Тэн как раз подменяла Джима, а сам док при свете свечки дремал на своём лабораторном стуле.
Гостиная утопала во мраке, камин давно потух. Каким-то шестым чувством угадав, что Перо проснулся, Джим перестал клевать носом, осмотрел его, сделал инъекцию витаминов и дал выпить стакан чуть тёплой воды с сахаром, после чего заставил подняться с кресла и походить по гостиной.
Правда, в данном случае «ходить» было равносильно «ковылять». Арсений кое-как добрался от кресла до камина, обратно пришлось хвататься за столы и подлокотники.
Упав в своё кресло, он долго сидел неподвижно и смотрел в одну точку.
В шесть прибежала Дженни и напоила его тёплым компотом из изюма, апельсиновых корок и яблок. Есть не принесла. Сказала, что придётся потерпеть такую диету пару-тройку дней, по распоряжению Джима. Последователю она притащила здоровенный поднос, уставленный едой, но Джим едва ли четверть съел.
Кое-как осилив компот, Арсений снова уставился в угол гостиной. Липкий холод за ребрами никак не унимался.
К семи, когда Тэн ушла, а док занял своё место у дивана, к Арсению повалили обитатели особняка, поздравить с возвращением и справиться о состоянии. Арсений остался в гостиной, мотивируя это тем, что, во-первых, хочет быть рядом с другом, во-вторых, от гостиной сразу и кухня и санузел рядом, ходить недалеко. А в его состоянии передвигаться было и впрямь сложно, после двух недель лежания мышцы отказывались слушаться.
Визитёры приходили по двое-трое в перерывах между прохождениями, испытания гневающееся особнячное божество не отменяло, как и ремонт в прихожей.
Арсений три раза выслушал историю смерти того подпольщика на лестнице и как именно текла кровь по ступенькам, четыре истории о наказаниях и ловушках Кукловода и штук семь заверений, что «что-то с этим туманом в прихожей не то».
Он слушал, кивал, а сам смотрел, как Леонард вытягивает из сидящего у дивана Джима жизнь. Большинство обитателей его не видели.
Холод внутри зверел и медленно сводил с ума.
В девять его снова напоили компотом, после чего к нему пришёл Зак. Мальчишка обзавёлся несколькими синяками, из чего Арсений сделал вывод, что неугомонный подпольщик продолжал драться с Джозефом. Зак очень просил Перо уговорить Кукловода помочь Джиму. Как-нибудь. Убил наповал заявлением, что «мастер Арсень, ты ж всё можешь, ты ж крутой».
С девяти двадцати до десяти сорока семи «крутой» Арсений сидел в кресле и неподвижно смотрел на оплывающие свечки. Свечки оплывали на подсвечники и камин. Они стояли на камине. Он думал, будет ли Дженни отскребать парафин от камина. Джим на своём посту ни разу не пошевелился.
В десять сорок семь в прихожей какая-то девушка попала в зеркальный режим. Пять минут весь особняк слушал громкий писк и неумелые проклятия. Щелчок разблокировавшихся дверей принёс временное облегчение.
В одиннадцать Арсений сам поплёлся за компотом на кухню.
Время было до обеда. Дженни налила ему полную кружку варева, сама села напротив и принялась рассказывать, сколько и как они просили Кукловода дать Джиму инструменты, и сколько теперь все проходят испытаний, и как ей, Маргарет и Тэн не хватает вечерами бинтов и медикаментов, чтобы обрабатывать раны обитателей. Забежавшая на кухню за горячей водой Марго к ней присоединилась. Перо не замечал за ней разговорчивости, но, видимо, беда развязала язык даже этой скромнице – последовательница (шёпотом, правда) обозвала Кукловода «повёрнутом на жестокости деспотом» и добавила, что за страдания Джима он ещё поплатится. Дженни только кивала, в свете двух пристроенных на шкафу фонариков помешивая суп.
За трёхчасовым компотом Арсений решил на кухню не ходить.
Если случалось выползти из гостиной (по стенке, в основном до туалета), вернуться старался быстрее. За заколоченными окнами валил густой снегопад, тишина стояла оглушающая. Света не было во всём особняке, в коридорах и в полдень осталась мутная серость, в углах чудилось какое-то странное движение. Виноваты были, конечно, свечки, с которыми обитатели теперь ходили по коридорам – от их неверного тусклого света по стенам шевелились (или метались, если случалось нарваться на сквозняк) тени. Но даже несуеверные подпольщики старались не оставаться в одиночестве. А уж прихожая, в которой одно за другим произошли два трагических события, и вовсе приобрела дурную репутацию. Девушки жаловались на холод и плохие предчувствия.
Даже заглянувшая к нему между испытаниями Лайза, сама видевшая Леонарда и успевшая смириться с фактом существования призраков, призналась, что у злополучной двери ей делается не по себе. Пришедший с ней Билл (до этого долго объяснявший Арсению, какие именно они с Джеком были дураки со своей идеей взрыва) буркнул что-то на тему чертовщины и предложил отрядить к Перу посменно подпольщиков, чтобы помогали ему ходить по дому. Еле удалось отбрехаться.
На странный холод Арсению было плевать – после Сида. Угнездившийся под рёбрами холод он теперь ощущал постоянно. А от прихожей его просто тошнило.
Правда, в гостиную Дженни с Лайзой, умницы, натащили побольше свечек. Джиму от этого вряд ли было легче, а Арсению, оцепенело сидящему в кресле в перерывах между гостями и компотами, было легче пялиться на дрожащие огоньки свечей, чем в тёмные углы гостиной.
То, что лампы не горели, холодильник не работал, и паяльники не от чего было питать, впрочем, не отменяло испытаний в комнатах. Кажется, у Кукловода был свой генератор, обеспечивающий электроэнергией дверные механизмы-блоки, срабатывающие ловушки и следящие камеры. Забежавшая в три часа пополудни справиться о состоянии Арсения Кэт передала ему новую порцию компота и, перематывая наскоро израненные руки явно б/у бинтом, сказала, что света нет уже пятый день, но мониторы на чердаке у Форса вполне себе работают.
Проводив её взглядом в три двадцать один, Арсений снова уставился на камин. Свечи погасли, пришлось смотреть на часы.
С трёх сорока до четырёх Перо тренировался ходить по гостиной, стараясь не смотреть на накрытое простынёй тело Файрвуда-младшего. В четыре тридцать пришла Тэн, о чём-то тихо переговорила с Джимом и увела Арсения на сеанс иглоукалывания. В ответ на удивление подпольщика сказала, что пока тот валялся в коме, периодически переворачивала его и делала массаж. А без этого кровообращение восстанавливалось бы ещё медленнее, чем сейчас. Арсений так удивился, что почти выпал из ступора.
Почти.
В пять, вернувшись в гостиную, решил, что компота с него хватит. В пять пятнадцать послушно пил компот под внимательным взглядом Дженни и смотрел, как Джим через силу запихивает в себя ужин, чтобы не беспокоить девушку лишний раз.
В пять восемнадцать в прихожую спустился злющий хвостатый и заорал на весь коридор Дженни и Тэн, чтобы убрали с чердака Леонарда. Судя по всему, призрак умудрился достать Форса своей болтовнёй. Как понял Арсений по отрывочным комментариям Райана, Старший нёс что-то о проклятых душах и смертях.
Хотя Перо так и не понял, зачем вообще Леонард явился хвостатому.
В пять двадцать три в прихожей кто-то попал в ловушку. Поднялся шум. Бегали люди, высокий женский голос требовал бинты и воду. Дремлющий в кресле Джим пару раз вздрагивал, но не проснулся.
В пять пятьдесят призрак вернулся в гостиную, а Джим заступил на свою вахту. Арсений сидел в кресле рядом, положив ладонь на голову дока, и каждый раз сжимал зубы, когда Леонард вдавливал пальцы в горло Файрвуда. Про себя он клялся, как всё закончится, закидать Леонарда солью и бутыльками со святой водой. Не то чтобы призрак в чём-то виноват, просто душу отвести.
В седьмом часу заходили Рич, Рой и Джим-подпольщик. На впавшего в полудрёму Джима они внимания не обращали, привыкли. А вот рядом с полумёртвым бывшим лидером им было явно не по себе, и Арсений поймал себя на мысли, что после Сида перестал испытывать смутную жуть от нахождения в одной комнате с покойником.
Подпольщики рассказывали, как жила в эти дни фракция и что творили вороны. Выяснилось, что новый штаб последователей переехал в библиотеку, а Алиса, ставшая теперь их лидером, ищет ключ от запертой комнаты на втором этаже, чтобы обосноваться там. Билл, пронюхав это дело, тоже включился в гонку за ключом. А Кукловод в перерывах между издевательствами и раздачей наказаний подначивает их, отпуская туманные намёки на тему скрытых в этой самой комнате ключей к свободе.
