Тэн кивнула. Она продолжала работать неспешно, бережно, и дух под её руками медленно оживал. Выглянув из-за листа, Арсений долго смотрел на эти руки.
Я не видел её ладоней за всё время
Ладони Пера
Она не показывает обратную сторону рук. Там же эти шрамы, бугры от плохо заживавших ран… Не ладони, а пересечённая местность с рвами-буераками. Как мои. Но эти же руки…
– А вода порождает дерево, – продолжил прерванную нить разговора, чтобы не думать о её руках.
– Зелёное дерево… Да, это дух дерева и востока, Гоу-ман, – с запозданием отозвалась Тэн. Кажется, она успела уйти в свои мысли, пропитаться тишиной, и теперь неохотно возвращалась в реальность. – Книги описывают его как существо с телом птицы и лицом человека, восседающее на двух драконах. Его символ – две одноглазые рыбы, сросшиеся хвостами, а повелитель – Дун-ван-гун, или Цан-ди, зелёный государь, владыка весны. Потому воплощением его духа служит зелёный дракон Цин-лун, приносящий процветание и удачу. К сожалению, об этих богах известно меньше всего. Люди умирают и уходят из нашей памяти, а боги умирают, когда люди забывают о них.
Она отложила отреставрированную маску жёлтого духа на отдельную чистую газету и взялась за половинчатого чёрного.
– Последний дух – Чжу-жун, красная маска. Огонь, юг, солнце и лето. Владыка Чи-ди, в облике Джуняо, красной птицы. Известная легенда гласит, что когда-то Чжу-жун спустился на землю, поселился в реке Цзян и породил духа вод Гун-гуна. Но тот со временем стал претендовать на место отца, повелителя живительного огня вселенной, наслал на него все ручьи, реки и моря. Но вода испарялась под яростным солнцем. Их битва была сражением света и тени, огня и воды, двух могущественных стихий. Но, в конце концов, сын был повержен своим отцом. Люди переносят на богов свою жизнь и беды…
Арсений счёл набросок черной богини завершённым и вернулся к свой маске белого духа.
– Собираем мы сосредоточие их сил, этих пяти богов, так? Но разве это не дух центра, с которого всё начинается?
Тэн отрицательно качнула головой.
– Даосская традиция приписывает повеление этими духами Яо-вану. Когда-то его звали Сунь Сы-мяо…
– Что-то такое слышал. Он алхимик? Вроде, предтечу пороха изобрёл, по легенде… Где-то в процветающей династии Тан.
– О порохе не знаю, но он был врачом и алхимиком, действительно жившим в седьмом веке, – Тэн ошкурила маску чёрного бога и принялась за нанесение краски. – По легенде, он был настолько искусен во врачевании, что однажды вылечил самого раненого царя драконов, а тот в обмен отдал ему тридцать рецептов лекарств, хранившихся в его подводном дворце. Нашими пятью масками мы взовём к Яо-вану, человеку, ставшему богом, воплощающему в себе все первоэлементы, стороны света и времена года. Образ князя защитит дом от злых духов, чтобы они не смогли навредить нам и другим обитателям во время сеанса.
Арсений аккуратно перенёс покрашенного белого духа на отдельную газетку, сохнуть. От запаха растворителя уже подташнивало, зато сохла краска и впрямь быстро.
Верить или нет? А, убудет с меня, что ли? Поверю. Значит, нам будет помогать вызывать привидений великий изобретатель пороха… А ведь это всё моё природное любопытство. На днях из дома выйдем, а мне подавай призраков и разгадку тайны тумана. Ну отлично тогда, сам напросился, едем дальше.
– Когда будем проводить сеанс?
– В ближайшие дни. Джейн вызвалась нам помочь, – Тэн подвела густо-чёрным слоем краски под завитушками украшений на голове духа Севера. – Китайский ритуал мы с вами не проведём, в доме необходимых атрибутов не достать. Придётся воспользоваться европейскими эзотерическими предметами. В доме точно были стеклянная пирамида и хрустальный шар, а если нет, то последний можно будет заменить чашей с водой…
Судя по недовольному тону, это было совершенно не то, что китайская атрибутика. Далеко не то. И вообще, близко не валялось. Арсений представил себе несчастную стеклянную пирамидку, попытавшуюся сплющиться под холодным оценивающим взглядом Тэн, усмехнулся про себя и вернулся к работе.
Чинить маски они закончили далеко за полночь – последние пришлось вообще склеивать, сырость и время оставили глубокие трещины в старом дереве, потом только красить, – после чего Арсений помог Тэн аккуратно разложить маски на газетах для просушки. В планах было завтра покрыть их лаком, а потом разместить всё это богатство на чердаке для гармонизации пространства перед сеансом. Представив себе физиономию злющего хвостатого, при котором таким замысловатым образом украшают чердачный интерьер, Арсений едва подавил приступ хохота. После этого закинул тяжёлую сумку с инвентарём на плечо и проводил Тэн до детской.
– Я хочу отблагодарить тебя за помощь, Перо, – сказала она неожиданно, прежде чем скрыться за дверью.
Арсений слегка ошалел. Японка в первый раз обращалась к нему на «ты». – Но всё, что я могу…
– Если научишь меня делать чай, – он опёрся ладонью о дверной косяк, разглядывая Тэн в полутьме. Она стояла как раз в полосе слабого света, падающего в тёмный сырой коридор из приоткрытой двери детской, и в этом блёклом освещении казалась уставшей и по-особенному тонкой. После вечера, проведённого в одной комнате, загадочности в ней поубавилось, но тем явственней стала естественная, вполне земная привлекательность. Такая легче просилась на кисть. Такую легче было осязать пальцами, да вот, если представить – ощущениями кожи прикосновения к её гладким волосам, прохладным мягким рукам… с белёсыми, плотными выступами шрамов на узких ладонях.
Богиня с мечом, Перо, обычная женщина. И здесь та же двойственность, вся её двойственность… А можно ли это вообще передать?
– Обучение церемонии – долгий процесс, на него нет времени, – сказала Тэн после небольшого раздумья. – Но провести её ещё раз я вполне смогу.
– Вот и договорились, – Арсений легко оттолкнулся ладонью от стены. Правда, поморщился от боли, но желания проверять, остался на стене кровавый отпечаток или нет, не было. – Спокойной ночи…
И уже, направляясь к лестнице, пробормотал тихонько:
– Тебе и Князю лекарств.
Двадцать девятого числа Дженни, прибираясь в гостиной, отыскала коробку со старыми фильмами Кэт Фолл, матери Джона, и загорелась идеей пересмотреть их до праздников. Экран был, фильмы были. Проблема заключалась в сломанном кинопроекторе. Арсений, про себя поразившись, что фильмы пятнадцати-двадцати лет давности записывались на катушки, решил сдать Джека, сказав, что экс-подпольщику в последние дни особо нечего делать. Правда, после этого ему пришлось вспомнить пословицу про «не рой другому яму» – за недостающими деталями проектора крыс отправил его самого. Попутно они оба уже четвёртый день собирали для Дженни систему слежения – Джек идею поддержал, тихо сказав заму, что из этой возни получится отличный отвлекающий манёвр для спокойной досборки бомбы; теперь, помимо возни с проектором (которым заинтересовался и Джим), Арсений искал прослушки-микрофоны-камеры под руководством Райана, который взялся обновлять свою следящую систему в доме.
– Ты ведь не Кукловода ищешь, точно, – Арсений, оторвавшись от очередного испытания, прислонился к стенке и стал пристально смотреть в спину хвостатому. Проверял, насколько тот чувствителен к пристальному взгляду, не особо надеясь на ответ.
– Иначе я бы сказал тебе составить подробный фоторобот, – неожиданно отозвался Райан. Пальцы выбили быструю дробь на клавиатуре и снова замерли.
– Откуда… а, Дженни.
Арсению с чего-то пришло в голову дёрнуть хвостатого за эту самую его достопримечательность – за хвост. Он даже начал тихонько подкрадываться к креслу.
– Перо, не будь большим идиотом, чем ты уже есть, – жёстко отрезал Райан, поворачиваясь в кресле. Вид у него был злой и подозрительный, и Арсению пришлось остановиться в полутора шагах от выполнения коварного плана. – Если вы кого-то ловите, то явно не здешних обитателей и не Санта Клауса. А если вы ловите Кукловода, то делаете это по настоящему, качественному портрету, потому что сработанной мной программе нужны предельно чёткие рамки для поиска. Логично, правда? – в голосе хвостатого слышался жёсткий сарказм.
