– приказал он солдатам, и двое из них тот час же схватили председателя под руки, оторвав от земли и грузно водворили на ноги, которые тот практически не чувствовал. Председатель Кошкин верещал, как поросёнок, но его никто не слушал – третий солдат с механической бесстрастностью методично срубал уцелевшую в бою берёзку прямо около райкома, собираясь превратить её в погибельный для председателя кол. -Партийный коммунист сесть на коль! – хищно ухмыльнулся переводчик, стараясь казаться таким же страшным, как его генерал. – Ziehen Sie etwas weiter zum Wald weg (Оттащите его подальше, к лесу

– распорядился Траурихлиген, наблюдая за тем, как солдат обрубает берёзке ветки и заостряет верхушку, превращая простое деревце в орудие казни. – Ich will unter den Fenstern diese Leiche nicht (Не хочу под окнами этот труп)!! -Яволь! – одновременно вытянулись солдаты, закинули председателя в крытый грузовик, а третий солдат закинул туда же и кол. Когда с погрузкой было покончено – солдаты залезли в грузовик сами, один вдвинулся за руль, завёл мотор и грузовик уехал прочь, попав в лужу задним колесом и подняв брызги грязной воды. – Ausgezeichnet! Jetzt zum Teufel dieser Egelschnecken zu vertreiben und, die Fl?che zu reinigen ! (Отлично, теперь разогнать к чёрту этих слизней и очистить площадь!) – Траурихлиген отдал последнее распоряжение и повернулся, чтобы уйти. – Zu erf?llen! Und ich werde gehen schlummern ! (Выполнять! А я пойду вздремну!) За Траурихлигеном, подскакивая, проследовал наглый, самолюбивый переводчик. Он задирал свой длинный острый нос, гордясь тем, как хорошо умеет переводить, хотя Траурихлиген вполне мог и сам говорить по-русски, и переводчика держал только для солидности. За ними, семеня, но не отставая, потащился Шульц, который так же, как и бедные люди, таращился в землю, чтобы не видеть страшные трупы расстрелянных. Имея звание гауптштурмфюрера (капитан) СС, он не участвовал ни в одном бою, никого никогда не казнил, даже ни разу ни в кого не стрелял... Шульцу просто купили звание – Эрих Траурихлиген проплатил место в СС своему камердинеру, сделав его адъютантом, чтобы постоянно иметь под боком слугу. Миролюбивому и трусоватому Шульцу совсем не нравилась его новая роль, но делать было нечего – оставалось только ждать, когда эксцентричный хозяин наиграется в войну и вернётся домой. Фогель, наконец-то, покинул автомобиль, чтобы нырнуть в здание райкома и не светиться ни у кого на глазах. Он жутко не любил эти казни, считая, что можно обойтись и без них. Но что можно сказать Траурихлигену кроме “Яволь”? -Я думаю, вы напишете правильный отчёт? – осведомился генерал, повернув к Фогелю своё довольное лицо, а Фогель понял, что это не вопрос, а суровый приказ. -Яволь! – по уставу ответил он так, чтобы Траурихлиген не заметил, как он вздыхает. *** Волосы на голове у Теплицкого шевелились, спина потела холодным потом. Однако он напускал на себя храбрость, потому что твёрдо решил, что включит “брахмаширас”, чего бы это ни стоило. Ради “брахмашираса” нужно перенести в наше время бесноватого фашиста? – пожалуйста, Теплицкий и на это готов. -Слышали? – вопросил Теплицкий у всех сразу, когда переводчик Иванков закончил длиннющий рассказ. – Так вот, Миркин, это касается именно тебя! Ты должен перебросить мне сюда именно этого человека! Не коров, не сапоги, а именно его! – Теплицкий колотил кулаком столешницу перед Барсуком, от чего подскакивал компьютер. -Что? – в один голос выдохнули Рыбкин и Барсук, а судент даже попятился, упершись лопатками в стенку. Это ж надо – притащить бог весть откуда такое чудище, как этот Траурихлиген... Барсук же едва не свалился со стула под стол. Он и так уже был уничтожен, как учёный, ведь доктор Барсук упорно считал “брахмаширас” современным изобретением, который для чего-то скрыли в раритетном бункере спецслужбы, а тут всплывают такие фантастические сенсации... Нет, для прагматика невыносимо принимать как факт подобную белиберду... -Но... Зачем?? – Миркин даже поперхнулся воздухом и попятился, наткнувшись лопатками на стенку. -Он знал, как работает “брахмаширас”! – пропел Теплицкий. – Мы у него спросим, как его завести, а потом – когда вы с Барсуком разберётесь, как он заводится – моя служба безопасности уничтожит этого недочеловеческого отморозка! -Но я не могу так рисковать! – твёрдо отказался Миркин от Эриха фон Краузе-Траурихлигена. – Этот человек слишком опасен для общества. Ты хоть сам слышал, что тут прочитал Иванков?? Да если этот Эрих вырвется на свободу – он весь город на уши поставит! Я даже не берусь судить, что он может наделать! Я уже сидел в тюрьме, и больше не хочу! Бесновато вращая покрасневшими глазами, Теплицкий набухал в пластиковый стаканчик “Бонакву”, выпил её залпом и яростно просипел, обтирая губы кулаком: -Ты выбросишь из запасного бокса корову и забьёшь туда этого чувика, ясно?? Профессор же Миркин сохранял спокойствие и твёрдость – он уже давно научился этому. Иначе, работая с Теплицким, можно запросто схватить ранний инсульт... -Кроме того – убивать его нельзя, – каменным голосом заявил он, наблюдая за кипением Теплицкого словно бы со стороны, из-за стекла. – Его необходимо будет отправить обратно, иначе кого-нибудь из нас рано или поздно поменяет с ним местами! -Ладно, я позволю выкинуть его на ту помойку, с которой вы его притащите! – нехотя согласился Теплицкий, шумно сопя от негодования. – Так, значит, когда вы проведёте переброс?? -Для диагностики аппаратуры мне нужна неделя! – постановил Миркин, который вообще не желал притаскивать в настоящее время бесноватого военного преступника. – Для расчета удлинённого коридора – столько же! Минимум две недели, максимум – месяц! Теплицкий считал, что это – очень много, он не любил ждать, тем более – так долго. -Вот что, – сказал он. – Миркин, ты прекрасно знаешь, что такое сидеть в тюрьме и вскакать на рыбку! Барсу?к отлично умеет бомжевать! -Не Барсу́к, а Ба́рсук! – в миллионный раз обиделся доктор Барсук. -Если на следующей неделе вы не будете готовы – отправитесь жить на свалку, и никто никогда вас на работу не возьмёт! Уж я позабочусь о том, чтобы дундуки прозябали так, как следует прозябать дундукам! – заключил Теплицкий и ушёл, покинув всех.

====== Глава 14. Проброс Туриста. ======

Теплицкий сидел и не дышал. Его пальцы впились в кожаную обивку вертящегося офисного кресла с такой силой, что казалось, обивка не выдержит и прорвётся. Обычно Теплицкий на офисных креслах вертелся, но только не сейчас, когда осуществляется самая безумная идея! Молодец Миркин, головастый парень – такую штуковину изобрёл. На экране, в который безотрывно вперился его алчный взор, светилась внутренность бокса, в котором должен был материализоваться человек, умеющий включать “брахмаширас”. Теплицкий клешнями вцепится в этого “хорошенького” человека и выбьет из него секрет чудо-машины, выскребет всё: как включается, на чём ездит, чем стреляет! И пускай только он попробует зажилить от Теплицкого какой-нибудь секретик – ему не поздоровится: служба безопасности настучит ему по шапке.

Шли минуты, Миркин и Барсук что-то крутили с “трансхроном”. Они долго выбирали день, из которого будут выхватывать “объект”. “Объект” – именно так условились они называть Эриха фон Краузе-Траурихлигена, безликим словом, которое стёрло ту тёмную суть, что таилась в этой почти демонической личности. А “объект” – это не страшно, кто боится какой-то там “объект”? Миркин и Барсук сошлись на том, что “днём Икс” следует назначить именно седьмое июля сорок второго года, а “часом Ч” – одиннадцать часов утра. Барсук вводил все эти цифры в компьютер, Миркин ещё с чем-то возился, а потом – всё забросил и объявил: -Внимание! На экране за спиной Миркина исчезли вальяжные глупые рыбы, и появился чёрный квадрат, на котором красными толстыми цифрами светилось сегодняшнее число и текущее время. -Что – всё? – подскочил Теплицкий, решив, что пора бежать в бокс и смотреть на “гостя”. -Мы начинаем, – пояснил Миркин. – Никому не выходить отсюда! – и нажал на красную кнопку. Мир привычно тряхнуло, Теплицкий ещё прочнее вцепился в кресло, подсознательно боясь свалиться на пол. На экране Миркина пошёл обратный отсчёт, потом сверкнуло: “07.07.1942”.И возникло уже привычное слово: “flip”, что значило только одно: “ПРЫЖОК”. Всё, коридор переброса открыт. Теплицкий смотрел и видел, как собралось между “тарелками” флиппера светящееся облачко, как оно крутится и превращается в воронку. -Петля! – крикнул Рыбкин, который следил за осцилляцией и смыканием континуума. -Начинаю сканирование совмещённого пространства! – доктор Барсук выплюнул эти непонятные слова и уткнулся носом в монитор своего компьютера. Теплицкий вспотел. Он уже не смотрел в запасной бокс – это ещё успеется. Он повернулся, уселся на своё кресло верхом, вцепился в его спинку и глазел на экран за спиной Миркина, где возникли какие-то яркие чёрно-жёлтые зубцы, кривые и ломаные линии, похожие на скелеты неведомых зверей. -Эй, чего это? – удивился Теплицкий, который в этих самых линиях понимал столько же, сколько в древнекитайском свитке. -Поиск объекта, – буднично ответил Миркин, двигая по коврику компьютерную мышь. – Совмещённое пространство находится в том времени, с которым наш “трансхрон” образовал коридор переброса. То есть, наш сканер прочёсывает сейчас седьмое сентября сорок второго года на предмет присутствия человека, совместимого с параметрами нашего объекта. -Ага, – кивнул Теплицкий, не отлипая от полосок, которые, то заострялись пиками, то змеились, то идеально выпрямлялись. Кажется, Миркин довёл до ума свой “трансхрон”, и сейчас... Внезапно полоски исчезли, вытесненные красным кругом, который занял большую часть экрана и часто мигал, словно бы подзывая к себе. -Нашёл! – подпрыгнул доктор Барсук. – Перетаскиваем! -Перетаскиваем! – согласился Миркин и снова нажал на красную кнопку. Красный круг превратился в какую-то зелёненькую шкалу, по которой медленно полз белый бегунок. Около шкалы вспыхнули цифры: “0.01%”, потом “0.02%” и так далее. -Прогресс перемещения, – пояснил Миркин. – Я установил удлинённый коридор, благодаря чему объект появится не на платформе флиппера, а будет сразу же помещён в запасной бокс. Теплицкий отвернулся от скучной шкалы и снова вперился в бокс. Сейчас, с минуты на минуту он будет там. Он появится, и тогда Теплицкий станет властелином “брахмашираса”!