Пришёл Кот. Запрыгнул на кровать, но тереться не стал. Лёг рядом, свернулся меховым шаром, замурчал. Арсений с минуту смотрел, как лоснящиеся меховые бока то расширяются, то сужаются от дыхания животного.

Разжирел ты на казённых кукловодческих харчах, морда.

Подумав, Арсений набросал на листе себя, сидящего рядом с дремлющим котом. Скомкал рисунок, закинув в угол, вернулся к первым. Усмехнувшись, сложил их стопкой и бросил на тумбочку. Погладил Кота. Тот поднял голову, щурясь на свет, лениво боднул ладонь.

– Я тут становлюсь сентиментальным, а тебе даже бодаться лень, – сказал ему Арсений. – Пойдёшь с нами отмечать снег?

Кот не был ни «за», ни «против», поэтому Арсений сгрёб его и потащил с собой в гостиную. Уже давно стемнело, оконные промежутки между досок казались чёрными провалами. На первом этаже было холодно. В прихожей маячил белый туман; Арсений быстрым шагом пересёк пространство между лестницей и дверью, ведущей в другой отсек дома. Кот на его руках ощетинил шерсть, зашипев на туманное облако.

– Чертовщина, – неуверенно хмыкнул Арсений, прикрывая за собой дверь. Туман остался маячить у лестницы.

– А вот и Арсень! – радостно объявила Дженни, когда он зашёл в гостиную. – Мы уже думали, не придёшь. Только дверь закрой, а то холодно.

Арсений брякнул на пол Кота и захлопнул дверь для испытания – единственный способ снова её закрыть.

Пустая ваза, статуэтка птицы, кукла, ноты. Последние пришлось снимать с рояля, перед самым носом Джима – они с Лайзой импровизировали в четыре руки.

Раз-два-три, раз-два-три… медленный и крайне мелодичный вальс получался у этих двоих. Изредка их руки перекрещивались, и тогда смеющийся тёмный взгляд Джима на мгновение пересекался с её, мягким светло-карим.

Раз-два-три…

Выписывая ногами небольшие треугольники, Арсений пробрался между диваном и роялем к тумбочке, за песочными часами. Несмотря на некоторую консервативность стиля, вальсы ему нравились. Он даже краем сознания различил в общей мелодии вплетаемый мотив Венского вальса, судя по верхнему регистру, выписываемый Джимом. Лайза только очень умело аккомпанировала, обыгрывая знакомые ноты свежим исполнением.

Шляпа. Чтоб достать её с гардины знаю кто постарался, пришлось захватить по пути зонт. Зато подцепление ручкой-крюком стало достойным «па», завершающим испытание.

И, только щёлкнул таймер, под его руку поднырнула Дженни, обхватила за плечи и повела в более просторную часть гостиной – за диваном. Она танцевать вальс явно не умела, а Арсений, если и помнил основы, вбитые перед выпускным вальсом в одиннадцатом классе, то успел их благополучно забыть. Всё же терпеть урон от изящных узких ножек девушки было куда приемлемее, чем пройтись по её туфлям своими лапищами.

Дженни смеялась. Тихо, не глядя ему в глаза – её взгляд плавал по комнате, зацепляясь за исполнителей и рассевшихся у камина слушателей. Светлая – явно не рабочая – юбка разлеталась красивыми, слегка просвечивающими волнами.

Сфотографировать бы… Эти волны, немного на просвет, и ноги. Чтоб и ощущение танца, и лёгкость…

Джулия в полушутливой форме постаралась пригласить на танец Джека. Тот отказался, все посмеялись, но глаза девушки погрустнели, и тогда Билл – старый джентльмен – почти насильно вытянул её из-за стола. Как бы подпольщица не хорохорилась, что танцевать не хотела, но повеселела. После Ланс, расхрабрившись, попытался вытянуть Нэт, за что и был уронен на ковёр.

Зак вовсю кривлялся, изображая играющего Джима: вдохновенно раскидывал руки, передёргивал плечами.

Последний аккорд. Лайза, увлёкшись, пропустила конец главной партии, а потом, опомнившись, сняла руки без завершающей ноты.

– Ф-фух, натанцевалась, – Дженни, отфыркиваясь от лезущих в лицо волос, упала в кресло. Арсению кресла не досталось, пришлось падать на пол. – Джим и Лайза у нас просто маэстро. Оба.

– Ты мне льстишь, – Джим вырос за её спиной неожиданно. В его руках был котелок, исходящий паром – когда и где достал, оставалось загадкой, – но это всё равно приятно.

Лайза, не ответив на реплику хозяйки дома, осторожно присела рядом с Арсением, только, если он сидел на полу, то она умудрилась занять высовывающийся из-под дивана кусок ковра.

– Это что? – Рыжеволосая последовательница с интересом уставилась на Джимову ношу, на что тот только мягко улыбнулся.

– Наша расплата за утренний бой на снежках. Вот кто из вас после этого догадался сразу переодеться в сухое и выпить горячего?

Котелок примостился в середине стола, на заботливо подсунутую Дженни кухонную тряпицу. От него пахло чем-то корично-пряным, с нотками мёда, и, как ни странно, ванили. С другой стороны стола на пол опустился донельзя довольный собой Джим-подпольщик.

Джек тут же попытался сунуть к котелку свой любопытный нос и получил по нему поварёшкой.

Громкому возмущению его не было предела.

– Джим, за что?!

– За дело, – логично ответствовал Файрвуд-старший, продолжая степенно размешивать содержимое орудием преступления. Как показалось Арсению, размешивал скорее из вредности, чтобы не дать Джеку сунуться туда ещё раз. – Лучше принеси… раз, два, три… – он обвёл глазами собравшихся, – двенадцать стаканов.

– Да как я… – крысиный король снова попытался возмутиться, но, встретившись взглядом с братом, отчего-то осёкся. – Арсень.

– А я уставший, – ответствовал тот скорее из желания насолить лидеру, чем от действительной усталости, – Дженни, подтверди!

Подтверждением послужил подзатыльник. Не больно, но ощутимо. Пришлось идти. В компанию себе взяли ещё и Зака, и чтоб не обидно было одним тащиться, и руки лишние.

– Это моя недавняя придумка, – когда они пришли, Джим-подпольщик уже с гордостью представлял собравшимся своё кулинарно-алкогольное детище. – Я немного доработал общий рецепт глинтвейна, да и имбиря не было…

– Я в прихожей видела, – вылезла Нэт, но Джим только пожал плечами.

– Не нашёл. Потом поищу. Имбирь, знаете, не только в глинтвейн, он…

– Ну, началось…

– Джим, да сколько можно…

– Лечишь не хуже тёзки…

Подпольщики, наученные горьким опытом общения с Джимом, в один голос заныли. Билл молчал, но ему-то ныть было совсем уж несолидно.

Глинтвейна хватило в аккурат – закончился на стакане Закери, только наполовину заполнив прозрачное стекло. Естественно, его возмущения никто не стал слушать, только Дженни втихомолку подлила из своего, после чего подросток как-то слишком уж резко замолк.

Джим устроился на диване поближе к камину, осторожно дуя на горячую жидкость в стакане. Билл сидел неподалёку: притащил из подвала свой криво-шаткий табурет и теперь пробовал его на прочность в новых, экстремальных условиях. Закери пристроился рядом с любимым лидером – еле умостился на диване, под боком Джека, не подвинься Нэт, не поместился бы. Да и та пропустила его только потому, что упрямство мальчишки было сравнимо разве что с упрямством его бессменного кумира, толкался бы на диван, покуда не уступил бы диван, Джек (что совсем уж нереально), либо она, рядом сидящая.

Маргарет заняла один из заблаговременно принесённых из кухни и детской стульев. Он стоял почти у самого кресла, и девушка то с тоской взирала на сидящего впереди лидера последователей, то, напряжённо щурясь, сверлила взглядом особенно рыжую, подсвеченную камином, макушку Лайзы. Стакан глинтвейна, так и не початый, её нисколько не радовал. По степени тоски её взгляд был сравним разве что со взглядом Джулии, сидящей на подлокотнике дивана рядом с Заком и периодически посматривающей на своего командира.

Джек ел. Поставил себе на колени блюдо с бутербродами (Арсений лично участвовал в их приготовлении), и методично сжёвывал по одному в минуту. Внушительная горка таяла на глазах. Ароматное варево Джима-подпольщика, кажется, волновало его только в качестве неплохого запивона съестного.

– А теперь – сюрприз! – Дженни, незаметно ото всех выскользнувшая из гостиной (кресло тут же заняла галантно пропущенная Джимом Лайза) вернулась растрепавшаяся ещё больше, радостная и с большим блюдом в руках, накрытым полукруглой крышкой.