Звонящая кипятилась, ругалась... Сама на себя: ей самой лучше было бы, если бы он был мертв, спокойнее и проще жить. А что теперь?

Константин топтался-топтался, а потом... -Жи-и-и-ив!! – внезапно заревел он, осознав, что всё, стоит вернуть Эриха назад – как для него кончится вся война, пройдут все кошмары и можно будет дальше жить по-сенцовски. – Ура! Жив, жив! Ес! Ес! Сенцов прыгал, как козлик и смеялся, как ненормальный, несмотря на то, что его душил этот ужасный корсет. Звонящая хлопнула его по подложенному плечу и сурово осведомилась, потянувшись к пистолету: -А чего ты, собственно, радуешься? -Домой! Домой! – прыгал Сенцов, позабыв про тот корсет, не в силах протрезветь от свалившегося счастья. Домой! Как же чудесно звучит для него это слово: спасительно, как шлюпка для утопающего в океане!! -Слышь, Звонящая, Старлей прав! – выпалил Красный и тоже запрыгал. – Мы ловим “туриста”, конопатим его сюда, а Старлея изымаем! Всё, праздник!! – он закатился хохотом и выпалил из базуки в воздух, зарядив громогласный и жуткий фейерверк. Немцы в щелях кидали оружие и уползали прочь. Судаки всё сыпались и сыпались, засыпая всё и всех. -Дай сюда! – рассердилась Звонящая, дала Красному подсечку и отобрала оружие. Теперь у неё стало две базуки. Сгрузив их назад, в ящик с поролоном, она серьёзно напомнила: -Его ещё ловить надо! Эрих-то ножки состроил и испарился! Вон, как Рыбкина отметелил – живого места не найти! – она ткнула пальцем в сторону побитого Рыбкина, который, кашляя, шатался в сторонке. -Э, Рыбень! – подобрался к нему Бисмарк. – Чапаешь “туриста” конопатить, чи как? -Уф... – прокряхтел Рыбкин и упал животом на один из заколоченных ящиков. -Слабак! – заключил Бисмарк и получил судаком в нос. – Тьфу! – отшвырнув рыбину, он принялся плеваться. – И где ты надыбала этих крокодилов?? – напёр он на Звонящую. -На бороде, – буркнула Звонящая. – Собирайтесь, камерады, у нас секунды! Наш осциллятор в кусках, но у Траурихлигена есть другой здесь. Найдите его. -Я, я поймаю туриста! – подскочил к ним Сенцов, героическим добровольцем вызвавшись на неравный бой. – Я знаю, где осциллятор Траурихлигена, я нашёл его уже! Я “туриста”мигом законопачу! -Ты остаёшься ЗДЕСЬ, герой! – отрубила Звонящая, и Сенцов почувствовал себя так, словно бы на него из-за угла выплеснули дёготь и обсыпали перьями. -Но... – пискнул он, прекратив прыгать и опустив вялые руки. -И будешь изображать Эриха до тех пор, пока мы с Красным и Бисмарком не притащим его сюда за черти! – генеральским тоном продолжала Звонящая, не видя состояния, в которое впадал Сенцов. -Что значит это “МЫ”

? – перепугано прошептал Сенцов и едва не повалился животом на ящик около побитого Рыбкина. – Что ты хочешь этим сказать, Звонящая

-Бисмарк и Красный уезжают со мной в нормохронос, а ты остаёшься тут сам на сам, ферштейн, группенфюрер? – жутко для Сенцова объяснила Звонящая и Сенцов зашатался, падая на ящик. Он не представлял себе, КАК ОН БУДЕТ ТУТ САМ???? -Ку-ку?! – вырвался из Сенцова дикий вопль, означающий: “Эй, ребята, я же тут не выживу!!!!”. -Давай, кисель, подбери нюни! – Бисмарк поддержал его поперёк туловища, и только это и помогло Сенцову не оказаться рядом с кряхтящим Рыбкиным. – Покажи нам осциллятор Траурихлигена, мы флипнем и всё уладим! Старлей, тебе тут только ночку продержаться! И всё, можешь спать в ботинках! -Э, ребята! – Звонящая огляделась по сторонам, и её рука скользнула в тот карман, где покоился нейтрализатор памяти. – Мы тут вытворили толстую бяку... – заметила она, видя повсюду брошенное оружие, скинутые чёрные каски и расползающихся, перепуганных немцев. К тому же, эти судаки... – Я даже не знаю, сколько мозгов нам придётся хакнуть, и справится ли с ними мой нейтрализатор? – она выволокла этот небольшой приборчик из кармана и повертела в руках, оценивая его возможности. -У меня тоже есть вышибалка! – заявил Бисмарк. – Да, рыбка некстати... – отметил он, а судаки всё сыпались и сыпались с посеревших небес. -Надо собрать всю биомассу и отшибить им ремембер! – постановил Красный и тут же ухватил за локоток одного немчика, который пытался уползти на четвереньках и забиться в какую-нибудь щель. Немчик вяло дёрнулся и заныл, как девчонка, обмяк в сильных “лапах” Красного, потому что Красный больно заломил ему руку. -Бросай его! – приказала Звонящая, выхватив немчика из лап Красного. – Вышибалкой ты их всех не вышибешь! Репейник потом им сделает нулевой цикл! Давай, Старлей, показывай, где стоит осциллятор! Звонящая резко развернулась и уверенно собралась куда-то идти, но её догнал Сенцов. -Послушай, Звонящая, – Константин приблизился к ней и положил руку на её плечо, затянутое в потрёпанную джинсовую куртку. -Чего? – обернулась Звонящая. – Стоп, а это что ещё за “бровки домиком”? – удивилась она, заметив молитвенное выражение на лице Константина. -Тут, в городе, моя невеста... – пролепетал Константин, надеясь на то, что Звонящая проявит милосердие и не вкатит ему пулю в лоб. -Какая ещё невеста?? – глаза Звонящей расширились и сделались, как два круглых пятака. – Что ты натворил, Старлей?? – она даже забыла про осциллятор и застопорилась посреди площади под непрекращающимся дождём из судаков. -Вот это – да! Можно рыбную ферму открывать! – вставил комментарий Красный. -То есть, бывшая невеста, из нормохроноса... Я случайно наградил её остаточным следом... – выдавил Сенцов, глотая ком, который перекрыл горло.

- А, Катя, – буркнула Звонящая, сдвинув брови, но по ее лицу читалось облегчение. – Я уже подумала, что ты тут невесту Траурихлигена подкузьмил! Ты тут не фарси, а то он тебя насквозь прострелит!

- Я не знаю, кем надо быть, чтобы стать невестой Траурихлигена... – угрюмо прогудел Сенцов, думая лишь о своей бедной Кате, которую Звонящая, кажется, не будет забирать.... – Пожалуйста, Звонящая, возьми её с собой! – Константин, буквально, взмолился, выдав на лицо горькую слезность и Звонящая, похоже, чуть отмякла...

Звонящая задумалась. Она даже убрала руку от рукояти пистолета, а взгляд её перемещался с Сенцова на райком и назад. -Ты знаешь, Старлей, что я не могу, – сказала она, наконец. – Безопасный проброс предполагает перемещение максимум четырёх человек единовременно в день. А мне необходимы бойцы, чтобы изловить Траурихлигена. Поэтому я возьму с собой Рыбкина, Красного и Бисмарка, а Кате придётся подождать до тех пор, пока мы его не привезём. Иначе нельзя. Всё, Старлей, покажи мне осциллятор, и мы поехали! -Вот это – полетаем! – обрадовался Бисмарк и схватил из ящика две базуки. – держи, брат! – одну он бросил Красному. – Пригодится! Красный поймал базуку, потряс ею и довольно заявил: -Рулёвая штука! Сенцов не радовался. Даже, напротив: во-первых, его снова не берут в нормохронос, а во-вторых – не спасают бедную Катю. Красный и Бисмарк широко шагали к райкому – собирались спуститься в секретные подвалы, где предатель доктор Барсук построил для настоящего Траурихлигена персональный осциллятор. Сенцов нашёл его только с подсказкой доктора Барсука, а без доктора Барсука он бы только кукиш нашёл в проклятых лабиринтах! Константин тащился в унылом арьергарде, задыхаясь в корсете и избегая судаков, которые всё валились и валились... из какой-то идиотской прорвы. В небольшом отдалении, на разъезженных танками остатках клумб гордо гарцевал норовистый конь Траурихлигена, вскидывая свою голову, тряся гривой так, словно бы смеялся над Сенцовым, который никогда не удержался бы в его седле. Его так никто и не поймал – солдаты вообще сторонились этого зверя, будто знали, что он им не дастся, а только врежет копытом...

====== Глава 157. Сенцов в беде. ======

Намучившийся за всё это страшное время, уставший собакою Сенцов готовился лечь и спокойно поспать. Впервые СПОКОЙНО поспать, не боясь, что его казнят, или пристрелят на фронте. Бисмарк и Красный очень быстро законопатят “туриста” и притащат его сюда, спасут Сенцова. И может быть, даже завтра, Сенцов сможет вернуться к себе в ретоподъезд и нормально, по-сенцовски съесть чёрствый батон с кружком колбасы, запить холодной минералкой и выспаться по-сенцовски в ботинках перед милым и родным телевизором. Всё, это его последняя страшная ночь в мягкой, но до боли в спине неудобной постели Траурихлигена. В последний раз Сенцов слышит взрывы и грохот канонады... В последний раз боится, что его разорвёт в клочки. И завтра фронт для Сенцова отменяется – на фронт попрётся Траурихлиген, а Сенцов поедет домой отдыхать! Никогда ещё Сенцов так не радовался тому, что бандюга Траурихлиген остался в живых, он всегда хотел, чтобы последний сгинул втуне... Но только не теперь – теперь Траурихлиген просто обязан быть живым и бодренько подменить Константина на войне! Сенцов немного повертелся в чужой постели, к которой так и не смог привыкнуть и закрыл глаза, готовый погрузиться в сладкий сон. Всё, завтра они притащат Траурихлигена и спасут и Сенцова, и Катю... Кажется, Катя изменила своё отношение к Сенцову – Константин даже в тайне надеялся, что она покинет статичного и ленивого бухгалтера, и у них всё будет по-прежнему, как раньше. А потом – Катя выйдет замуж за Сенцова... В комнате висели плотные сумерки – маскировочная штора не пускала с улицы свет прожекторов. Константин не различал даже собственных ног – так, лишь смутные сизые очертания где-то вдали. Сон наваливался ватной подушкой, затыкал уши, глаза, мозги... Стрельба и взрывы на улице постепенно тонули, стихали... бух! – внезапно раздался странный грузный звук, словно бы сверху на пол обрушилось что-то тяжёлое. Сквозь наплывшую дремоту он показался Сенцову грохотом бомбы, Сенцов мгновенно распахнул глаза и рывком сел в широкой кровати, тут же облившись потом, борясь с нахлынувшей одышкой. Слава богу, бомбы не было, зато кто-то вдруг очутился в комнате! Константин глядел перед собою и во мгле различал высокий человеческий силуэт, который маячил тёмной тенью и приближался широкими шагами, рождая топот! -Кто тут?? – перепугано выдохнул Сенцов, в чьей голове не завелось ни одной догадки насчёт того, кто бы мог пожаловать к нему посреди тёмной ночи... -Удобно? – осведомился из тьмы знакомый голос, и Константин Сенцов невольно похолодел и покрылся мурашками. Голос принадлежал доселе покойному, но вдруг воскресшему Эриху Траурихлигену – Сенцов узнал бы его из миллиона! Но где же Бисмарк?? Где же Красный?? -Аааа-ааа, – пробормотал Сенцов, ёрзая, как на муравейнике. -Бэ! – отрезал Эрих Траурихлиген, приблизившись к кровати и, видимо, разглядывая Константина в упор, потому что Сенцов чувствовал, как недобрый взгляд пробирает его до самых косточек. Взгляд ожившего мертвеца, взгляд настоящего вампира!!! -Неужели ты, червяк, решил, что достоин моего места? – хохотнул Траурихлиген, остановившись у изголовья кровати, возвышаясь над скукожившимся Константином несокрушимой скалою. -Понимаете... – начал Сенцов, пытаясь проканителить время. -Нет! – тут же отрубил Траурихлиген и протянул свою толстую руку, намереваясь схватить Константина за плечо и выбросить из-под одеяла на жёсткий паркет. И тут в Сенцове проснулось нечто, что заставило его не отпрянуть, не заныть, не подчиниться, а насмерть схватиться с Траурихлигеном, как со смертельным врагом! “Я подбавил ему немного злости и нацизма... – вихрем пронеслись в голове Сенцова слова Красного. – Теперь в нём сидит гибрид-брид-брид...”. И в следующую секунду Константин разогнулся, как пружина, и прыгнул. Он вцепился в Траурихлигена мёртвой хваткой, стараясь повалить его на пол. Константин почувствовал, насколько силён его противник- он налегал изо всех сил, но Траурихлиген казался сделанным из стали. Сенцов не смог ни спихнуть его, ни дать ему подсечку – Траурихлиген с силой швырнул Константина на пол, и атака его захлебнулась. Ударившись, Сенцов почувствовал боль, но его боевой пыл не прошёл – он вскочил и опять набросился на противника, одновременно выбросив кулак. Траурихлиген перехватил кулак Константина в полёте и жёстко заломил его руку за спину. В руке что-то хрустнуло, пронзив Константина болью так, что бедняга заверещал. Сенцов дёргался, вырываясь, но битва оказалась сурово неравной, как бы он ни пыжился. Сенцов оказался позорно побеждён и уложен носом в пол, его спину придавила тяжёлая нога. -Прыгаешь... – процедил Траурихлиген по-русски, но с неприятным немецким акцентом. -Руку сломал... – кряхтел Сенцов, перебирая ножками, хватаясь за пульсирующий болью пострадавший локоть. -Не сломал! – возразил Траурихлиген, не убирая ноги. – Не развалишься, пройдёт твоя рука! Пока что я оставлю тебя в живых, посидишь в подвале и подумаешь о вечном. Гляну, насколько ты напортачил, и тогда решу, что мне с тобой делать! Сенцов дёрнулся – да, напортачил он порядочно – одни Дрехшлер с Даннером чего стоят... Да и отпущенные в лес партизаны, и тот корявый безумный план атаки, который он накарябал на проклятой карте, чтобы хоть что-нибудь накарябать... Хорошо ещё, что никто не успел воплотить этот план в жизнь, а то бы Траурихлиген совсем озверел и слопал бы Константина на месте, не посолив... -Убери ногу... – пробурчал Сенцов. – У меня позвоночник не железный... -А у меня не железные мозги! – отпарировал Траурихлиген и нагнулся к Сенцову так, что Константин различил его лицо, искажённое дьявольской оскаленной улыбкой и его безумные глаза, поблескивающие в темноте. -Ты спёр мою вещь, – выдохнул он, жуя мятную жвачку. – Не стыдно? -Нннмм... – проныл Сенцов, потому что нога Траурихлигена ещё жёстче пережала ему позвоночник. -Ноешь... – прошипел Траурихлиген и своей рукою ухватил цепочку, на которой держался странный тяжёлый медальон, который Сенцов обязан был носить на шее. -Вот это! – обрадовался Траурихлиген и резко дёрнул за цепочку, едва не отрезав Сенцову голову. Цепочка порвалась, причинив Константину боль, и всё – его шея оказалась свободна. -Забирай бесплатно... – прохныкал Константин, стремясь отделаться от Траурихлигена как можно меньшей кровью... Но где же, всё-таки, Красный и Бисмарк, черти их дери?? Отправились тут сами, а его, Сенцова, бросили... Что за шуточки?? -Забрал! – довольно заключил Траурихлиген, убрал тяжёлую ногу и рывком поднял Константина с пола за воротник пижамы. – И пижама моя... – пробормотал он, толкнув Константина неизвестно куда. – Придётся отдать. Напялишь тряпьё из мусорки, тебе дадут, а это, между прочим, японский шёлк и стоит денег, потому что я не сплю в дешёвой пижаме! Траурихлиген пихнул Сенцова, и Сенцов, не устояв, снова рухнул на пол. -Давай, сковыривай мою пижаму! – распорядился Траурихлиген, достал из кармана фонарик и выпустил луч света прямо Сенцову в лицо. Сенцов сопротивляться не мог. В правой руке фашиста торчал фонарик, а левой он держал пистолет, мушка которого так и искала, где у Константина сердце. Опасаясь быть пристреленным, как куропатка, Сенцов скоренько избавился от злосчастной пижамы и остался в одних плавках – своих собственных, современных плавках, которые он из дома принёс. Аккуратно повесив пижаму наполированную спинку широкой кровати, Сенцов встал неподвижно, опустив руки вдоль туловища. -Всё, – обречённо буркнул он, уставившись в тёмный, почти невидимый пол. -Супер! – обрадовался Траурихлиген, не выключая фонарика, убрал пистолет и бульдожьей хваткой вцепился Сенцову в плечо. – Пойдём, тебя ждёт подвал! А потом, скорее всего, кол! Сенцов содрогнулся и решил попросить пощады – он боялся кола до чёртиков, совсем не хотел так умереть... Кол снился ему по ночам в жутчайших кошмарах, заставляя вскакивать в холодном поту... -Заблеял... – фыркнул Траурихлиген и выпихнул Сенцова в прохладный коридор. Константин шлёпал босыми ногами по холодному и сыроватому полу, покрывался гусиной кожей от сквозняка, дрожал и в полной тишине тянулся туда, куда тащил его злобный фашист. Внезапно тишину разорвал гвалт. По лестнице, к которой пихал Траурихлиген Сенцова, затопотали шаги, и испуганный девичий голос взвизгнул: -Костя!! Траурихлиген тот час же повернул фонарик и поймал в его свет дрожащую Катю, которая скакала вверх в одной ночной рубашке. -Нет... – прошептал Сенцов. -Костя!! – выдохнула Катя, сделав ещё один шажок наверх. -Цыц! – фыркнул Траурихлиген и залепил бедняжке Кате жуткую оплеуху кулаком в лицо. Катя пискнула раздавленным мышонком и полетела навзничь на ступеньки. Траурихлиген схватил её в падении и перебросил бессильное Катино тельце через своё мускулистое плечо. Сенцов же вёл себя по-сенцовски: отпущенный, он застопорился в оцепенении и глазел, как фашист поднял Катю, как её обмякшие белые руки бессильными верёвочками заболтались в воздухе, как повисли русые волосы. Ему бы опять прыгнуть и вырвать Катю из лап чудовища,но то, что заставило его драться в первый раз, либо уснуло, либо было убито... -Что это ещё за привидение, Сенцов? – осведомился Траурихлиген, и снова его рука впилась в плечо Константина. -Ка-катя... – пролепетал Сенцов, спотыкаясь на каждой ступеньке и больно ударяясь босыми ногами. -На кол пойдёт твоя Катя! – сурово рыкнул Траурихлиген, подгоняя Сенцова. – Быстрее топай, слизняк безмозглый! Сенцов повиновался – шевелился живее, чтобы не злить Траурихлигена. Топая вниз по лестнице, он видел в призрачном свете фонарика тонкую Катину шею, маленькую серёжку в её беленьком ушке, и видел, как сочится кровь из разбитого Катиного носа. Катина голова качалась в такт широким шагам Траурихлигена, который нёс её, как несут мешки. Сенцов уже не чувствовал собственной боли: все его мысли заполонила судьба несчастной Кати – надо же было ей выскочить именно сейчас! Пускай бы погиб Сенцов, но Катя бы спаслась, когда Красный с Бисмарком удосужились бы прилететь – они бы вытащили её! Но – нет, Катя выскочила и попалась в лапы сатаны... Траурихлиген подтащил Сенцова к пожарному выходу, через который попадают на задний двор райкома-штаба. Пригнув Константина к голому бетонному полу, который просто обжигал незащищённое тело арктическим холодом, фашист извлёк из кармана ключ и забил его в замочную скважину, открывая запертую дверь. Катя свисала с его плеча, и её носик поминутно стукался о его широкую спину. Сенцов едва не заплакал от своей беспомощности – он не может освободить Катю, если он дёрнется – Траурихлиген его пополам переломает! Он же тамплиер и эсэсовский спецназ одновременно... а кто такой Сенцов? Сенцов – слизняк безмозглый... Траурихлиген быстро откупорил замок, приоткрыл дверь и осторожно высунул голову на улицу. Он не заметил опасности – снаружи оказалось прохладно, тихо и безлюдно. Прожектор стоял выключенным – Траурихлиген специально держал его выключенным, чтобы утопить во мгле сарай, через который попадают в бункер “брахмашираса”. Поправив на плече недвижимую Катю, он вернулся за Сенцовым и пнул его сапогом в голый бок. -Встал! – плюнул он, пряча ключ. Сенцов послушно встал: неприятно было переносить пинки, да и Катя, Катя не давала ему бунтовать. Взбунтуйся Сенцов – и фашист безжалостно прикончит Катю... Сенцов тяжело водворился на ноги и кротко позволил Траурихлигену толкнуть себя на улицу, в холодную для раздетого человека ночь. Ноги Константина попали в мягкую, липкую и скользкую противную грязь, он сразу же замёрз ещё больше, зубы завели чечётку. -Лё-ос! – подогнал его Траурихлиген и грубо толкнул в ту сторону, где за задним двором виднелся низкий силуэт бывшего магазина, в подвале которого гноили пленных и неугодных. Придётся и Сенцову поселиться там на неопределённый срок. Ну, ничего, Сенцов выдержит, он же мент... Ментов часто ловят братки и приковывают к батареям... Но Катя... Сенцов не уверен, что она выживет в подвале – у неё хрупкий иммунитет, она легко простужается и не выносит холода и сквозняков... Траурихлиген рассекал грязь массивными сапогами – в таких сапогах и море станет по колено. Он выключил фонарик, чтобы раствориться во мгле ночи, и ему это удавалось: одетый во что-то чёрное, он почти сливался с темнотой... Только светлая Катя, да и Сенцов – они могли его выдать... Только вот, кому? Он – настоящий Траурихлиген, его не только патрульные боятся, но и черти... Приблизившись к бывшему магазину, Сенцов содрогнулся – ему предстояло по тонкому мостику перебраться через ров, на дне которого в свете луны виднелись жуткие, синие закоченевшие тела расстрелянных людей. На некоторых различались чёрные кровавые пятна, широко распахнутые недвижимые глаза равнодушно уставились в небо. Константин ступил на мостик, и мостик под ним качнулся. Сенцов застопорил ход – испугался, что мостик хлипок, не выдержит, и он сорвётся туда, к ним, к этим убитым, остывшим, ужасным... -Шагай! – буркнул сзади Траурихлиген, и замёрзшая спина Сенцова опять ощутила болезненный тычок. Пришлось опять шагнуть на проклятый мостик и идти по нему, дабы не оказаться одним из тех, кто покоится во рву... Константин шёл и не глядел вниз, словно бы под ним зияло ущелье устрашающей глубины. Он смотрел вперёд и видел тяжёлую стальную дверь, которую “подарили” магазину фашисты, и двух широкоплечих, рослых, одинаковых солдат в полевых мундирах и надвинутых жутких касках, что стояли неподвижно, удерживали на плечах автоматы и сторожили вход. Увидав, что к ним приближается сам группенфюрер Траурихлиген, солдаты на миг вздрогнули и вытянулись, мгновенно вскинув правые руки. -Хайль Гитлер! – выдохнули оба, повинуясь уставу. -Хай... – пробормотал Траурихлиген. – Давай, откупоривай: партизаны! Один рослый солдат послушно достал увесистый ключ и начал ковырять замок. Сенцов наблюдал за ним и дрожал, потому что продрог на ночном ветерке в дурацких плавках, сучил ногами, перемазываясь грязюкой. Второй рослый солдат неподвижно придерживал автомат и изучал Сенцова рыбьими глазками. -Чего глазеешь? – осведомился у него Траурихлиген, заметив, что солдат изучает Константина. – Одет не по погоде? А где ты видел, чтобы русские свиньи нормально одевались?? Солдат с ключами победил замки, оттолкнул тяжёлую дверь и отошёл в сторонку, вытянувшись в струночку. -Свободные “номера” есть? – осведомился Траурихлиген, толкнув Сенцова в полную мглу. -Так точно, герр группенфюрер! – поспешил заверить начальника солдат с ключами. Константин же, войдя под сырую сень магазина-тюрьмы, в темноте не увидел, куда должен ставить ногу, влетел в некую ямку и шлёпнулся назад. Удар был ощутимый – ничем не покрытый каменный пол жёстко приложил неодетую сенцовскую спину, заставив Константина пискнуть. -Неуклюжий хомяк! – тут же ругнулся Траурихлиген и снова засветил свой фонарик. Он вырвал из тьмы каменную лестницу, что круто обрывалась вниз острыми ступеньками. Лестница начиналась у самых ног Сенцова – сделай он шаг на пару сантиметров длиннее – грянул бы вниз, покатился бы кубарем и не собрал бы костей. -Мне нужны две отдельные камеры! – говорил между тем Траурихлиген солдату, и Сенцов понял, что в одну камеру он затолкает его самого, а во вторую заточит несчастную, ни в чём не повинную слабенькую Катю... -Поднимайся! – Траурихлиген в который раз футбольнул Сенцова сапогом, и Сенцов поднялся, дабы не навлечь гнев на Катю. Теперь впереди шёл солдат с ключами – показывал группенфюреру свободные камеры для Сенцова и Кати. Сенцов затесался в середину, а замыкал Траурихлиген, освещая дорогу и таща Катю. Катя всё не приходила в себя, а по затылку Константина ползли пугающие мурашки: а вдруг “паровоз” Траурихлиген не рассчитал страшной своей силищи и проломил бедняжке череп??? Наконец, солдат с ключами “финишировал” около тяжеловесной, позеленевшей ото мха, задраенной на огромный замок страшной двери и показал на неё пальцем. -Вот первая, – бездушно сказал он. – А вот – вторая, – и показал на соседнюю страшную дверь. Да, из-за такой двери не убежишь просто так – её не выбить и не открыть без ключа... Сенцов застрял. -Отлично! – расплылся в сатанинской улыбке Траурихлиген и бросил луч света в глаза Константина. – Пожалуйста, герр Турист, – сказал он Сенцову. – Ваш номер люкс! Распахивай! – приказал он солдату. Солдат послушно отодвинул тяжёлую дверь, и из-за неё потянуло затхлой сыростью. Сенцову пришлось шагнуть туда, за эту дверь, утонуть в кромешной тьме, погрузиться в сырой холод могилы. Они обещали ему одежду, но так и не дали – наверное, Траурихлиген захотел, чтобы Константин Сенцов отбросил коньки от пневмонии... Во вторую камеру не занесли, а загрузили Катю – Траурихлиген просто сбросил её с плеча, и Катя упала кулём. Всё, Сенцов слышал, как солдат захлопнул его бывшую невесту в камере и возится с лязгающими дверными замками. Константин готов был просто сесть на пол и залиться горючими слезами – хуже вляпаться он просто уже не может, к тому же – он подставил Катю, и оп, и весь мир. -Лови, турист! – прогремел под подвальными сводами голос Траурихлигена, и в Сенцова запустили неким свёртком. Константин не успел его поймать, и свёрток навернул его по носу. ЛЯП! – свёрток ляпнулся на пол перед Сенцовым, а сам Сенцов едва удержал равновесие, чтобы не ляпнуться рядом с ним. -Напяливай! – повелел Траурихлиген и разразился хохотом. Сенцов был освещён фонариком, Траурихлиген и проклятый вооружённый солдат во все злобные глазки наблюдали, как Константин развернул свёрток и начал торопливо облачаться в дырявые штаны и серую рубаху, которые там лежали. Продрогший от сырости, Сенцов сейчас напялил бы что угодно, лишь бы не сидеть голышом на бетоне. Хоть бы с пугала огородного тулуп ему отгрузили – закутался бы с удовольствием! Надвинув на себя предложенный Траурихлигеном “прикид”, весьма похожий на ветошь для вытирания пыли, Константин почувствовал себя лучше: суше и теплее. А к тому же – не так унизительно, ведь хоть какая, а всё же, одежда, он не голый, как примат, и психологически защищён... -Ну что, натащил? – осведомился Траурихлиген после того, как Константин заправил рубаху в штаны. -Угу, – угрюмо буркнул Сенцов, подозревая, что Красный с Бисмарком никогда больше не прилетят, и они с Катей вдвоём обречены на кол. -Прекрасно! – оценил Траурихлиген. – Теперь – сиди! – всё, на этом разговор окончился, и группенфюрер дал солдату молчаливый знак задраивать дверь. Солдат повиновался, схватил за ручку и задвинул толстую стальную дверь-переборку, отгородив Константина от внешнего мира и от Кати, погрузив его в одиночество и в сырую подвальную тьму. Сенцов провалился в яму депрессии и позволил себе пустить горькую бессильную слезу. Всё, Сенцов фатально срезался, погубил и своё задание, и самого себя и Катю, и возможно, всю Землю, потому что теперь Траурихлиген обязательно повалит Советский Союз, свергнет Гитлера, сделается властелином мира и вырежет добрую половину мирового народонаселения... Катастрофа, и всё это – из-за Сенцова! Чувствуя, как горячие слёзы щекочут его нос и щёки, Константин Сенцов лёг на бок на полу своей камеры, желая сейчас заснуть и больше никогда не проснуться. Лучше бы он отравился палёной водкой и тихо скончался бы по-сенцовски, ни в чём не виноватый, нежели теперь пропадёт от рук бесноватого фашиста и убьёт вместе с собою полпланеты...