-- Грустно, -- сказал Зигфрид. -- Но вы, наверное, правы, вы явно лучше меня в этом разбираетесь.

   -- Да не разбираюсь я, -- с досадой сказал Борислав. -- Кто я -- дилетант, прочитавший пару книжек... Просто некоторые вещи и так очевидны. Вот историю я люблю, это да. Благо, здесь она рядом.

   Оба посмотрели на стену малого зала, в котором шел разговор.

   Там висел портрет: мужчина в мундире космофлота Рейха с твердым, волевым, но совершенно не запоминающимся широким лицом. Это был адмирал Карл Густав Кемпф, погибший шестьдесят два года назад в битве за крепость Изерлон. Его флагманский линкор "Ётунхейм" был там уничтожен, и строить его заново не стали -- вместо этого имя корабля передали исследовательской станции. Чтобы сохранить память.

   Кстати, догадываются ли местные астрофизики о существовании Окна? Что-то же ведь они должны были заметить. Значит, придется проверять еще и это. Еще одна забота. Окно -- не иголка, неужели они его пропустили? Впрочем, здесь такая железная субординация, что любые сколько-нибудь опасные данные, скорее всего, дальше непосредственных адресатов не идут; это утешает. Проблема в том, что познание остановить невозможно. Это как волшебная скрипка. Посмотри в глаза чудовищ... Ладно, будем надеяться, что все не так печально.

   -- Спасибо за интересную беседу, -- сказал Борислав, поднимаясь. -- Я пойду, меня через десять минут ждут в шлюзе.

   11 сентября 61 года НР

   Линкор "Карниола"

   Командующий 19-м галактическим сектором контр-адмирал Фридрих Линденгард принял Борислава на своем флагмане -- линкоре "Карниола". Командующий, приветливый блондин, выглядел именно так, как и должен выглядеть адмирал, желающий вызывать доверие у подчиненных. Слуга кайзеру, отец астронавтам. Его кабинет на "Карниоле" был в меру роскошен: толстый ковер, хрустальная люстра, огромный полированный деревянный стол. Имперское величие. Настенные панели -- из натурального дерева. На "Ётунхейме", где Борислав провел предыдущие три дня, отделка помещений была куда более функциональной. Хотя, может быть, там он просто не добрался до самых высоких кабинетов.

   -- Ну, как вам у нас?

   -- Грандиозно, -- сказал Борислав честно. -- Таких станций я никогда раньше не видел. Да и таких кораблей тоже. У нас все скромнее.

   -- Зато у вас есть нуль-Т, -- сказал адмирал.

   Его лицо было вежливо и непроницаемо. Борислав попытался представить, какие мысли по поводу нуль-Т могли возникнуть у профессионального стратега, и решил, что лучше этого не знать.

   -- Если вы знакомы с нашей историей, вы могли заметить, что нуль-Т -- это, как ни странно, в каком-то смысле тормоз. Обратите внимание: почти вся "галактическая империя" нашего человечества возникла еще до появления нуль-Т. Ее создали обычные звездолеты. Нуль-Т резко повысила связность внутри уже освоенной Периферии, но вот продвижению вперед она не способствовала. У вас оно идет куда равномернее.

   Линденгард поморщился.

   -- Это относится только к последним пятидесяти годам, -- сказал он. -- В лучшем случае. Пока шла война, исследовательская экпансия и в Рейхе, и в Союзе была практически заморожена. Не до нее было. Тогда ведь боевые звездолеты буквально сотнями тысяч строились...

   -- Я знаю, -- сказал Борислав. -- Но я знаю и то, что у вас был "марш в десять тысяч световых лет". Это удивительный подвиг.

   -- Мои предки в нем не участвовали, -- заметил Линденгард. -- Может быть, и к сожалению. И я полностью согласен: это удивительный подвиг. Только благодаря ему мы заселили рукав Стрельца.

   Борислав невольно посмотрел на висевшую за спиной адмирала карту. Трасса "марша в десять тысяч световых лет" была там обозначена. Почти четыреста лет назад, в беспросветные времена первых Гольденбаумов, жители одной из каторжных планет сумели совершить побег на самостоятельно построенном сверхсветовом корабле. В мире, освоенном человечеством, они не могли укрыться нигде: власть Гольденбаумов была тотальной. Беглецы направились в необитаемые звездные области, для которых не было даже карт. После путешествия, длившегося несколько десятков лет, им удалось найти землеподобную планету, пригодную для высадки. Так возник Союз Свободных Планет -- новое человеческое государство, против которого Галактический Рейх начал войну. Шестьдесят лет назад эта война закончилась победой Рейха...

   -- Мы еще можем дожить до времени, когда человеческие колонии появятся не только в рукаве Стрельца, но и в рукаве Лебедя, -- сказал Линденгард. -- Это не так уж невероятно.

   Борислав усмехнулся.

   -- Для наших социологов это именно невероятно, -- сообщил он. -- Они до сих пор, наверно, себя щиплют за все места -- хотят понять, не спят ли. Никто не мог представить, что при монархическом общественном строе можно выйти в Галактику. Никто. Это немыслимо.

   -- Ну вышли-то мы пораньше, -- заметил Линденгард. -- К моменту возникновения Рейха Земля столицей уже лет триста как не была. А у вас ведь до сих пор девять десятых населения -- на Земле, я верно понимаю?

   Борислав кивнул.

   -- Имея нуль-Т, это можно себе позволить, -- сказал адмирал.

   Борислав вновь кивнул. Он не был уверен, что дело здесь только в средствах транспорта, но предпочел не делиться своими соображениями на эту тему.

   -- Ну хорошо, -- сказал Линденгард. -- Я рад, что мы познакомились. Полагаю, у вас ко мне есть вопросы. Если так -- прошу. Я в вашем распоряжении.

   -- Спасибо, -- сказал Борислав. -- Вопрос у меня, по сути, один, но большой и важный. Как воспринят контакт той частью общества Рейха, которая о нем знает?

   Линденгард вздохнул.

   -- Я понимаю, почему вас прислали, -- сказал он. -- Конечно, по дальней связи такое не выяснить. Очень запутанная тема, сам Слейпнир ногу сломит... Ладно, я постараюсь рассказать то, что знаю сам. Среди тех -- очень немногочисленных, надо сказать -- наших бюрократов, которые знают о контакте, встречаются два отношения. Первое -- это умеренно доброжелательный подход. Готовность осторожно развивать и познавать. Примером такой позиции являюсь я, например, -- он улыбнулся. -- К сожалению, в высшем руководстве флота так считают не все. Там есть несколько "черных фишек". Изоляционистов, которые считают, что контакт -- в принципе зло, все данные о нем стоит стереть, и доступ закрыть.

   -- Зло? Почему?

   -- Я неточно выразился, -- сказал Линденгард. -- Не зло, а угроза. Слишком большая угроза. Эти люди боятся, что контакт вызовет в нашем собственном обществе проблемы, которые не удастся решить без войны.

   -- Какие проблемы?

   Линденгард вздохнул.

   -- Ну, например, совершенно неизвестно, как на известие о контакте отреагируют наши республиканцы. Они ведь есть даже в Рейхе. Не говоря о Хайнессене, который принадлежит им целиком. Я надеюсь, что на Хайнессене еще ничего не знают, и затрудняюсь даже представить -- что будет, когда узнают. А ведь утечка может произойти в любую секунду...

   Борислав медленно кивнул. Республика Хайнессен была последним уцелевшим осколком Союза Свободных Планет, когда-то объединявшего сотни звездных систем. До сих пор земляне с ней дела не имели.

   -- А как могут отреагировать республиканцы?

   -- Вот том-то и дело, что я не знаю, -- сказал Линденгард. -- Их, безусловно, очень вдохновит тот факт, что строй вашей цивилизации -- республиканский, в нашем понимании. По крайней мере, уж точно не монархия. А вот какие практические выводы они сделают... Не знаю и не хочу знать, если честно. Это не мое дело. Я всего лишь простой адмирал.

   -- Кстати, -- сказал Борислав. -- Я не очень-то понимаю, зачем Рейху такой большой военный космофлот, при том, что государств-соперников у него нет. Не поясните?