В семь Тэн снова сменила Джима, и док выгнал троицу, сказав, что Арсению надо отдыхать. Пришла Лайза и заявила то же самое Джиму. За ней прибежала Дженни. Арсений дёрнулся, решив, что она опять притащила компот. Но на этот раз хозяюшка присоединилась к рыжей, и вдвоём они уговорили Джима идти спать в свою комнату. Арсений (не без помощи пойманного Лайзой в коридоре подпольщика) поплёлся за ним, заверив девушек, что проследит, чтоб док не отлынивал от отдыха.

У себя в комнате Джим вколол Перу полную ампулу какой-то витаминной ерунды, после чего они лежали на его узкой кровати, вплотную прижавшись друг к другу и накрывшись одеялом. Холодно всё равно было. Арсений так и не понял, спал ли Джим. Когда он немного согрелся и начал задрёмывать, док ещё лежал с открытыми глазами и смотрел в полумрак поверх его плеча.

А когда проснулся утром, в пятом часу, последователя уже не было.

Джим, закрывая дверь гостиной от сквозняка, увидел на пороге коробку. Обычная, вроде, коробка – плотный коричнево-серый картон. Не запечатана, только закрыта. А приподняв краешек закрывающих крылышек – интересно же – намётанным взглядом выхватил несколько стандартов таблеток, связанных в блок аптечной резинкой, и упаковку ампул. Витамины – сразу, сверху упаковка B6.

Занеся коробку в гостиную и оставив дверь по привычке чуть приоткрытой, Джим весомо поставил находку на стол. Тяжёлая. При более подробном рассмотрении там оказались антибиотики, заживляющие, кроветворные, ампулы с витаминными растворами, шприцы, несколько упаковок бинтов и здоровенная банка аскорбинок. Будто насмешка Кукловода над вечно требующим аскорбинки Арсенем.

Сам Арсень в этот момент как раз развалился в кресле, отдыхал после «забега контуженного пингвина» – так он окрестил свои прогулки от гостиной до кухни и обратно без хватания за стенку. Пока таких заходов удалось целых два.

Было раннее утро, только доходило шесть. Шагов они не слышали, оставалось загадкой, как Кукловоду удалось бесшумно подбросить коробку к двери.

Столько лекарств… – Файрвуд невидяще сверлил взглядом ни в чём не повинную ленту одноразовых шприцов, – сколько… чёрт возьми… лекарств.

– Подарок нашего обожаемого Кукловода, – сказал, наконец, тихо и зло. – Куча медикаментов, часть их них редкие и дорогие. В честь твоего пробуждения, я думаю. И при этом… пара завалящих… скальпель нормальный хотя бы…

Он не договорил, как-то разом сгорбившись. Навалились злость, отчаяние и какая-то нелепая, иррациональная обида. Даже не на Арсеня, которому благосклонностью маньяка доставалось всё самое необходимое. Да и не на Кукловода – что взять с душевнобольного, ещё и с диссоциацией? На миропорядок обида, на судьбу, что ли.

– Джим, да я же… – раздался неуверенный голос Арсеня и тут же замолк.

Ну что – ты же?

Сам-то понял, что хочешь сказать?

Джим покачал головой, поднимая на него усталый взгляд.

– Я всё понимаю, Арсень. Но я… в отчаянии, – последнее тихо, еле слышно.

– Я доползу до какой-нибудь испытательной комнаты. – Арсень сел в кресле прямее, несколько секунд пристально смотрел на коробку, потом снова на него. – Вот сейчас отдохну и пойду просить.

– Тебе рано. – Док опустился на пол, рядом с головой бездыханного Джека. Ничего от геройствования Пера не изменилось бы. А Джиму сейчас хотелось видеть хотя бы одного близкого человека живым, не лежащим без сознания. – Пожалуйста, дай организму восстановиться. Хотя бы ещё день.

– Так используй эту хренотень, из коробки. – Арсень прямо уставился на него. – Какая разница, как она нам досталась?

– Это обязательно. Но восстановиться всё равно надо. Ты ходишь еле-еле.

– Как я слышал, просильня у вас в кинотеатре открыта. Я дойду. А чтобы говорить с Кукловодом, стоять не обязательно.

Упираясь ладонью в подлокотник, Перо поднялся. Джим провожал его хмурым взглядом, наблюдал на всякий случай, чтоб успеть подбежать, если юный спаситель вселенной шибанётся неугомонным задом об... да обо что угодно.

– Арсень, – резко вырвалось, – у тебя шило в заднице? Хочешь после совсем свалиться?

– Моё шило… – Арсень дошёл до двери и ухватился за косяк. – Так вот… моё шило в моей заднице никак не влияет на мою гравитационную устойчивость.

– Не в нынешней ситуации. Ладно… – Джим поднялся. Кажется, после лежания в коме у Арсеня отказала именно та часть мозга, которая у нормальных людей отвечала за благоразумие. – Раз тебя не переспорить, то помогу дойти. И обратно заберу. И, – разозлено сверкнул глазами, – не спорь. Чёрт возьми, у тебя что вперёд мозгов теперь работает?

– То, что ты на дохлый скелет похож и вот-вот подохнешь! – рявкнул Арсень, покачнувшись. Джим впился глазами в пальцы подпольщика, сжавшиеся на косяке. Рявкнуть у него получилось хорошо, душевно, связки впервые не подвели.

– Зато ты полон энергии, только что не пляшешь... Арсень, прекращай геройствовать. Либо со мной, либо жди, пока Роя вызову.

– Давай с тобой, – зло отозвался Арсень. – Только как дойдём, у двери не стой. Просто придёшь за мной через полчаса.

Джим скрестил руки на груди, задумался на пару секунд, но, хвала потолку, кивнул и стянул со стола пару из шести лежащих там фонариков.

– Хорошо. Через тридцать минут я тебя забираю, и мы идём в гостиную делать уколы.

– И есть витаминки! – всё тем же злым тоном Арсений передразнил сам себя. Привычный уже холод за рёбрами давил и давил, не давая даже нормально вдохнуть.

– Хрена тебе тёртого на тарелке, – отозвался Джим с непередаваемыми джековскими интонациями. – Будешь жевать овсянку. Витамины я тебе вколю.

– Если в задницу, то будь осторожней, в ней уже шило, – тихо съязвил Перо. На подставленное плечо Файрвуда он опасался опираться сильно. Док не выглядел способным тащить на себе его бренное туловище.

– Препирается ещё тут… – Джим окинул его раздражённым взглядом, стараясь поддерживать за талию. – И так скелет скелетом.

– От скелета слышу.

Они выползли в коридор и медленно, но верно двинулись в направлении кинотеатра. В коридоре, освещаемом тусклыми фонариком, клубилась мутная темнота. Позади, на лестнице в прихожей, послышались чьи-то лёгкие шаги, скорей всего, проснулась Дженни.

– Глаза ввалились, губы синие, ходячее пособие для анатома...

– А что, все анатомы предпочитают синеньких? Буду знать на будущее, если захочу познакомиться с анатомом… Правда, будет жестокая конкуренция в виде твоей синюшной физиономии…

– Если тебе рот заклеить – идеальным пособием будешь. Трепи языком поменьше, не трать силы.

– А заклеит кто? Уж не вы ли… доктор Файрвуд? – на углу Арсений всё же не выдержал и вцепился пальцами в плечо Джима, правда, тут же перехватился за стену, выпустив его. – А куда ж… в этом случае будет запихиваться знаменитая… пыточная овсянка? Просветите, пожалуйста.

– Что, отверстий других не найдётся? Нос, он соединён с глоткой. А если и задохнёшься – у тебя даже цвет лица не поменяется. Если это ещё лицо, а не череп.

– О, да это просто эмпатия, – Арсений дрожащей рукой вытер со лба пот. – Медленно синею, чтоб тебе по цвету соответствовать. Это, знаешь ли, среди парочек нынче модно.

– Тогда ты как-то заблаговременно начал.

Джим, подведя его к двери кинотеатра, медленно убрал его руку со своих плеч. Повернулся лицом.

– Испытание будешь активизировать?

Арсений заглянул в его глаза. Тёмные, но как будто поблёкшие. Проклятый холод за грудиной надавил сильнее.

Может, наружу хочет, через рёбра?

– Я ещё не окончательно сошёл с ума. Не пройду же.

Док сунул ему в руку фонарик.

– Не вырони, дефицит. Заберу тебя через полчаса.

Арсений молча кивнул, дождался, пока Джим включит второй фонарик и развернется, и только тогда прикрыл веки. Отчасти чтобы дать себе передышку, отчасти – не хотелось предоставлять холоду новый повод грызть себя изнутри, то есть, смотреть, как Джим возвращается в гостиную нести вахту у трупа. А это именно что труп. Сам Джек в Сиде, в тёмном озере на цепях.