– Зачем называть кота мотоциклом? – спросила сбитая с толку Дженни.

– Да так, – Арсений уже сообразил, что залез не в то болото. – Я про то, что произносить было невозможно, но папка настаивал, что кота зовут именно так.

– Говорю ж, мой Табурет…

– Джек, уже не смешно, – Джим потянулся, подставил Арсению бокал за новой порцией.

– Так я и не смеюсь!

Дженни вдруг захлопала в ладоши:

– Придумала! А давайте дадим Коту имя на «дж»! Мы тут все…

– А я? – с притворной обиженностью обернулся к ней Арсений.

– А ты в меньшинстве, – Джек стянул из-под его пальцев последний бутерброд.

– Ну, почти все… – протянула Дженни. – Как насчёт Джерома?

– Или Джерри, как мышь из мультика…

Некоторое время под вторую бутылку дружно предлагали имена, сбивались на другие темы и истории, вспоминали начальную цель, снова предлагали, смеялись над особо нелепыми вариантами имён, Джим даже вспомнил несколько на древнеанглийском диалекте, когда-то вычитанных в легендах; Кот лениво потягивался под ладонями Дженни, не подозревая, что сейчас решается его судьба. Переворачивался, тянул лапы и мелодично скрипел, прибавляя вместе с потрескивающим в камине пламенем уюта.

– А давайте назовём его Джон, – предложила вдруг Дженни, грустно улыбнувшись. – Имя короткое и красивое. А, нет, спасибо, – она покачала головой в ответ на предложение Арсения долить в бокал. – Мне хватит.

– А мне – нет, – с развязностью опьянения заявил Джек, отобрав у помощника пустеющую третью бутылку, щедро плеснул себе почти до краёв. До Арсения вдруг дошло, что почти вся третья бутылка была выпита лидером, не особо-то рвавшемся участвовать в разговоре.

– Неплохое имя, – Джим переглянулся с Арсением. Тот незаметно пожал плечами.

– Значит, будешь Джоном, – Дженни почесала кота под подбородком, и мурлыка блаженно сощурился.

Джек почти залпом осушил свой бокал и допил остатки из бутылки.

– Что? – нахмурился в ответ на внимательный взгляд брата, приземляя бутылку на стол. – Вы ж не хотели. А мне чем-то бутерброды запивать…

– Значит, осталось назвать меня, – Арсений едва успел отнять у разошедшегося подпольщика свой бокал, в котором ещё была половина. – Чтобы из общей картины не выбивался.

– Тогда ты будь табуреткой, – пробухтел Джек. Сполз со стола на пол, сев рядом с каминной решёткой, принялся вяло ворошить ярко-оранжевые угли кочергой.

– Очень на «дж»…

– А зачем выдумывать новое? Джерсень, – Джим, мягко улыбаясь, легонько отсалютовал Арсению бокалом, прежде чем допить вино.

– Звучит красиво, – Дженни зевнула, прикрывшись ладошкой.

– Тогда уж Джерсей, – голос Джека почти не был слышен за громким мурчанием кота и шумом ветра за стёклами.

– Почему? – осведомился док.

– Потому что порядочная сволочь, – совсем уж неразличимо пробормотал подпольщик.

– Спасибо вам за вечер… – Дженни бережно стряхнула поименованного Кота с колен. – Правда, большое спасибо. Посидеть бы ещё, но я уже засыпаю.

– Конечно, иди. Третий час утра, – Джим взглянул на часы над камином. – А насчёт вечера – не за что. Это скорее мы должны тебя благодарить.

Он вызвался проводить девушку до комнаты, прихватив с камина свечу в подсвечнике.

Когда они вышли, Арсений попытался уговорить Джека идти спать. Лидер был мало того что пьян когда успел так ещё и сопротивлялся, отмахивался и бормотал что-то вроде того, что он уже большой мальчик и вполне может без присмотра сидеть ночью у камина.

Вернувшийся Джим тоже попытался его уговорить хотя бы лечь на диван. Джек мотал головой и ни в какую на диван не шёл, зато посылал их, куда дальше дивана.

Арсений поймал дока на выходе из гостиной – тот уже собирался идти за водой и приводить брата в чувство.

– Джим, я с ним побуду, – вполголоса заверил Арсений, – тебе тоже завтра спозаранку вставать.

– С ним что-то не так, Арсень, – Джим грустно заглянул в его глаза. – Я его давно…

Он вздохнул и отвёл взгляд.

– Даже если случилось, не скажет. В любом случае, когда уснёт – перетащу на диван, всё в лучшем виде, – пообещал подпольщик.

Джим ещё несколько секунд сомневался.

– Если что, я у себя.

Арсений кивнул.

– Спокойной ночи.

Когда Арсений вернулся к камину, Джек уже перестал ворошить еле оранжевеющие угли. Кочерга одиноко лежала около его расслабленной руки, а сам он сидел, вперив отсутствующий взгляд в камин.

Погода совсем разбушевалась. В трубе заунывно выл ветер, а если прислушаться, можно было различить, как ему тихонько вторят сквозняки из пустых коридоров.

Арсений поднял последнюю бутылку на просвет – когда он уходил, там ещё оставалось на донышке нечто жидкое.

Нечто жидкое оставалось и сейчас. Хватило на два глотка.

– Ааа… я не заметил… – обернувшись, Арсений увидел, что Джек уже смотрит на него. Правда, почти так же отсутствующе. – Скок там?

– Уже нисколько, – Арсений демонстративно помахал ей в воздухе, – всё.

– Ну ты пить…

– А ты жрать, – опустился на пол рядом с лидером. Взял кочергу. Джек при взгляде на неё почему-то поморщился и отвернулся.

– У меня… организм этот… рыстущ-щий.

– До сих пор растущий? – Арсений тихо фыркнул себе под нос. Тепло от разворошенных углей приятно грело кисть руки. – Чёт некачественно ты растёшь.

– Я расту в потенциале.

Файрвуд, проползя немного назад, опёрся спиной о диван. Поёрзал, принимая удобное положение. Мельком глянул на одинокий поднос на столике – без единого бутерброда.

– Эрсень, я выпить хочу.

– Тебе что, мало? – притворно удивился тот, продолжая ворошить угли.

Яркие жёлто-алые искорки вырывались из пламенеющих провалов между углями, таяли в воздухе, оставляя после себя темнеющие пятна в картинке камина. Если зажмуриться – Арсений зажмурился – на внутренней стороне век такие же виднеются, только в инверсии.

– Мало, – неожиданное признание из-за спины. Тихое и какое-то…обречённое, что ли.

Арсений обернулся.

Лидер сидел, низко опустив голову. Очень пьяные люди так обычно и засыпают, но этот – не спал. Говорил же.

– Мало мне, – подтвердил, не шевелясь. Только слегка раскачивался корпусом. – Я как хочу… как когда мы тайник… этот, Биллов… этот Билл… Билл этот… Это моя фракция, Арсень, я их собрал. Я дал им в руки… – Ещё один тоскливый взгляд на поднос с бутербродами. Кажется, они были Джеку куда нужнее чего угодно горюче-смазочного.

Арсению стало плохо от этой картины. Так, как только не за себя бывает, за другого, кому помочь не можешь, и даже что делать не знаешь. Не выпуская из рук кочерги, он переполз поближе к Джеку.

– Бутеров сделать?

– А? – крыс резко поднял голову. Окинул сидящего рядом немного ошалелым взглядом. – Бутеров? Не, нафиг, лучше тут сиди.

Арсений сел рядом, бок обок, только опереться спиной о диван не получилось, места больше не было. Пришлось опереться об угол, неудобно, но хоть как-то.

Джек снова уронил голову.

– Вот бывает так, Арсень, – после минутного молчания снова начал он. Тихо, почти в себя, – ты для людей – всё, а они… И ты смотришь на них, а Билл…

Билл – что?

Билл помочь старается, дурень ты этакий…

Арсений прикрыл глаза. Проговаривать подобные мысли вслух явно было не время. Публика неблагодарная.

Как там у Бродского… В награду мне за такие речи своих ног никто не кладёт на плечи…**

Поэтому подпольщик ограничился неопределённым «угу». Джеку хватило.

– Вот будет Билл… А мне что делать, Арсень? – Снова мутновато-ошалелый взгляд. Близко-близко, только руку протяни.

А что говорить? Чтобы подобные беседы вести, нужно быть таким же вдупель пьяным. Иначе взаимопонимания не наступит. Два бокала вина явно маловато.

Но взгляд отводить Арсений не стал.

– Всё будет хорошо, Джек вот вру же, вру, а что делать, – он сжал плечо подпольщика и слегка потряс его. – Будешь так же курочить что-то в своём подвале, а мы все будем тебе помогать…