О. С Радагаста.

   В. Это правда?

   О. Вообще-то нет. Но вы хотите четкого ответа, и я даю его вам. Тот, который могу.

   В. Вы агент республиканцев?

   О. Нет.

   В. Политической разведки?

   О. Нет.

   В. Военной разведки?

   О. Нет.

   В. Что связывает вас с адмиралом Линденгардом?

   О. Ничего, кроме его гостеприимства.

   В. В чем была ваша задача в девятнадцатом секторе?

   О. Она изложена в моем удостоверении. Я -- флотский корреспондент.

   В. О чем вы беседовали с Линденгардом, когда находились в течение полутора часов в его кабинете?

   О. Можно сказать, что это было обычное интервью. Если же вы хотите деталей -- обратитесь к самому адмиралу. Если вы еще этого не сделали.

   В. Я не собираюсь сообщать вам о том, что сделал и чего не сделал. Мне нужны ответы на вопросы.

   О. Я вам их даю.

   В. Не полностью.

   О. Да. Потому что к полным ответам вы не готовы.

   (пауза)

   В. Поясните.

   О. Попытаюсь. Дело в том, что никакой человек не готов с ходу воспринять информацию, резко меняющую его картину мира. Сразу включаются разнообразные психологические защиты. Если я запросто скажу правду, вы или не поймете, или не поверите... а скорее всего, и то и другое. И взаимопонимание только затруднится. Иное дело, что вы можете сами, постепенно, дойти до верного объяснения. Вот этому я и стараюсь помочь.

   (пауза)

   В. Вы пытаетесь мной манипулировать...

   О. В очень небольшой степени. Когда мы дойдем до сути, никакие манипуляции не понадобятся.

   В. Все ли ваши ответы были правдивы?

   О. Нет.

   В. В какие моменты вы лгали?

   О. Попробуйте вычислить сами.

   В. Вычислю. Но не боитесь ли вы, что я, например, решу на вас проверить то, что вы говорили о своей выносливости?..

   О. Не боюсь. Никакого серьезного вреда моему здоровью это не принесет. Пробуйте, если хотите.

   В. А наказания за шпионаж вы не боитесь?

   О. Не очень. Прежде всего, шпионаж не доказан.

   В. Но незаконное проникновение на военный объект -- доказано. Уже сейчас. Знаете, я позволю себе перевернуть диалог. Как вы докажете, что вы -- не агент республиканцев? Презумпцию невиновности не поминайте, пожалуйста. Здесь она не действует.

   О. Никак. Вы можете допросить меня как республиканского шпиона, пожалуйста. Можете даже под химсредствами. Но боюсь, я вас разочарую. Я даже не знаю, как их разведслужба называется.

   В. Значит, вы все-таки агент Феззана? Даже если прибыли и не оттуда...

   О. Нет. Вы мыслите по шаблону, и шаблон вас подводит. Ну, представьте, что я агент... допустим, Нифльхейма. Мира инеистых титанов. Вас бы удивило такое сообщение? Конечно, вы рационалист, и попытаетесь это истолковать рационально. То ли я сошел с ума, то ли я агент какой-то подпольной секты... Ну а если ничего из этого не подойдет? Как тогда?..

   13 сентября 61 года НР

   После допроса. Обсуждение

   -- Он тебя дурит, -- сказал Йорг Зенгер. -- Манипулирует.

   Эрнст Абель устало вздохнул.

   -- Манипулирует -- да. Безусловно. А вот насчет дурит -- не уверен. Ты с ним разговаривал?

   -- Нет, конечно.

   -- Поговори, -- посоветовал Абель. -- Я разрешаю. Уже ясно, что подсаживать тебя к нему в камеру или что-то подобное нам не придется, так что скрывать от него твою физиономию незачем. Поговори -- и давай обменяемся впечатлениями.

   -- Я пока не хочу, -- сказал Зенгер. -- Ты же знаешь, я считаю, что лучше судить по чистому содержанию разговора. Без невербалки.

   Абель махнул рукой и потянулся к кофейному аппарату. Чашку он наполнял уже разу по четвертому.

   -- ...Ну, и какие выводы ты из него делаешь? Из чистого содержания.

   -- Эффект слалома, -- сказал Зенгер, не раздумывая. -- Вихрь снежинок в разные стороны. Нас хотят или от чего-то отвлечь, или к чему-то вынудить.

   -- Возможно, -- сказал Абель. -- Это нам ничего не дает.

   Зенгер пожал плечами.

   -- На то и рассчитано. Чего он хочет? У тебя есть хоть какие-то версии?

   -- Считай, что нет. Я с ним беседовал пять часов. Я очумел, честно говоря. Кажется, он специально старается заморочить мне голову.

   -- Кажется, так и есть. Но все-таки зачем?

   Абель залпом допил кофе.

   -- Хорошо, -- сказал он. -- Сухой остаток. Во-первых, он фактически признался, что является нелегалом. Со всеми перекосами и отговорками -- признался. Хотя бы это у нас есть. Во-вторых, он имеет прикрытие. Это точно. Он не бравирует тем, что не боится нас -- он действительно боится очень мало. На пустом месте такого не бывает. И в-третьих... В-третьих, у него есть некая задача, которая пока нам неясна. Смысл всех его "капелек тумана", или "слалома", как ты говоришь, в том, чтобы она и дальше оставалась неясной. Гадать, в чем она состоит, сейчас бессмысленно, у нас все равно нет информации. Просто некое неизвестное.

   -- Большое неизвестное, -- дополнил Зенгер.

   -- Да. Возможно, это что-то, о чем мы вообще не можем догадаться. Или можем, но не догадываемся... Не знаю. Я гадать больше не буду. Сочинять гипотезы -- для нас не занятие. Но и выяснить что-то вот так, сидя тут на заднице, мы не можем.

   Абель умолк. Зенгер подождал.

   -- И выводы?..

   Абель откашлялся.

   -- Выводы я уже сказал. А теперь давай посмотрим на то, какие возможности у нас вообще есть. Просто сидеть и ждать, пока придет ответ с Радагаста -- это еще дней десять в самом лучшем случае, у нас столько времени нет. А больше и копать-то некуда. За одним исключением...

   -- Запросить Линденгарда, -- проговорил Зенгер.

   -- Да... Если он ответит. И если он ответит правду, а не скормит нам очередную легенду -- что, скорее всего, и случится. Чья бы это ни была операция, Линденгард в нее уже влип.

   -- Может, и не влип, -- сказал Зенгер. -- Может, он просто получил приказ. С такого верху, что ослушаться невозможно. И тогда опять получается, что вся эта история -- тайная операция Феззана. Настолько важная, что ее секретят даже от нас.

   -- А мы ее сорвали... Ну что ж, это возможно. Но не страшно. Если бы наш друг мог открыто предъявить нам свои полномочия, он бы это уже сделал. Не сделал -- сам виноват. В такие игры надо играть по правилам. Уверен, что он это понимает.

   Зенгер перелистывал распечатку протокола допроса.

   -- Странно, -- сказал он. -- Если убрать всю болтовню... он пытается убедить тебя, что он -- шпион иного мира. Нифльхейма, как он говорит. И не в лоб, а апофатическим способом: последовательно зачеркивая все другие версии.

   Абель с интересом взглянул на коллегу.

   -- Да. Ты прав. И что?

   Зенгер хмыкнул.

   -- Поверить ему ты не пробовал?

   Абель приподнял бровь.

   -- Язвишь, значит. Над командованием насмехаешься. И не краснеешь.

   -- Да, -- сказал Зенгер. -- И все же. Возможно, встав на его точку зрения, мы что-то поймем. Что-то, что он хочет до нас довести, но пока не может.

   Абель надолго задумался.

   -- Вот что интересно, -- сказал он. -- Десять минут назад ты твердил, что наш друг меня дурит. А теперь полистал протокол -- и уже веришь ему. Что, пойдем искать агентов Нифльхейма?

   -- Нет, -- сказал Зенгер. -- Не пойдем. Не верю. Но что-то делать все же надо. Я так понимаю, брать на абордаж адмирала ты не хочешь.

   -- Не хочу, -- подтвердил Абель.

   -- Ну и какие у тебя тогда предложения?

   Абель посмотрел на Зенгера долгим взглядом.