сядь и подай мне вторую руку.

Садится. Бледный, дышит глубоко, сквозь сжатые зубы, но сознание, судя по всему, терять не собирается – взгляд ясный, хотя и слегка ошалевший. Протягивает вторую ладонь.

Тут – лучше. Крови не столько, бинт не разодран. Размочить повязку не составляет труда, и все дела – снять швы, обработать разошедшуюся рану и наложить новые.

Джим откладывает свежеперевязанные руки.

Переводит на подпольщика тяжёлый взгляд.

Если тебя сейчас не припугнуть…

– Ты был в шаге от ампутации, ты в курсе?

Поверишь, куда ты денешься

Отрицательно мотнул головой и уставился в пол.

– Теперь в курсе. Ампутации мы избежали. Заражение, столбняк – ещё возможны. Переливание делать негде. Какая группа крови?

– Первая… положительная, – выхрипел тихо.

– Остались пакеты, – Джим кивает. Внутри слегка теплеет от облегчения.

Последователь поднимается с кровати.

– Из моей комнаты – ни шагу. Руками не делать ничего. Совсем. Спать – на спине. Ты меня услышал?

Снова кивок, после чего Арсень замирает так. Забинтованные руки между колен, спутанные пряди совсем занавесили лицо. Голова опущена.

Джим вышел.

Ему предстояло расспросить обитателей об их группах крови и попытаться восстановить картину вчерашних событий.

Первым побуждением было сразу идти в подвал. Но, подойдя поближе к кухне, Джим поменял своё решение – из-за приоткрытой двери доносилось тихие голоса.

У плиты суетилась Дженни. Приветствовала его неуверенной улыбкой странная какая, вернулась к работе. Вчерашние кутилы неполным составом оккупировали стол.

Во главе сидел Рой. Прижимал ко лбу тяжёлую жестяную кружку – Дженни её иногда вместо ковшика использовала. Периодически Рой из неё отхлёбывал, после чего прижимал другим, не согретым ещё, боком.

На кружку жадно и жалобно косилась бледная Нэт, сидящая рядом – локти упираются в стол, ладони обхватили лохматую голову. Косилась, но поползновений отобрать не делала. Ещё более жалобно – хоть и не жадно – на Нэт косился Ричард. Мутно таращился в забитое окно Майкл – Джим его помнил, тот постоянно простужался раньше всех и болел дольше.

И – финальным штрихом к картине – помятая Лайза, страдающая над чашкой чая. В другом состоянии Джим бы удивился – девушка к алкоголю относилась прохладно – но сейчас было не до того. Он кивнул рыжеволосой, встал у стола, чтоб всех видеть, и оперся ладонями о деревянную поверхность.

– Ваши группы крови.

Рой посмотрел на него недоумённо. Майкл – почти с ненавистью. Ричард глянул и застеснялся, кажется, а девушки как сидели, так и остались сидеть.

– Тебе зачем, док? – Голос Роя, несмотря на чуть большую, чем обычно, хрипотцу, был почти нормальным. Да и болел подпольщик явно меньше остальных.

– У меня вторая, – Дженни тихо подошла к нему сзади, вытирая руки полотенцем. – А…

– Третья, отрицательная, – прохрипела Натали, отмахнувшись рукой. Взгляда от кружки Роя девушка не отрывала.

– И у меня вторая, – слегка с запозданием отозвался Рич.

Рой смотрел на Файрвуда всё так же выжидающе. Даже кружку прижимал ко лбу не так плотно, и, судя по всему, это очень вдохновляло Нэт.

– Руки Арсеня в отвратительном состоянии. Если пойдёт заражение, нужно будет переливание крови.

Думать об этом не хотелось, но как врач, Джим обязан был тщательно разрабатывать возможные варианты. Особенно – самые худшие.

Дженни прижала ладошку к губам.

– Что, так плохо, да?.. – спросила тающим голосом.

– Нет, нет, – Файрвуд помотал головой. Сейчас лишние реплики сбивали с мыслей. – Пока нет, это на всякий случай.

– Первая положительная, – буркнул Майкл, всё ещё глядящий на него волком.

Рой кивнул:

– У меня тоже. Вообще, как он, док?

– Плохо. – Не было желания расписывать состояние лежащего пластом в его комнате подпольщика. – Теперь мне нужно знать, чем вы вчера занимались.

Подпольщики переглянулись, только Лайза уставилась на дока с непередаваемой смесью недоумения и вины.

– Мы думали, ты знаешь, – начал Рой, но Джим его прервал, подняв ладонь:

– Я знал, куда он идёт. Сейчас мне нужны подробности. В частности, как он повредил руки. Мне его лечить.

Ещё пара секунд переглядок, после чего рыжая поднялась со своего места, перегнулась через угол стола и наклонилась к уху Роя. Что-то прошептала, получила кивок в ответ. Вздохнула, обернувшись к Дженни.

– Золотце, тут сейчас будут не очень хорошие вещи рассказывать…

Пока Дженни с неуверенным видом хотела возразить, Лайза взяла её под локоть и увела из кухни.

Рой проводил их задумчивым взглядом, после чего обернулся к ждущему Джиму.

– Значит, док, после того, как ты ушёл из библиотеки, Арсень подрался…

Рассказ вышел недолгим, но подробностей Джиму хватило.

Драка, достославная кровавая надпись в прихожей (возвращаясь в комнату, кинул взгляд на стену и душевно помянул безрассудство Арсеня про себя), распитие на голодный желудок жуткой смеси спирта с вином, и, собственно, оргия. Арсень на всех и добрая половина на Арсеня.

Рой рассказывал спокойно, без трепыханий и стеснения, остальные помалкивали. Судя по виду, боялись Джима.