Джек за спиной тихо ругнулся, но без особого энтузиазма.

– Пойду, забьюсь в угол, – сообщил недовольно. Арсений пожелал ему удачи с углом и попытался пробиться к столу.

Толпа честно старалась перед ним расступиться – не столько из желания пропустить, сколько из-за идущей сзади Дженни. Не дураки, понимали, что если оставят Арсеня без честно выстраданного обеда – она их со свету сживёт.

Расступиться-то они попытались, да получилось плохо. Передние ряды напирали на задние, задние ряды прижимались к стенкам и примыкающей мебели и сопели.

Картина маслом – ждали

– Да разойдитесь вы! – сердито прикрикнула Дженни, пробиваясь вперёд, к плите. – Стульев не хватает, вот и притащите из гостиной, тут два шага! Быстренько!

Несколько человек вылетели в коридор, и стало малость попросторнее. Арсения хлопнула по плечу Нэт, что-то тарахтел прилепившийся было с правого боку Закери, Джим-подпольщик помахал ему с другого конца кухни. Арсений наконец-то сумел плюхнуться на свободное место у стола.

До этого мерный гул голосов разом стал в два раза громче.

– Пока не поест – никаких разговоров! – объявила Дженни от плиты, принимаясь раскладывать еду по тарелкам. К ней подлетел Зак – помогать. Вернулись люди со стульями – расставили у стен, и наконец-то все толпящиеся расселись.

– Ну ты и фрукт, – Арсения в бок пихнула ухмыляющаяся Натали. – И тут вычудил – живым от маньяка вернуться… Хоть талисманом тебя делай.

– Арсень ничего не боится, – поддакнули слева. Оказалось, тут умудрилась пристроиться Кэт. На этот раз запасных корнишонов у неё не было. Нэт смерила ворону презрительно-недоумённым взглядом и отвернулась.

Завтрак проходил в нарастающем напряжении. Страсти накалялись – не помогли ни пара окриков Билла, ни сердитый вид Дженни. Арсений только старался не смотреть на Джима – док сидел напротив, его, как почётное лицо особняка, пропустили на удобное место. Поначалу всё прятал улыбку, а теперь сидел выпрямившись, необычайно серьёзный. К еде почти не притронулся. Арсений мысленно его отругал – кажется, диета с его возвращением не закончилась. Джим продолжал себя изводить, пусть и невольно.

Дженни, обеспечив всех тарелками с едой, заняла своё кресло у окна, но не вязала – сидела как на иголках, неестественно прямая, на остальных не смотрела. Арсений попробовал есть побыстрее, но кусок в горло не лез.

В воздухе, казалось, вот-вот искры начнут проскакивать.

– Мастер, – зашептали над ухом. Как-то протиснувшийся Закери. – Тут такое было, пока тебя не было, этот старик Билл забрал у мастера Джека подвал, потом фракцию, мы ничего не могли сделать...

– Всё нормально. – Арсений отставил наполовину опустошённую тарелку. – Я своего лидера знаю, и это не Билл. Дуй к Джеку, мелкий, тебя тут задавят.

– Я не мелкий, – огрызнулся Зак, проталкиваясь обратно.

Арсений решил, что всё, хватит, и поднялся, оглядев присутствующих. Все разговоры тут же смолкли, люди перестали стучать ложками о тарелки и перешёптываться.

– Ну что, я такого ажиотажа не ожидал, – заговорил он негромко, заставляя всё ещё шепчущихся тоже замолчать. – И это в очередной раз доказывает, что все здесь присутствующие, – Арсений слегка обернулся к «леворадикальным» подпольщикам, занявшим места возле Билла, – опасаются за свои жизни, как бы ни ухмылялись и ни корчили из себя крутых. И правильно делаете. Кукловода надо бояться.

Подполье разочарованно и недовольно завыло. Билл сердито прикрикнул на них и слегка махнул рукой Арсению, чтоб продолжал. Всякая сонливость из его взгляда исчезла.

– Мне плевать, что вы обо мне будете думать. Моё дело – предупредить. Кукловод – маньяк. Страшный, сумасшедший, двинутый на всю голову маньяк.

Джим слегка нахмурился, и Арсению пришлось отвернуться, чтобы не сбиться с мысли.

Потом, док. С тобой мы поговорим потом.

– Он – наш Учитель, – холодно возразила Алиса. – То, что ты не смог понять его урок…

– Я прекрасно понял его урок. – Арсений оттянул воротник рубашки, показывая собравшимся широкую синюшную полосу, оставшуюся от постоянного сдавливания горла ошейником. Люди привставали со своих мест, многие озадаченно хмурились. – И скрывать от вас ничего не собираюсь. Любителям называть меня собакой этот рассказ крайне понравится, – Арсений ухмыльнулся, отпуская ткань, ещё раз обвёл взглядом аудиторию. – Только никто из вас не захотел бы оказаться на моём месте. Маньяк неделю держал меня на цепи, застегнув на горле ошейник. И заставлял рисовать.

Лёгкий шелест перешёптываний стал громче. Некоторые недоверчиво косились на Арсения, другие недоумённо переглядывались.

– С обратной стороны ошейника была металлическая полоса. За любую мою попытку непослушания по цепи пускался разряд тока.

Шум стал громче. Джек, глядя на него, как на психа, попытался отослать Закери, но тот упрямо мотал головой и вцеплялся в спинку стула, на котором сидел его мастер. В сторону Дженни Арсений старался не смотреть. И так ясно, что ей этого слышать не полагалось. Но не выгонишь ведь, не уйдёт.

Алиса вытянулась на своём месте. Дышит через раз, глаза широко распахнуты, взгляд безумный. Сомкнутые пальцы слегка побелели. Джим смотрел на него в упор, не отрываясь. Между бровей залегла глубокая складка.

Ничего док слушай

Может успокоишься наконец

Хоть бы сработало

– В первые два дня я не мог ничего делать руками, ладони были в кашу после испытаний, – продолжил Арсений спокойно. – Думаю, многим такое знакомо. Так вот: он вкалывал мне сильное обезболивающее, вкладывал в пальцы кисть и сажал перед холстом. Если я отрубался – разряд тока. Нарочно ронял кисть – та же история. Отказывался рисовать… думаю, всё понятно.

Вот теперь тишина стояла гробовая. Только иногда кто-нибудь шевелился, шурша одеждой, да припадочно гудел старенький холодильник.

– Если вас интересует – нет, я его не видел. Сначала было не до того, едва получалось не вырубаться. А когда я уже мог сам держать кисть, Кукловод меня контролировал через камеры. Но мне, в общем-то, за глаза хватило и этого. И ещё: мне тут высказывали претензию насчёт непонятого урока великого Учителя… Нет, маньяк выражался предельно ясно, и я его понял. Каждый сам борется за свою свободу. Не сбиваясь в кучки, не используя друг друга. Да, нам можно обмениваться предметами, ходить по комнатам парами и так помогать друг другу… Это ведь одно из правил дома? Я забылся. Пытался всем помогать, что-то делать, и это был урок – неделю делать бессмысленные вещи исключительно для себя, чтобы просто не получать каждую минуту разряд тока. Это относится ко всем. Стать жертвой за нарушение правил может любой, в любую минуту. Не надо думать, что маньяк – просто закомплексованный неудачник, пускающий слюни у мониторов и часами думающий о том, как ещё извратиться над своими марионетками. Это изобретательный, жестокий и хладнокровный гений, одержимый жаждой научить людей свободе. С другой стороны, как себя вести, каждый выбирает сам. Я просто рассказал, как всё было.

Арсений в последний раз оглядел притихших обитателей.

– А теперь, если ко мне нет вопросов, я, пожалуй, просто доем завтрак. – Он опустился на свой стул.

Собравшиеся загомонили все разом. Шум поднялся такой, что перестало быть слышным громкое дребезжание холодильника.

Арсений взялся за ложку, не слушая всё нарастающую какофонию чужих голосов.

– Ты ж вот щас не соврал, – хмуро уточнила у него Нэт.

Арсений отрицательно качнул головой.

– Ну, тут два варианта, – подпольщица весомо воткнула свою ложку в горку перловки. – Либо ты всё-таки врёшь… – Ложка, не устояв в тощей прослойке каши, начала заваливаться на бок, – либо нам всем тут крышка.

Джим старательно мыл руки под ледяной водой – горячая после обеда перестала течь.

Арсений прикрыл дверь ванной.

– У меня две минуты, потом надо к Джеку. Там чёрт знает что творится.

– Интересно, кто тому виной, Перо, – холодно процедил Файрвуд, закрывая кран.