– Фея! – Дженни, смеясь, прижала к себе Закери, – ах ты… феей меня назвал!

Зак краснел и отбивался, но девушка всё равно успела потискать его и чмокнуть в макушку.

– Спасибо, очень приятно.

– Да чего… это… – Недовольно бухча и демонстративно вытирая макушку, подросток вернулся на своё место. Арсень заметил, что он еле борется с наплывающей на лицо улыбкой, но ничего говорить не стал.

Мальчишка явно влюбился в… фею.

Джулия прилепила на лоб бумажку с надписью «Каштан».

Кот – неизвестно когда пролез в комнату – возвестил о своём присутствии утробным чавканьем из-под стола. Присутствующие оторвались от пытающейся угадать Джулии и воззрились на смущённо покрасневшую Дженни: девушка явно страшно стеснялась, но взгляда не опускала, наоборот – смотрела твёрдо, с полным ощущением своей правоты.

– У всех собравшихся должен быть праздник, – она указала взглядом на Кота, – вот и он…

Животное согласно заурчало, требуя добавки.

Джек погрозил столу кулаком.

– Если дерево с орехами, но не орешник, значит, каштан, – Джулия под согласные кивки сняла со лба бумажку.

Билл покинул компанию минут пятнадцать назад, заявив, что «это вы молодые, а мне б выспаться». Маргарет ушла ещё раньше. Вот и Закери, как ни хорохорился, а глинтвейн давал о себе знать – у подростка уже осоловело дёргались вниз веки. Арсения и самого немного развезло, но он пил почти залпом и успел осушить аж три стакана. Не совсем то, что требуется для его опыта распития спиртных напитков, но голова уже стала лёгкой, а руки – тяжёлыми.

На стикере Натали гордо красовался «Паяльник».

Кот сначала облюбовал колени Арсения, но его не пустили – у подпольщика были другие планы на свои конечности. Например, поставить на них блюдо с бутербродами: специально выходил на кухню, чтобы свои фирменные приготовить. Джек сначала попытался стащить один, но, попробовав, переключился на более классический вариант за авторством Джима.

Отгадывала Нэт недолго, стоило ей узнать, что она предмет, полезный и не молоток – ответила. Джулия долго смеялась (называла-то она), Джек немного поухмылялся. Арсений в это время разглядывал коленки лидера худющие и худющие что в них хорошего, а Джима-подпольщика, кажется, больше интересовало разглядывание Арсеньевских фирменных бутербродов. Возможно, его гастрономическое сознание сейчас испытывало стресс от созерцания начинки – Арсений присовокупил к огурцам и кетчупу несколько анчоусов. Ему нравилось.

В любом случае, остальные о тёплых отношениях Нэт и паяльных принадлежностей знали только понаслышке, поэтому оценить прозвище по достоинству не могли.

Ланселот очень долго мучился над «Утюгом». Под конец Натали, радеющая за свои назывательные труды, уже внаглую подсказывала, а остальные не пытались её останавливать.

Джим-подпольщик схлопотал от Ланса «Шекспира». Отгадывал несколько минут, признался, что не знает, и даже согласился на наказание: встать на диван и спеть серенаду Кукловоду.

– Кукловод, ты очень красивый, – подпольщик старался быть убедительным, поэтому одну руку приложил к сердцу, а вторую вдохновенно вскинул к ближайшей камере, – я тебя не видел, но точно знаю… твой голос так же прекрасен, как идеально выпеченный бисквит… Твои губы, твои волосы, твоя за…

На этом моменте Арсений бешено задёргал подпольщика за штанину. Зак был ещё здесь, а за нравственную неиспорченность ребёнка «фея» могла разнести всю комнату по кирпичику.

– За…за… замечательная улыбка, – поправился Джим, – и ты… всё, я больше не могу.

– Я т-тоже… – простонал Джек, держась за живот. Из всех присутствующих серенада больше всех впечатлила его. Возможно, потому, что он сам по прибытии развлекал камеры матерными частушками про хозяина особняка – Джим рассказал.

Кот забрался на колени Дженни и сейчас тарахтел на всю комнату, изредка пряча наглющие жёлтые глаза за зажмуриванием.

Пока Арсений лепил бумажку ко лбу – он остался последний – все смотрели на него с плохо скрываемой надеждой. Двенадцать человек, три круга, и оставшиеся, скорее всего, очень хотели, чтобы он отгадал побыстрее. Коту только было нормально, он спокойненько тарахтел под почёсывающими его пальчиками.

Арсений убрал руку ото лба.

Присутствующие замерли. После Нэт, хохоча, откинулась на спинку дивана, Джулия, тихо икая – пересмеялась на серенаде – похлопывала ладонью по подлокотнику. Джек и вовсе сполз с соседнего подлокотника на пол. Даже Джим-последователь не смог держать, как обычно лицо: держался за живот и смеялся. Арсений впервые видел, чтобы дока что-то так развеселило.

– Да что там?! – не вытерпел Арсений, – Мадонна?

– Нет, но тебе понравится, – флегматично отозвался Джим-подпольшик, автор записи.

– Ну хорошо. Предмет?

– Да! – все хором.

– Съедобный?

– Да!!!

Зная компетентность Джима во всём жевательно-глотательном, после этого ответа можно было предположить что угодно. Но все так смеялись…

– Пирожок?

– Нет, – со стороны Дженни. Она мягко посмеивалась, в её глазах мерцали отблески от камина. Залюбуешься.

– Тортик?

– Нет, но близко, – Джек таки стащил у него бутерброд, поэтому говорил сквозь плотно набитый рот. – Эй, эй, куда креветками?!

Дженни, улучив момент, пока никто не видел, попыталась втихушку угостить Кота креветиной. Естественно, это не могло не возмутить Файрвуда.

– Всем присутствующим – праздник, – неубедительно попыталась возразить она, но Джек продолжал возмущаться.

– Креветками! Кота! А как же я?!

– А если присутствующий, пусть тоже играет, – высунулась из-под стола сонно-взлохмаченная голова Закери, – а то… чего…

– А что – пусть, – неожиданно согласился Джек. Он оторвал стикер от изрядно уменьшившейся стопки, что-то размашисто написал на нём, и, в два шага перелетев расстояние, наклеил его на Кота.

Кот зашипел.

На стикере красовалось «Табуретка».

– Вот. – Джек, изрядно довольный собой, вернулся на место, жуя стащенную с тарелки Дженни креветку. – Теперь по справедливости.

– Ты просто захотел креветок, – попенял ему брат. Подпольщик, разухмылявшись, примостился на подлокотнике.

– Я их всегда хочу, Джимми. Это рефлекс.

– Я-не-тортик, – постановил Арсений, перекрывая поднявшийся шум. Лидер последователей снова расхохотался.

– Нет… Ты, Арсень, совсем не тортик…

– Кто? Клубничка, что ли?

– Почти, – Джим-подпольщик спокойно покивал, – я же говорил, быстро дойдёшь. Очень близко.

– Черёмушка?

– Дальше ушёл.

– Вишенка?!

– Именно.

– Как тебе подходит… – простонал сквозь смех изнемогающий док.

Арсению оставалось только покивать и присоединиться к всеобщему веселью. Не смеялся только Джим-подпольщик; он искренне не понимал, почему всех так развеселила «Вишенка»*.

Успокоились не сразу; ещё некоторое время сидели, вяло перебрасываясь репликами, доедали остатки «праздника», потом начали расходиться. Некоторые благодарили Дженни за хороший вечер. Другие просто зевали, улыбались и желали доброй ночи. Наконец, в гостиной остались только братья, собирающий грязные тарелки по столам Арсений и сама хозяюшка.

Джек поднялся со своей кресельной ручки, потянулся с явным удовольствием.

– Я что-то спать не хочу, – заявил почему-то недовольно.

Дженни, присевшая у гаснущего камина, с надеждой обернулась в его сторону.

– Давай я, – Джим мягко забрал у неё кочергу. Девушка благодарно улыбнулась ему и села на табурет рядышком, наблюдая, как Файрвуд-старший разживляет погасший было в камине огонь.

– Помоги с посудой, а? – окликнул Арсений без дела ошивающегося у заколоченного окошка Джека.

– Э? А почему это…

– Потому что мне лень дважды ходить на кухню и обратно, – доходчиво объяснил помощник. – Так меньше энергии тратится.

– Суммарно потраченная нами при переносе посуды энергия…

– Ну так зато не моя в одиночку!

– Для мирового баланса…

– Да я сама отнесу, мальчики! – поспешила сказать Дженни, но оба только синхронно от неё отмахнулись.