Добб втянул ноздрями воздух и направил ствол на них. Ящеры тут же ощетинились и бросились в укрытия – в киборга полетело несколько пуль, но его подкожная броня сдержала их натиск.

-Добб! – рявкнул на него шакал, и взвалил свой тяжёлый пулемёт на какую-то тумбочку, – Положим их!

Из укрытия ящеров к нам полетели две банки с газом – он был невидимым и работал очень быстро. Заряды упали за наши укрепления и выпустили основной заряд газа.

-Вы сдаваться! – крикнул нам ящер, снова выходя из-за укрытия, – Вы ещё сами не знать, как!

-Хрен вам! – рявкнул шакал и дал короткую очередь из корда – ящера вмиг разорвало на куски.

-Умрём, но не сдадимся! – закричал Добб, и вскинул гранатомёт к плечу.

Длинная очередь, которую он выдал в ящеров, порвала на куски почти что всех работорговцев.

Вслед за ним в бой включились все остальные, и бетонные перекрытия просто посыпались пылью от ударивших в их сторону пуль. Все наши враги гибли муравьи под увеличительным стеклом – меня наполнил азарт победы.

Но вдруг с нашей стороны, перекрикивая выстрелы, раздался голос юной кобры, которая пыталась что-то нам сказать. Я первым прекратил стрельбу, повернулся к ней и увидел на шее стальной ошейник, мигающий красной лампочкой на стыке половин. Она вцепилась мне в плечо и что-то сказала.

-Отставить огонь! – рявкнул я погромче и грохот прекратился.

-Не стреляйте, умоляю! – расслышал я, – Прошу вас…

-Что за ожерелье, Шанни? – растеряно спросила её диверсантка, подходя ближе, и сразу же протягивая лапы к ошейнику, но тут же раздался голос Перси:

-НЕ ТРОГАЙТЕ!!!

-Да, не… не надо…

-Что это за хрень? – спросила пантера, присаживаясь на одно колено, – Шанни, что случилось?

-Я пряталась в… операционной. Туда почти ничего не попало, но… Один их них, он…

-Это рабский ошейник! – объяснил Координатор, – Теперь она полностью под их контролем…

-Нет! – рявкнула пантера, – Снимите его!

-На это уйдёт полдня, и то при наличии всего нашего оборудования! – сказал волк из красной бригады, обводя лапами зал, и показывая что ничего не выйдет. Наша молодая змейка буквально расплакалась, уперевшись носом в плечо своей подруги.

Со стороны ящеров раздался одинокий возглас. Несколько оставшихся в живых вышли к нам, и один из них держал в лапе нехитрый пульт, работающий по принципу “Мёртвой руки”. Затараторив что-то на своём родном, он показал на змейку, а потом на пульт в руке.

-Она его заложница, – перевёл обритый пёс, – Надо сдаваться…

-Шанни, мы…

-Нет! – взвизгнула змейка, – Ши, прошу, – она вцепилась в костюм пантеры, – Я не хочу умирать…

Мы все опустили оружие, внимательно смотря на пантеру. От её решения сейчас зависело – дадим мы бой и выиграем, или позорно сдадимся всего трём ящерам.

По щеке диверсантки скатилась слеза, которую она сразу же стёрла рукавом. Шанни задрожала от страха, но пантера, закрыв глаза, бросила оружие. Две самки вместе буквально зарыдали и обнялись. Повернувшись к ящерам, все наши бойцы отбросили стволы за укрытия, медленно поднимая лапы.

-Добб, это что – конец? – спросил я своего друга, наблюдая как к нам подходят мерзкие работорговцы.

-Всё что угодно – только не конец, – строго заключил доберман.

====== 28. Ковыряясь у ларька! ======

Сталь больно впилась в запястья, и я тихо прошипел сквозь зубы:

— Эй, туго же…

В ответ на это ящер только мерзко заржал и опять что-то затараторил на своём языке.

— Хотя бы преимущество за пониманием осталось, — не унывал наш генерал, пока второй ящер скручивал его лапы какой-то верёвкой, — Мы их понимаем, а они нас нет.

— Кстати, что он сказал? — спросил я у координатора, но тут же получил по морде за сильно громкий крик.

— Я не расслышал… — признался голый пёс, но ответил киборг ближе:

— Что-то по овец и свиней. И про половые акты с ними.

— Это мы ещё посмотрим, — ответил я, подёргивая цепь полицейских наручников. Держали они довольно крепко.

— Добб?

— Чего такое, дружище? — угрюмо ответил пёс, стоя на коленях передо мной. В ответ он получил мою улыбку, и сразу всё понял — нам достаточно было одной мысли, чтобы понять друг друга. Мы сбежим от них как пить дать.

Ящеры наконец закончили с нами и пинками велели вставать и идти к выходу. Почти всех киборгов заковали в специальные силовые наручники, такие не порвать даже домкратом, а скованными за спиной лапами тем более. Огромные стальные браслеты держали лапы всех краснобригадовцев, но кое-кто из наших смог остаться без них. В частности, я доподлинно видел, что Бульк, брыкавшийся когда его связывали, нарочно не использовал и одной шестнадцатой своей силы, и поэтому теперь он мог освободиться в любой момент. Я не видел, как обошлись с Тенесси и Овчаром, но Доббу не повезло — его наградили гордым званием киборга, сразу же приписали в ряды красной бригады, и одели стальные браслеты на его лапы. Наш генерал всё это время шипел, мол не надо было с гранатомётом высовываться из укрытия, тогда, может быть, и не догадались бы.

Остаток всех наших бойцов погнали по лестнице вниз. Шанни в своём ошейнике и со свободными лапами шла впереди всех, а ящер, державший пульт, шёл позади. Пока мы спускались по лестнице, трое охотно разговорились о том, какая судьба их ждёт — три ящера пригнали на работу почти пол сотни рабов, и теперь, когда они их продадут, можно будет не заниматься работорговлей, можно будет зажить в «раю». Всё это перевёл мне киборг, шагающий слева от меня, но я сразу пояснил ему — нигде он не устроится. Проникнув вглубь, мы сможем подорвать всю их систему на корню, и киборг со мной согласился.

После долгого спуска мы наконец-то оказались в том самом зале, с которого мы начали знакомство с Красной Бригадой. На этот раз он был завален гильзами и трупами, а все стены были побиты пулями. Одна линия, особенно глубокая и длинная, по краям которой было больше всего крови — явно поработал песец…

— Эй, полковник, — шепнул мне чёрный шакал, кивнув на улицу, — Грузовика-то нет!

— Думаешь, угнали?

— Думаю, наши капитулировали, — предположил генерал, — Точнее…

Он оступился — чуть не споткнулся об труп одного из наших. В лапе был крепко зажат автомат, а в остекленевших глазах застыла ярость. Мы вышли на улицу и поняли, как много народа мы потеряли в этот день. Трупы солдат лежали практически везде, и у всех в лапах осталось их оружие. Застывшие глаза, открытые в беззвучном крике пасти — всё это нагоняло благоверный ужас. Но не на нас одних — трое наших пленителей тоже застыли на своём месте, приоткрыв пасти. Не знаю, что они думали и о чём говорили, но точно не о потерянной бесплатной живой силе. Их солдат полегло не меньше и только потому, что в закрытом помещении мы размазали их по стенам, и они не до конца осознали того ужаса, который их постиг.

Их замешательство сыграло нам на руку — Бульк моментально перепрыгнул через свои наручники, порвал их, свернул шею одному из них, просто ударив его наотмашь по щеке. Второму он переломил несколько рёбер, отшвырнув своим ударом обратно в небоскрёб. Третьему, который держал пульт, он выломал руку, предварительно зажав ладонью его пальцы, которые держали кнопку. Один удар в челюсть, и пасть ящера навеки осталась открытой. Все трое попытались встать после сокрушительного поражения, но наш генерал, выхватив из кобуры убитого солдата пистолет, точно и без ошибок добил захватчиков. Так как ящеров в пределах видимости не осталось, мы все оглянулись, и шакал, пожав плечами, объявил:

— Побег, парни…

Ликовать по поводу освобождения от гнёта никто не спешил, но сразу же помогли друг другу избавится от наручников и как можно быстрее вооружились. Потом киборги из красной бригады, используя своего Координатора, сняли с шеи Шанни все ненужные железки и задумались о том, что делать дальше. Это было необычайно тяжело ввиду того, что наш транспорт уехал от нас в неизвестном направлении, а Терминатор на связь не выходил. Бортовой компьютер исправно сообщал о том, что сигнал не только отправляется, но и принимается, но кем, было не понятно. Генерал объявил радиомолчание — нас могли прослушивать.