О том, как себя сейчас чувствует Джим, не хотелось и думать.

Не хотелось, но не получалось. Мысли настырно лезли в голову, топтались друг по другу, жужжали нестройным хором. После нескольких бесплодных попыток девушка плюнула на отдых и потопала к двери.

Во время испытаний не думаешь.

Она уже почти затворила дверь – ладонь кольнули кончики шипов – как снаружи послышался торопливый топоток и знакомый гнусавый голос.

– Подождите, молодая леди, подождите…

В дверь ввалился Энди, оправил очки, пригладил распушённые по бокам лысины волосы.

– Благодарю, молодая леди, – он прошествовал к столику и вывалил на него кипу книг. – Мне не хотелось бы ждать у двери, пока вы закончите. Книги эти довольно-таки тяжелы.

– Угу…

Меньше всего Лайзе сейчас хотелось заводить разговоры с этим похожим на лысоватый одуванчик человеком, поэтому она закрыла, как и собиралась, дверь, и вытащила листок со списком.

Энди же был настроен поговорить. Уселся в кресло, поёрзал на подушке и уставился на неё неестественно большими из-за стёкол очков глазами.

– Внизу творится форменное безобразие. Я рад, что вам хватило благоразумия, юная леди, держаться подальше от этого бедлама.

– Я испытание прохожу, – буркнула Лайза, но её не слушали.

– Вы не знаете, отчего молодёжь так взбесилась?

Отвечать совершенно не хотелось, поэтому девушка полезла на лестницу, чтобы достать статуэтку рыцаря с верхних полок. Математику же, видимо, ответ и не нужен был.

– И всё же… Сегодня ночью ко мне снова явился… постоянно забываю имя… Ланселот… и сказал, что Перу грозит опасность. Можете вы себе представить эту наглость? Разбудил посреди ночи, и…

– Ланс? – последовательница так удивилась, что чуть не упала со стремянки. Энди важно покачал головой.

– Не уверен, что верно вспомнил имя… кажется, да. Он маячил у кровати с полминуты и не давал мне заснуть. Я, конечно, сказал ему, что это ни в какие рамки не укладывается, но он…

– Ланселот?!

– Ну что же вы кричите, леди, – последователь досадливо поморщился. – Не буду же я вам третий раз повторять. Ланселот явился мне, мерцал и не давал уснуть. Говорил о некоем Джоне, о Пере, ещё о чём-то там… я, знаете ли, не был в настроении слушать подобную чепуху, поэтому попросил его удалиться, а он был настолько назойлив, что…

– Тьфу ты…

Поняв, что ничего путного от математика не дождёшься, Лайза снова принялась за испытание.

На обеде Джима не было, а Дженни настолько ушла в свои мысли, что даже не вызвалась позвать дока, как это обычно бывало. Лайзе очень хотелось найти хоть какие-нибудь слова, чтоб поддержать девушку, но язык будто присох к нёбу.

Джим, как оказалось, работал. Запойно, на износ, с потухшим взглядом. Всё как до прихода Арсеня. Осматривал лично каждую царапину, составлял индивидуальные графики лечения, обходил всех пациентов.

– Джим, ты вечером-то в комнате будешь? – позвала последовательница, прождав его в гостиной около получаса и уже почти не надеясь вытащить на обед. Джим как раз закончил с перевязкой одного подпольщика и только приступил к осмотру следующего. Он обернулся, кинул на неё невидящий взгляд, коротко пожал плечами и вернулся к работе.

– Не знаю, – отозвался глухо, когда девушка уже собралась уходить и накинула на плечо проходильную сумку. – Если что, ты знаешь, где я.

Голос спокойный, спина прямая, движения рук, переменяющих повязку, чёткие и уверенные.

Как обычно. Глаза только…

Лайза кивнула. Для себя, лидер на неё не смотрел.

Может, и хорошо, что его не было на обеде. Сейчас от любого собрания людей количеством более двух неслись шепотки о ночном происшествии. И почти все неприкрыто радовались исчезновению Пера – ладно последователи, но подпольщики!

Снова – в библиотеку, снова испытания. Занёсся Джек, оббежал всю комнату, вызвав новую волну гнусавого возмущения Энди, обшарил каждый угол – включая примыкающую каморку – и убежал. Лайза только проводила его мрачным взглядом. Главный крыс и так ей не особенно нравился, и из-за поведения, и из-за отношения к брату, теперь же это «не нравится» приобрело характер стойкой неприязни.

– Совершенно невоспитанный молодой человек, – донеслось по новой от кресла математика, и девушка, вздохнув, снова принялась перелистывать книги. Её ждала пространная лекция о невоспитанном поколении.

Она сдалась под вечер. Давно стемнело, Энди, запасшись новой кипой литературы, ушёл, деловито попрощавшись напоследок.

Ещё раз забегал Джек. Уронил то, что не уронил в первый раз. Убежал ещё более бешеный, чем прибежал.

На ужине Джима опять не было, Дженни сказала, что он поужинал раньше. Лидер обнаружился в комнате – перенёс туда некоторые из своих реактивов, и теперь работал с ними. Когда Лайза зашла, он как раз медленно взвешивал в руке содержимое одной из мензурок.

Она села на кровать.

Джим молчал.

– Не могу отвлечься, – хрипло признался он после нескольких минут молчания.

Лайза не ответила.

– Я берусь за любую работу, – ещё тише, – я работаю с реактивами. И всё равно думаю. Руки функционируют автоматически, а я думаю.

Молчание. Реактив в мензурке начал шипеть.

Лайза не знала, что сказать. Да и требовался ли ответ? Джим, бледный – даже в этом слабом освещении, прямой, со спокойным, до холодности, голосом.

Что сказать человеку в таком состоянии?

– У тебя тут спирт есть?

Выпалила, и сама не поняла, как выпалила.

Джим, не глядя ни на неё, ни на стол, указал на одну из ближайших колб.

– У меня половина растворов на спирту. Тебе зачем?

Лайза взяла колбу, вынула из его руки мензурку и втолкнула колбу на её место.

– Давай. За Арсеня.

Джим сжал побелевшие губы и слегка отсалютовал колбой.

– За Арсеня.

– Энди говорит, к нему Ланселот ночами является…

Лайза и Джим сидели на кровати, привалившись друг к другу головами. Полупустая колба стояла между ними. Мензурка, которую держал Джим в самом начале, уже давно выкипела и теперь была покрыта неприятно-серыми хлопьями пены.

Кажется, Файрвуда это не волновало совершенно.

– Странная фантазия.

– И Джека я видела. Носится…

– Обычная реакция, – Джим потянулся к колбе. Лайза проводила внимательным взглядом его движение.

– Будешь помогать?

– Нет, – лидер глотнул, закашлялся и закрылся рукавом. – Не полезу. Не маленький. Понадобится помощь – сам придёт.

– А раньше…

– Нет. – В этот раз голос стал совсем жёстким. Джим протянул ей колбу. – Не полезу.

====== 13 – 14 декабря ======

Время к полуночи.

Ещё раз. Поехали…

– Так, думай… камин – отлично… прямо диван и стол этот… – Джек, закрыв глаза, сделал привычный шаг от камина к маленькому столику. Развернулся. Если Арсень и дополз досюда, он наткнулся на стол. В таком состоянии даже его заму не хватило бы упрямства лезть под низкой мебелиной.

Влево или вправо?

Развернувшись так же, с закрытыми глазами, Джек шагает влево, к двери каморки под лестницей.

До неё шесть широких шагов. По дороге он чувствительно задел бедром круглый столик с лампой. Зашипел, но дошёл до дверцы.

Упирается в неё обоими ладонями. Замирает.

Открывает глаза. Тёмное дерево, рассохшиеся щели. Внизу валяется брошенная кем-то книга. Можно открыть дверцу и зайти внутрь. Восемьдесят два…

Три.

Восемьдесят три.

Внутри пыль, завал старых вещей. Их перерыли на сто рядов. Переворошили, перевернули. Он сам, другие, те немногие из Подполья, кто ещё верил.

Вчера.

А если вправо

Джек, не отнимая ладоней от дверцы, оборачивается. Восемь широких шагов, декоративный столик с лампой, на четырнадцатом шаге упереться в стеллажи с книгами. Тупик.

Не второй ярус.

Если бы полз, на ковре бы остались следы крови.

Логика неумолима. Он зря теряет время.

Крыс оттолкнулся от двери и пошёл на выход. В дверях столкнулся с Заком.

– Мастер, ну что? – мальчишка с надеждой заглянул ему в глаза.