– Фонарики, у кого есть, ближе! – старик отдаёт приказ быстро, люди не успевают растеряться.

Часть убегает за фонариками; у кого были с собой – отталкивают остальных, световые блики неровно прыгают по стенам, потом успокаиваются. Караул с фонариками выстраивается за спиной Джима. Они стараются стоять так, чтобы дать доктору больше света.

– Ровно светите, – шикает на кого-то Нэт.

– Никогда так быстро не трезвел, бог свидетель…

Приглушённый звук оплеухи, тихое ругательство.

– Что произошло-то?

– Лидер и Перо собрали бомбу. Пытались взорвать дверь.

– Под носом у всех… у маньяка… Герои, блять, записные… – в хриплом голосе потрясение. Фонарик с краю дрожит, рывком дрыгается пятно света, потом замирает.

– Так никто ж не заметил!

Кто-то плачет в углу. Тихо, но всхлипы отчётливые, сквозь все шорохи и голоса.

Прибегают ещё люди, с фонарями, уже включенными, суют друг другу запасные. Какую-то девушку тошнит, она закрывается ладошкой и убегает, на Лайзе лица нет, но она проталкивается к центру; Рой утаскивает упирающегося вопящего Зака – он только что прибежал и хотел к мастеру.

У лестницы, на нижней ступеньке, не обращая внимания на всю суматоху, сидит Тэн, что-то ощупывая. По лестнице спустился с фонариком хвостатый. Показалось, или он даже побледнел от ярости. Пальцы вцепились в перила, губы сжаты.

– Перо… идиот, – донёсся до Арсения приглушённый, как сквозь слой ваты, голос. – Сдох? – к Тэн.

Женщина отрицательно качнула головой, вытащила из сумки упаковку бинтов.

– Несколько переломов. Без сотрясения, думаю, не обошлось… Джиму сейчас не до него. Надо зафиксировать рёбра. Помоги.

Хвостатый фыркает. И без того не блещущая красотой физиономия перекашивается в презрительной гримасе.

– Помоги, – безо всякого выражения повторяет Тэн, обернувшись к нему. Арсений не понимает, что в этом слове, но Райан подчиняется. Присаживается рядом, отпихивая обломок перил.

Арсений понимает, что… возле него. На полу, у ног Тэн, его труп. Ну да, да, совершенно точно, его дурацкие неровно отросшие волосы, его изнахраченные и кое-как перемотанные руки. Это его, скривившись, приподнимает с пола хвостатый, а Накамура плотно перевязывает бинтами.

Поэтому я не могу дышать

Не могу больше

– Я…

====== Омела ======

– Достаточно, Перо.

Его тянет прочь, в холодную голубоватую мглу.

Следующее, что он воспринимает – он привязан к чему-то. Руки заломлены за спину и явно стянуты верёвкой. Судя по тому, как вывернуты, боль в суставах и плечах должна быть адской. Но её нет. Он смотрит себе под ноги, но видит один сплошной туман. Волосы свешиваются на глаза, но не щекочут, нет. Их вообще не чувствуется кожей.

– Джим, Джек… Дженни… Лайза… хоть кто-нибудь…

Шёпот странно материален. Он повисает клочьями тумана в стылом воздухе. Но отчего-то ясно, что эти самые клочья, в которые воплотился звук, уже не пустят его дальше. Шёпот стал туманом. Его не услышат.

Туман медленно оседает ему под ноги.

Но он продолжает звать, потому что иначе – бесплотный страх, раньше сдавивший бы грудную клетку, теперь настолько невесом и не ощутим физически, словно он уже…

Я не умер

Мысли тоже оседают клочьями тумана. Падают к ногам, к вороху туманного пепла, закрывшего ступни.

Я не умер!

– Мы не могли умереть! Джим, мы не могли там умереть!

Он запрокидывает голову, орёт снова и снова. Звука нет. Выкрики жуткими бесшумными фейерверками серого пепла взрываются в стылом воздухе, а после осыпаются к ногам, дополняя сугробы, словно стремясь похоронить его под собой.

– Джим, вытащи его! Скажи, что ты его вытащишь!..

Ещё несколько беззвучных взрывов пепла.

– Помолчи, горячий.

Тихое дребезжание старческого голоса. Он его не слышит, голос где-то внутри его головы.

Арсений затыкается. Вытягивает шею, насколько позволяют заломленные за спину руки.

Перед ним – тощий старик в длинном плаще. Лицо в бороздах глубоких морщин, длиннющая борода. И, конечно, он полупрозрачен.

– Он не наш, – скрипит старик, глядя куда-то за спину Арсения. – Один шаг от тьмы Сида – и он вырвется, ты же видишь.

– Так удержи, – холодный голос со стороны. – На мне второй.

Сквозь пустоту проступают очертания знакомого камина в гостиной, тёмными контурами – диван, картины на стенах…

Арсений пытается обернуться. На миг туман расступается, он видит Джима, Лайзу и Дженни, склонившихся над окровавленным телом Джека. Лидера уложили на составленные столы, на белую простыню. Правда, белой она осталась только по краям.

Тёмно-багровые пятна. Тёмные. Тёплая кровь пропитала простыни.

– Дженни, не замирай, бояться будешь потом, – резко бросает Джим. – Меняй крючки.

– Я никогда… Прости, Джим. Сейчас.

Дженни мотает головой. Она в ночной рубашке до пола, на белой ткани уже видны кровавые следы. Лайза поспешно собирает её растрёпанные волосы, перевязывая шнурком. Руки рыжей тоже в крови, и кровь остаётся на золотистых волосах Джен.

– Дже... нни!..

На секунду холодный пепел взорвался чистым, громким криком – от него радостно зазвенело в ушах, а грудную клетку рвануло острой резкой болью – живой!.. он увидел почему-то серый потолок своей чердачной комнатки, увидел балки под крышей, но тут же ледяные ладони закрыли глаза, с силой надавили на веки, возвращая в холодный мир, и остаток крика рассыпался в воздухе белым остывшим пеплом.

– А ну руки убрал! Дженни! Джен, сестрёнка! Док!

Фонтаны пепла. Вопли обессиливают, но молчать он не в силах. Кажется, если замолчит – ватная тишина мёртвого мира просто задушит.

Холодные руки наконец-то перестают давить на глаза. Старик стоит перед ним, он уже чуть материальнее, чем был. Капюшон бросает синюю тень на его лицо.

– Ты видишь мир, как живые, но ты не с ними, Перо, – заговорил скрипуче. Вроде бы спокойно, но Арсений, перестав дёргаться, заметил, что руки он держит наготове. – Забудь, ты не сможешь помочь им. Уже нет, ещё нет… Пока ты здесь, придётся стать таким, как мы.

– Как вы – кто?! – заорал Арсений, точнее, взорвал в лицо старика целое облако пепла. – Куда ты дел Джека, старый ты хрен капюшончатый?!

Старик сбился, отступил на шаг, и, пока пепел оседал к ногам Арсения, затянул вновь:

– Успокой свою душу, не мечись между мирами, ты не сможешь вернуться сейчас. Иди со мной, и ты увидишь сквозь века ту истину, что погребена здесь…

– Да начерта мне сдалась ваша истина!!!! Отпусти меня к Джеку, маразматик!!!

Он дёрнулся, изо всех сил думая про Джима, про то, что доку нужна его помощь. Если Джек умирает, он нужен там, а не в этой дыре, белёсый туман снова начал обретать очертания разгромленной после праздника гостиной, он на миг увидел склонившегося над братом сосредоточенного бледного Джима – но в следующую секунду здоровенная лапища приложила его спиной о туман?!..

Он сгустился, стал плотнее и поглотил собой всё – и кучи пепла, и старика в капюшоне, и дока, и его самого.

– Плесни ему в глаза здешней водой. Тогда он перестанет видеть живых и рваться к ним.

Тот же холодный голос. Сквозь туман Арсений различает кудрявого призрака.

– Как я добуду воду из колодца Девы, Старший? Проклятие рода Дану, она меня и на тысячу шагов к себе не подпустит!

– Торгуйся с горячим, друид. Дай ему понять, что покажешь его неумершего друга, если он выполнит твои просьбы.

– Второго?

– Я знаю, где он. Я его держу. И ещё горячий должен перестать сотрясать мир теней воплями, если хочет вернуться к живым.

Арсений дёрнулся в путах. Он хотел проорать кудрявому, что тот козёл, но вдруг споткнулся о новую мысль: он слышал призраков, или кто они были – да хоть инопланетяне, чихать, – но они его, кажется, не слышали. Его вопли для них – кучки оседающего на пол пепла. Более того, породив очередную порцию пепла, он слабеет. И сам себя не слышит, он просто знает, что именно орёт. Кудрявый его слышал, но он ушёл. А этот…