– Нет, маньяк так рисковать бы не стал, – уверенно сказал Джек, и тут же с руганью нагнулся под стол – Табурет, до этого ластившийся к его ногам, решил выпустить когти. Из-под стола донеслось обиженное мяуканье.

– Мне тоже кажется, что не он. Голос не похож, – нашёлся Арсений.

Дженни слегка нахмурилась и поджала губы.

– В любом случае, надо бы его навестить. Но мне одной идти на чердак как-то не по себе. Не составите мне компанию завтра утром?

Общий ужин закончился с полчаса назад. После разговора с Дженни Арсений прямиком направился в гостиную – обычно в такое время Джим был там, либо химичил в лаборатории, либо принимал поздних пациентов. Правда, подпольщик надеялся застать дока одного. Когда Джим пару часов назад едва не угодил в ловушку в библиотеке, а Джек орал на брата так, что уши в двух метрах закладывало, не присоединиться стоило огромных трудов. Ну да, кто он такой в глазах Джека, чтобы злиться на его старшего брата?

Рядом с лидером он – Перо. А вечером, наедине с Джимом, он может быть Арсенем. Злым, намеренным разобраться со слишком прытким последователем Арсенем.

Толкнув приоткрытую дверь, подпольщик заглянул внутрь. Ну, так и есть: кучка «болезных» обитателей из обеих фракций, и на диване – ведущий вечерний приём Джим. Он спокоен, сдержан, непреклонен, он перевязывает, отмеряет дозы драгоценных таблеток, отсылает осмотренных со строгим наказанием явиться завтра, выговаривает подпольщику, запустившему глубокий порез, безапелляционно отвечает возмущающейся последовательнице, что от её головной боли поможет обычный визит во внутренний двор, на свежий воздух, и никакие болеутоляющие ей вовсе не нужны. Он в своей роли и ни черта не похож на Джима, который в библиотеке кружил под камерой, как напавший на след хищник.

Арсений, оценив количество пациентов, раздражённо выдохнул и оседлал «лабораторный» стул Джима, облокотившись на высокую резную спинку. Это была вольность: никто из обитателей никогда не трогал эту мебилину, как и стол (ну разве что случайно во время испытаний, не в счёт).

А мне плевать, – Арсений зло усмехнулся, поймав быстрый взгляд дока в свою сторону. – Я тебе устрою. Предупреждал же не лезть!!!

Злость, улёгшаяся было за ужином, снова начала нарастать внутри. Умом он понимал, что это последствия недосыпа и переутомления – ночью перепугался за Джека, потерявшего много крови, а через двенадцать часов увидел, как Джим шёл прямиком в ловушку Кукловода, – но это ж умом.

Только выпроводи всех…

Пальцы сжались на деревянной резьбе. Выходившая из гостиной последовательница с головной болью кинула на него взгляд, округлила глаза почти до идеальной формы и торопливо вышмыгнула в коридор.

– Завтра вечером покажешься. Пока ничего особо страшного, но если бы повременил ещё день…

Подпольщик что-то бормочет в своё оправдание.

Арсений зевнул, отвернувшись.

Джим провожает своего последнего пациента до порога, осторожно прикрывает за ним дверь. Арсений, резко наклонившись, хватается за ручку, насаживая ладонь на шипы, и захлопывет несчастную дверь с такой силой, что эхо, наверное, на третьем этаже отдаётся.

– Я хочу поговорить при закрытых дверях, док, – он поднимается со стула, даже не глядя на таймер. Испытание подождёт. Испытание он и за двадцать секунд пройдёт, если нужно.

Джим скрещивает руки на груди. Прищуривается. Вот он, этот взгляд, снова.

– Что-то сверхсекретное? – усмехается. Только губами. Взгляд сосредоточен.

– Просто хочу уточнить…

Арсений успел заметить, что голос стал тише – верный признак того, что его охватывает настоящее бешенство.

– Какого ты отправился прямиком в пасть маньяка… – продолжил, уже едва соображая. До дверей какой-то шаг. Над Джимом особо не нависнешь, разница в росте и десяти сантиметров не составит, да ещё и эта усмешка… – Я тебя предупреждал, чтобы ты не лез к этому психу. Я-тебя-предупреждал.

– Арсень, – вежливо, даже с улыбкой. – Я тогда, если помнишь, тебя выслушал. Неужели привилегия соваться в неприятности есть только у подпольщиков?

– В неприятности?! – взревел Арсений, окончательно теряя над собой контроль. Рванулся – пальцы вцепились в отвороты джимовой рубашки, подпольщик несильно, но чувствительно приложил дока спиной о закрытую дверь, где-то в районе таймера с отметкой 00:59. – Он маньяк, он – сумасшедший!!! Он способен на всё!! Я знаю, я его видел, он на мне узорчики ножом выводил! Думаешь, мне всё равно, что с тобой станет?! Что я хочу для тебя того же или чего похуже?! Чего молчишь?.. Чего молчишь, я спрашиваю?!

Голос сорвался. Арсений, упираясь сжатыми кулаками в плечи последователя, склонил голову, тяжело дыша. Выбившиеся пряди грязных волос щекотали нос.

Джим, помолчав несколько секунд, скользнул ладонью по его шее к затылку.

– Арсень, на будущее, я буду с ним разговаривать. Буду, – на секунду сквозь маску невозмутимого доктора проступила страстная одержимость, – и прекрати орать. Джим-подпольщик сидел и никого не трогал, но ему это не помогло.

Джим-подпольщик

Рисунки

Арсений, медленно приходя в себя, выпрямился и слегка отстранил Джима от двери.

– Испытание, – прохрипел, доставая листок.

Проходил тридцать одну секунду, чуть не запорол время, – ходил по комнате, пошатываясь, путая предметы. Один раз едва не упал, запнулся о вазу, стоящую на полу.

Еле успел коснуться апельсина – в двери щёлкнула блокировка, таймер потух на двух секундах до конца лимита. Арсений скрюченными пальцами кое-как подхватил ремень своей сумки, стягивая её со стула.

– Пусти, – попросил всё ещё стоящего у двери Джима.

Тот отрицательно качнул головой.

– Лучше пусти, – тихо повторил Арсений, стараясь смотреть в сторону. – Делай что хочешь, лезь к маньяку, нарывайся… Но только чтобы я не видел. Не могу видеть.

– Тогда прекращай ранить руки, – парировал тот, – это будет честный обмен. И Джеку то же самое передай. Сядь, Арсень, я перевяжу.

Бесполезно не отойдёт

А я уже не отпихну

Он молча развернулся от выхода к дивану. Уронил сумку у ножки столика, сам не сел – упал в диванные подушки.

Джим присел рядом. Взял в руки его правую ладонь. Покачал головой. Притянул к себе необходимое – после приёма пациентов весь стол был заставлен медикаментами, – и начал медленно отслаивать пропитавшийся кровью бинт. Из-за обилия свежей крови ткань даже не пришлось, как бывало, размачивать.

– Мы все рискуем, – заговорил Джим тихо и серьёзно, не поднимая головы. Несмотря на жёсткость тона, руки его действовали очень тепло и бережно. – Рискуем и боремся. А сегодня... – его голос понизился до очень тихого, – я слышал обоих. В одном разговоре. И это было потрясающе...

– Просто великолепно, – хрипло съязвил Арсений, заставляя себя сесть прямее. Оглядел Джима, обрабатывающего его ладонь. Закрыть глаза – можно в точности нарисовать образ, ни разу больше не взглянув на оригинал. Как будто знакомы несколько лет, а не полгода.

А ты сказал про Джима-подпольщика

И если б ты знал что это из-за меня

А завтра, если я не буду рисовать…

Он представил, что мог сотворить с последователем обезумевший от нехватки портрета Кукловод номер два. Джим этого не понимает, и орать бессмысленно. Хоть заорись.

Пока не увидишь сам.

– Хотя бы говори заранее, – вырвалось само собой, – что собрался пойти и залезть в мозг маньяку. Чтобы я сразу готовился к самому худшему.

– Я собрался пойти и залезть в мозг к маньяку, – Джим бросил на него быстрый взгляд и вернулся к обработке. Дело затруднялось тем, что ладонь была изранена в кашу, – завтра. И послезавтра. И каждый раз, как смогу его разговорить.

– А знаешь что? Ты просто упрямый чёрт. Зря ты Джека отчитывал, сам из той же породы. Или это по принципу «подобное бесит подобное»? – Арсений снова начал заводиться. Не дал Джиму закончить с обработкой ран, вырвал руку и перехватил его запястье, дёрнув к себе – хотелось просто прямо, с близкого расстояния посмотреть в эти наглые, абсолютно бессовестные тёмные глаза. Джим сделал попытку освободиться, но силёнок явно не хватало. До кучи подпольщик обхватил его поперёк спины второй рукой, той, на которой ещё держалась пропитанная кровью алая лента. – Я чуть библиотеку не разнёс по кирпичику, когда Джек на тебя орал, – проговорил раздельно, понимая, что его всё равно не услышат, это по спокойному взгляду ясно, по вздёрнутым в насмешливом удивлении бровям, – не знаю, чего мне стоило просто стоять в стороне и молчать в тряпочку. А раньше, когда понял, что ты едва не угодил в капкан…