- Я имею ввиду лекарство, - Рузвельт с трудом выдавил из себя предложение; ему было очень сложно выступать в роли просителя, пусть даже и невольного. - В письме сказано, что в Советском Союзе появилась возможность лечить такие заболевания, - его взгляд непроизвольно опустился на ноги, укутанные пледом. - Это действительно так?

  Посол во время всех этих витиеватых вступлений не мог отделаться от впечатления, что является частью какой-то дьявольски гениальной комбинации, в которой все роли уже давно прописаны и распределены. А ему при всем при этом оставалось лишь в нужных местах открывать рот и произносить слова из сценария.

  - Господин президент, на этот счет я получил четкие инструкции, - твердо произнес Литвинов, глядя прямо в глаза Рузвельту. - Советское правительство в мое лице со всей ответственностью заявляет, что Советский Союза в настоящее время располагает вакциной для лечения полиомиелита и готов осуществить все необходимые процедуры для оказания соответствующей медицинской помощи.

  На какое-то мгновение Рузвельта посетила волнующее чувство ожидания чуда. Это была удивительная эмоция, захватившая его полностью и подарившая ощущение гармонии и физической крепости...

  - Меня смогут вылечить? - от пережитого у Рузвельта запершило в горле. - Ваше лекарство избавит меня от этого проклятого кресла? - о с чувством ударил по подлокотникам инвалидного кресла.

  - Да, господин президент, - просто ответил Литвинов, передавая в руки Рузвельта очередной конверт. - Мне поручено Вам передать в случае, если Вы ответите утвердительно.

  114

  Белорусская АССР. Лесной массив западнее Барановичей.

  - Голова! - высокого и нескладного как жердь Дакиневича окликнул ротный «5». - Привал треба. Люди чертовски вымотались за эти дни, - почерневшее, осунувшееся лицо командира равнодушно повернулось в его сторону. - Еще пара часов и они просто лягут на землю...

  Дакиневич остановился и посмотрел на бредущих за ним людей. Остатки «Белорусского легиона», еще полгода назад блиставшего на старинных улицах белорусских городков, сейчас представляли собой жалкое зрелище. Несколько сотен людей в разномастном обмундировании устало месили стылую ноябрьскую грязь. У многих не было оружия, часть сечевиков щеголяла серо-бурыми бинтами, кое-как намотанными на раны. «Четыреста, может пятьсот, - прошелестел голова. - Вот и все, что осталось от легиона... А было время». Он закрыл глаза и перед ним на какие-то мгновения всплыло яркое до безумия видение... Вот он, еще недавно обычный районный референт управы Слонимского района, а сейчас Голова Белорусского легиона, сидит на жеребце, которые в нетерпении грызет шенкеля и перебирает копытами. Его сапоги вычищены до такой степени, что в ним можно смотреться словно в зеркало. На кепи немецкого образца блестит кокарда, с которой гордо смотри «Пагони» (придуманный белорусскими националистами герб Белоруссии, на котором изображался несущийся во весь опор всадник с занесенным клинком). На рукаве кителя серо-стального цвета, красуется белая нарукавная повязка с цветами родного ему флага... Он с восторгом смотрит на стройные колонны сечевиков, которые с маршем проходят мимо него...

  - Голова? - опять подал голос ротный, судя по виду вымотавшийся не меньше остальных. - Привал?

  Услышав долгожданное слово «привал», ближайшие к ним легионеры жадно уставились на голову. Несколько бойцов, едва почуяв остановку, сразу же опустились на землю. Не обращая внимания на влажную листвы и оставшиеся кое-где островки не растаявшего снега, они сбрасывали с себя мешки, оружие и с наслаждением вытягивали ноги.

  - Хорошо, привал, - прохрипел Дакиневич, прислоняясь спиной к березе и вновь закрывая глаза. - Командиров давай ко мне...

  Он даже не заметил, как стоя провалился в болезненную дрему... Видение снова посетило его. Он на площади, перед высокой трибуной, за которой стояло несколько немецких офицеров из СД. За его спиной стояла часть подразделений легиона — наиболее отличившиеся в карательных операциях против партизан из 13-го полицейского батальона, 2-го стрелкового батальона Белорусской Краевой обороны и «Союза Белорусской молодежи». Его переполняет гордость... Вот под бравурную музыку полный, с багровым лицом офицер преподносит ему «Железный крест»...

  - … Все здесь. Командир! - кто-то тормошил его долго и казалось безуспешно. - Все в сборе.

  Даникевич вытащил замызганную карту района, через который они пробирались уже несколько дней, и выложил ее на расстеленную на земле чью-то плащ-палатку.

  - Вот, - заскорузлый с обгрызенным ногтем палец ткнулся в темный массив. - Верст сорок еще тяпать и тот район начнется.

  - Голова, а можа ну этих бошей с их заданием?! - предложил один из ротных — грязный по самые брови мужик с перевязанной рукой. - Поганый это район! - его палец тоже очертил цель их рейда. - Полгода назад только здесь вынесли со всеми потрохами почти цельную дивизию.., - зловеще продолжил он. - Братан говорил немцы даже технику там бросили. Мол до сих пор в лесу коробки торчат... Это до проклятой лихоманки, - последняя фраза уже прозвучал в полной тишине.

  - Не хрена там делать, - поддержал его ротный, стоявший рядом с первым. - Там поди партизан до черта! Вчера вон всю ночь самолеты над головами летали... Чую, Советы рыщут тут, - словно в подтверждение он шумно принюхался, будто и правда почуял советские войска. - Надо поворачивать и назад...

  Все это время, пока они переговаривались, Даникевич снова задремал, хотя со стороны казалось что-то просто глубоко задумался... Виделась ему деревенька Оселец, что почти в пятнадцати верстах от районного центра. Был он направлен туда со своим, тогда еще небольшим, отрядом для помощи немцам в поимке партизан. Их там и в помине не было, но погуляли они все равно знатно! … Он словно в реальности слышал, как визжала от боли грудастая дева, которую за волосы волокли от горящего дома; как громко и издевательски смеялся толстого унтера, наблюдавшего всю эту картину. Крестьянку волокли по пыльной дороге, отчего серо-желтый налет густо ложился на ее задиравшееся платье, полные белые ляжки... Ничего не замечая вокруг Динкевич причмокнул губами... Руки сразу же вспомнили извивающееся мягкое тело, от которого умопомрачительно пахло теплым парным молоком; прикосновение к шелковистым густым волосам, спадавшим почти до пят... Вспомнилась дрожь всего тела и мгновенно последовавшая за этим разрядка...

  - … Говорю же вертать в зад оглобли надо, - продолжал напирать все тот же. - У нас сейчас даже не бригада, а одни огрызки. У меня вон половина без винтарей... А у второй итальянский хлам, спасибо бошам, хоть это оставили.

  - Голова! - еще двое, ничего только так и не сказавшие, выжидательно смотрели на командира. - Так как?

  - Болваны! - практически выплюнул из себя Динкевич, вовремя придя в себя. - Куда повернуть? Назад? Ну пойдем назад и что дальше? - он вопросительно посмотрел на самого шебутного. - НА какой хрен ты там немцу сдался?! Без оружия! Без одежи! Вон смотри на своих бойцов! - тот непроизвольно обернулся. - Да, немцы сами нас там шлепнут и, правильно сделают! Потому что они не дураки!

  Ротный, только что настаивавший на бегстве, насупился.

  - Никому мы там не нужны! Они сами шкуры спасают..., - распалялся Динкевич. - А вот, если мы придем не с пустыми руками..., - он сделал неожиданную паузу, с удовольствием наблюдая, как вытягиваются лица сидевших. - А с чем-то важным..., то тогда можно и поговорить, - он опустил взгляд на карту и вновь ткнул пальцем в карту. - Повторяю же вам, все это дерьмо отсюда началось! Вот, тут! Нам главное узнать, в чем тут дело было... И тогда валить обратно можно. Поймите же никому мы там без порток не нужны! Там и так силища собирается! А вот с информацией не только всех примут, но и приветят.

  Вновь и вновь убеждая их, Динкевич ни чуть не лукавил. Действительно, остаткам Белорусского легиона их бывшие хозяева вряд ли сейчас будут рады. После странных событий последних месяцев, когда в страшных мучениях вымирали целые немецкие гарнизоны, когда на станции с Востока прибывали целые эшелоны мертвецов, включая и машинистов, когда с на аэродром садились бомбардировщики с разложившимися телами летчиков и штурманов, немецкое командование полностью отказалось от любы контактов с национальными формированиями на этих территориях. И это не удивительно! Когда в подразделениях мрут как мухи исключительно немцы, поневоле задумаешься о том, кто виноват?