Термоядерная смесь наждаком прошлась по языку, теркой стерла мне гортань, и раскаленным молотом упала мне в желудок.

Я охнув уставился на стакан с мутной жижей у себя в руке. Оставалось там на донышке, самую малость. Скривившись, я полез в карман:

— Сколько?

Бармен с невозмутимым видом мотнул головой:

— Ваш друг платит.

Я пожал плечами и оставил мирно дремавшего в отключке гиена. Я понял одно. Пришла пора бросить друзей в беде и спасаться самому. Туалет.

Когда я был на полпути к туалету, то вдруг услышал громкий удар в огромный барабан. Я затравленно огляделся — все вели себя как и до удара — пили и веселились. И только секунду спустя я понял: барабан никто не слышит, потому что он у меня в голове. От этого открытия мне еще сильнее захотелось в комнату личной гигиены. Нырнув в кафельное помещение, я поспешил занять одну из кабинок и, звякнув шпингалетом, расслабился, спустив штаны. Сначала всё было нормально, а потом я посмотрел вниз… Я не сразу понял, что не так. И только через пару секунд я осознал, что моя струя завязана бантиком! Я поднял глаза, во время движения я заметил, что мне сложно сфокусироваться! В довершении всего картинка доходила до меня с явным опозданием!! Я уже смотрел на стену, когда у меня перед глазами все еще стоял журчащий бантик. Затем, зрение по кадрам подняло картинку на стену. На стене, на светло голубом кафеле, была картинка кораблика. Внезапно я услышал гудок корабля и крик чаек, а затем увидел море.

У меня глаза расширились от ужаса: Я никогда на море не был, гудок корабля слышал раз в жизни! А чаек никогда не слышал, только на картинках видел!

Я зажмурился и потряс головой, после чего осторожно «выглянул», приоткрыв одно веко. Обычная кафельная стена. Я ломанулся к мойке и, сполоснув лапы с мылом и освежив морду, вылетел из туалета.

У бара уже не было гиена, только бармен тряс шейкер. На мой вопрос, где гиен, кот усмехнулся:

— Когда я видел его в последний раз, он убежал ловить единорога…

Я кивнул:

— Ладно. — И опасливо покосился на свой стакан — блин, я отхлебнул то чуть больше трети… Или больше… Впрочем, какая разница! Мне казалось, что сколько не пей этой гадости — эффект будет неслабый.

Добб ушел в запой с Чифом. Теперь они сидели в углу зала и тихонько, фальшивя, навывали какую-то мелодию.

На Добба пока рассчитывать не приходилось, и я решил подышать свежим воздухом. Я обернулся к бармену:

— Где тут у вас черный вход?

Кот удивленно поднял брови:

— А вам зачем?

Я покосился на него:

— Ну, я думаю, вам не понравится, если я наблюю у парадного… — сказал я, собрав остатки логики в кулак. Кот понимающе кивнул.

Черный вход оказался за баром — в темном коридоре, дальняя дверь. Вывалившись на улицу, я набрал полную грудь свежего ночного воздуха — вроде полегчало. Я расслабился и икнул, поправил брюки в паху, и только тут заметил сбоку движение. Обернувшись, я замер: сбоку, с сигаретой в лапе, стояла одна из тех пантер, которые выступали в баре. Она была в одной курточке, наброшенной, судя по голым ножкам, прямо на голое тело.

Если бы можно было по желанию проваливаться под землю, я бы исчез тут же. Но она была куда трезвее меня.

Черная кошка удивленно посмотрела на меня. Уже через пару секунд я смог промямлить:

— Извините…, а разве вы еще не выступаете?!.. — Я указал пальцем на дверь клуба.

Пантера сменила удивлённый взгляд на презрительный:

— Мы с сестрой закончили свой номер полчаса назад, — сказала она, потягивая свою дамскую сигарету.

Я икнул. Нужно было что-то сказать, чтобы не прослыть полным уродом:

— У вас красивый голос. — Я ляпнул первое, что пришло мне на ум. Как оказалось — удачно!

Пантера улыбнулась — похоже, такого комплимента ей ещё не делали:

— Спасибо…

Меня качнуло, и я сделал шаг в ее сторону. Кошечка улыбнулась еще шире:

— О-о-о… Да вас штормит…

Я улыбнулся в ответ и небрежно махнул лапой:

— Фигня! Всего-то один «Сатана»…

Кошка посмотрела на меня с уважением:

— Стакан?! И ты на ногах?! Ну ты монстр…

Я хмыкнул:

— Фигня! Я на полевые выходы ходил, отрядом командовал! А тут стакан! — Я сплюнул, войдя в роль Пафосного Героя-алконавта. Но, заметив в глазах кошки усмешку, я поспешил поубавить пул. — Ну, это я, конечно, приукрашиваю. — На счет стакана. — Уточнил я. — Я только половину… Но… — Я изобразил в воздухе замысловатый крендель, — …уже вижу, — Доверительно сообщил я.

Кошка странно посмотрела на меня своими изумрудными глазами (это я только сейчас заметил?) и придвинулась ко мне. Она перестала стягивать курточку на своей обнажённой груди.

— А ты знаешь, что у такой дозы есть побочный эффект?..

Я шагнул ей навстречу, но меня слегка качнуло, и я, приблизившись, приобнял пантеру за талию:

— Да?

Кошка пристально глянула мне в глаза, и меня как током шарахнуло. Она, не отрываясь от моего взгляда, отбросила окурок:

— От него долго стоит.

— Стоит что? — спросил я, фокусируясь на её глазах и старательно не смотря ниже.

— Пошли! — Она потащила меня от бара на улицу. Черный вход вел в небольшой темный переулок, она потащила меня за рукав. Я шел за ней, не отрывая взгляда от её попки, и размышляя над ее словами. Впрочем, надо было размышлять о том, куда эта чёрная бестия меня тащит, хотя какая разница?

Она легко взбежала по стальной внешней лестнице наверх и замерла у двери, щелкнув замком. Я замер было в дверях, но кошка втащила меня внутрь.

— Давай!

Но тут то ли сработало тепло квартиры, после уличной прохлады, то ли это была вторая «волна», но меня развезло окончательно. Я как во сне видел, как кошка скидывает свою курточку и поворачиваться ко мне. И я, контролируя свой чудесный сон, изо всех сил стягиваю с себя ненужный китель, не глядя кидаю его на пол, дергаю ненужный галстук и откидываю его в сторону…

Кошечка смеётся и запрыгивает на постель. Я сбрасываю штаны и по-варварски хватаю её, ведя себя как древнее, похотливое животное… И одна трезвая мысль стукнула мне в голову — я и есть животное…

…Раним утром я проснулся с дикой, жуткой головной болью. Первое, что я увидел, сфокусировав болящие глаза, это улыбающуюся черную кошку. Заметив, что я проснулся, и услышав мои стоны, она улыбнулась еще шире:

— Наш герой проснулся! — И протянула мне стакан. — На, выпей.

Я мученический застонал и взял стакан. — Он был ледяной. — Я, лежа, прислонил стакан дном ко лбу.

— Как же мне хреново, — констатировал я.

Пантера присела рядом, судя по скрипнувшей кровати:

— И это тоже, — сказала она.

Я открыл глаза — она протягивала мне светло-зеленую таблетку. Я покосился на нее.

— Что это?

Она усмехнулась:

— Пей, легче станет. Это от алкогольного отравления.

Я проглотил кругляш и отхлебнул воды. Кошка кивнула и ушла на кухню, а я остался лежать, прижимая стакан к своей многострадальной голове.

Спустя полминуты я с удивлением обратил внимание на то, что боль в голове потихоньку проходит. Через минуту я уже спокойно сел — голова только слегка закружилась. А еще через минуту от похмелья и следа не осталось. Я довольно хмыкнул. Чудеса, а…

Пантерка вошла в спальню со вкусно пахнувшей тарелкой — да меня тут ещё и покормят! Вообще рай!

— Слушай, выходи за меня, а? — предложил я, проверяя целостность своей головы.

— Я бы не против, но ты же скоро едешь, — трезво ответила кошка, ставя на тумбочку рядом со мной горячую яичницу-глазунью.

— Ты была божественна, — признался я, пытаясь вспомнить хоть что-нибудь, за что можно было уцепиться. Вспомнился только какой-то секундный отрывок вчерашнего безумия, который я не захотел озвучивать.

— А ты был как зверь, — сказала кошка, усаживаясь на кровать. Я только сейчас заметил, что на ней ничего не было, кроме тонких трусиков, еле-еле прикрывающих её прелести. Я схватился за еду, но даже она меня не отвлекла. Я не смог удержаться, опять возбудился — и она это заметила. Покраснев до кончиков ушей, я со стыдом наблюдал, как грациозная кошечка опустилась на колени, между моих лап.