- Любишь летать? - узнаваемый голос мгновенно выбил его из этого божественного забытья. - Высоко в небе, где лишь один ты, где крылья стремительного самолета режут воздух как острый нож, где от очередного маневра захватывает дух и сердце так и норовит выскочить из груди... Так ведь?

  Сталин кажется впервые с момента их встречи улыбнулся.

  - Да, именно так, - прошептал он, стряхивая с себя оцепенение. - Лететь также быстро, как молния; лететь также высоко как ангел, - вот он уже улыбался во весь рот. - Это же такое наслаждение! Полет..., - шептал он. - Да, что ты знаешь!

  Дуб зашелестел листвой словно пытаясь поспорить с утверждением летчика.

  - А ты хочешь летать еще быстрее и выше? - Сталин замер, едва до него дошел смысл слов, сказанных, по-истине, дьявольским искусителем. - Хочешь прыгнуть выше своего предела? - со стороны могло показаться, что он даже дышать перестал. - Перед тобой может открыться такое, что даже сказки, читаемые детям на ночь, покажутся явью.

  Это был волнующий момент! Человеку, который уже почти смирился с потерей семьи, друзей, своего образа жизни, предложили исполнение одной из своих самых сокровенных мечт... Сказочному медведю-сладкоежке пообещали вкуснейшего, просто божественного, меда; интеллигенту-библиофилу — редчайшую книгу на планете; фанатику автомобилей — авто его мечты... А летчик от Бога может получить возможность летать не взирая на любые ограничения — физические¸ психологические...

  - Как это нет предела? - хриплым голосом спросил Василий, какой-то частью себя ощущая как вспотела его спина. - Предел есть всегда и у всех. У человека, у самолета..., - он боялся поверить в то, что ему, действительно, предлагают «полет без границ».

  … Предел есть всегда. Это правило Сталин-летчик знал, как свои пять пальцев. Боле того, страшным переломом трехлетней давности оно намертво впечаталось в его сознание.

  - Ха-ха-ха, - странный звук, которые прошелестел в его голове, однозначно был смехом. - Предел есть у человека, у такого человека, как ты! Ты слаб. Тебе нужен воздух, тепло, вода и многое другое, без чего твое тело не выживет. При резких маневрах самолета ты можешь потерять сознание, запаниковать..., - каждым словом Василия тыкали во все новые и новые недостатки человека. - Поэтому ты прав, у человека обязательно есть предел. Но все может стать совершенно иным... Твое тело перестанет быть слабым. Потребность в воде и пище снизится в разы.

  - Я хочу летать, - едва эти слова вырвались у Василия, он понял, что бесповоротно поверил во все, что ему рассказывали и обещали. - Я хочу летать так, как ты говоришь! - он понял, что ради настоящего полета пойдет на такое, что раньше ему не пришло бы и в голову. - Летать...

  108

  4 августа 1942 г. Воронеж. Чижовский палцдарм.

  Странное, кажущееся нереальным, затишье длилось уже второй день. После тридцати пяти дней непрерывных артобстрелов, бомбардировок, боев, нередко доходивших до рукопашных схваток, Чижовский район, как и весь Воронеж, напоминал развалины залитого лавой Помпей. От небольших одноэтажных частных домов, которыми преимущественно и был застроен район, почти ничего не осталось. На сколько хватало глаз возвышались лишь редкие остовы, похожие на гнилые клыки неведомого поверженного гиганта. По земле стелился черный удушливый дым, застилавший горьким покровом и неубранные тела советских и немецких солдат, и глубокие воронки от снарядов дивизионных гаубиц, и сгоревшие остовы некогда грозных машин.

  - Не спишь, старшина? - улыбнулся молодой лейтенант, увидев застывшего у бруствера часового. - Добро... Бди, - прошептал он. - А то что-то тихо больно... Аж уши режет.

  Старшина проводил взглядом седую голову, исчезнувшую в блиндаже комбата, и вновь устроился на наблюдательном пункте.

  - Тихо, - шептал Голованко одними губами, зорко осматривая прилегавшие к окопам развалины какого-то дома. - Вон и командование зашевелилось, - В блиндаж нырнул и комроты-2 — загорелый до черна грузин.

  Сводные подразделения 6-ой стрелковой дивизии продолжали удерживать плацдарм. За последние дни непрерывных боев личный состав подразделений так часто менялся, что отдельные роты и полки включали в себя бойцов совершенно разных родов войск. Так, в роте, где служил Голованко, были и спешившиеся танкисты 110-й танковой бригады, лишившиеся машин в последних боях, и бойцы 287-о полка внутренних войск НКВД, приданные пару недель назад им в усиление, а даже пара летчиков, которых никак не удавалось отправить в тыл.

  - Почему до сих пор не выяснили? - до старшины донесся зычный ор комбата — крупного мужика с вечно красным лицом, которое в момент недовольства его хозяина становилось просто багровым. - Что?

  Глянув по сторонам, Голованко сделал пару шагов в сторону штабного блиндажа. Вход в него прикрывался свесившейся шинелью, из-за которой изредка доносились крики особо ярых командиров.

  - … олову оторвут! А у них нет данных! - старшина понял, что причиной суеты начальства было непонятное затишье, которое держалось уже пару дней. - Где ...нные? Уже сорок восемь часов прошло, а вы...! - об стену что-то с грохотом ударилось.

  «Действительно, непонятно, - подумал Голованко, продолжая прислушиваться к звукам из блиндажа. - То, как бешеные лезли вперед, то тихо, как в морге... Может, паскуды, готовят что?».

  - … Бегом! - вопль вновь разорвал воздух.

  Из блиндажа вынырнул взмыленный лейтенант и сразу же наткнулся на часового.

  - Так, старшина. Другого на пост, - ошалелыми глазами вцепился он в него. - А сам в расположение! Готовь группу. Приказано в поиск выходить! Давай, давай, батя как с цепи сорвался..., - он дернулся было в противоположную сторону, но резко остановился. - К 13.00 готовь. Я за пайком.

  Особая группа была готова уже через десять минут. Шесть человек, негромко переговариваясь, выстроились около одного из домов, которые прямым попаданием снаряды был превращен в кучу битого кирпича и дерева. Почти все шестеро, как на подбор, невысокие и коренастые. Разведчику, ведь главное что? Скрытность! Незаметность!

  - Вот спецпаек, - вернувшийся лейтенант кинул старшине вещмешок. - Недавно завезли. Разбирайте.

  - «Второй фронт»? - спросил Голованко, намекая на американскую тушенку.

  - Нет, - буркнул командир, тоже натягивая на себя маскхалат. - Наши делают... Все, пошли.

  Несколько секунд он постоял перед бруствером, словно набирался смелости, а потом резким подтянулся и перекатился в сторону остатков здания, где и занял позицию. Следом за ним пошли и остальные.

  Лежащее перед ними пространство еще недавно было плотно застроено частными домишками с многочисленными пристройками. В том месте, где они сидели, постройки сохранились несколько лучше чем в других местах. Здесь еще можно было наткнуться на несколько стоявших прямо стен, за которыми так удобно прятаться.

  - Смотреть в оба, - прошептал лейтенант, не оборачиваясь. - Неделю назад здесь снайпер лютовал.

  Те полкилометра, которые их отделяли от немецких позиций, они прошли часа за три. Идти пришлось буквально на карачках, пробираясь через обугленные скелеты зданий, держащиеся «на честном слове» остовы массивных печей, многочисленные трупы немецких солдат.

  Лейтенант сделал предупредительный знак рукой. Все мгновенно замерли в очередной воронке.

  - Впереди траншея, - он привалился к стенке воронки. - Немцев не видно, - недоуменно продолжил он. - Кажется на востоке пулеметное гнездо. Можно попробовать вдоль забора проползти. Там мертвая зона похоже, - он вновь высунулся. - Старшина, давай первым. Потом я. Остальным ждать.

  Стараясь слиться с землей, Голованко медленно перебирал ногами и руками, извиваясь как ящерица. Возможно со стороны это и выглядело смешно, но ему самому было далеко не до смеха. То недоразумение, которое когда-то было полноценным забором, сейчас вряд ли бы остановило и черепаху. Он прекрасно понимал, что любой мало мальски внимательный взгляд, брошенный каким-нибудь зевающим немцем, мог быстро поставить крест на всей их группе.