Наконец они добрались до подъемной решетки. Коннингтон узнал этот путь – он вел в Великий чертог. Его посетила внезапная догадка, и впервые с тех пор, как Эйегон покинул его, он ощутил укол страха. Коннингтон задумался, почему ему так не хотелось плыть в этот мрачный замок, полный каменных чудовищ и сокровенных тайн. Он вспомнил слова Эйегона, когда тот отдал приказ отправляться сюда. Мы должны создать собственных драконов, если моя тетка не придет со своими.

«Это честь для меня», - сказал себе Коннингтон. Красные жрецы Рглора утверждали, что королевская кровь может пробудить каменных драконов. Конечно, он не король, но раз они каменные… а в его теле живет болезнь, которая может погасить даже пламя, на долгие века заточить его в камень… серая хворь… Неужели это она превратила чудищ Драконьего Камня в статуи? Огонь не может разрушить камень.

Боги милостивые. Коннингтон все понял. Эйегон хочет принести меня в жертву. Обменять мою жизнь на одного дракона. Но как принцу в голову пришла сама мысль об этом и откуда он узнал подробности? Может, в нем говорит всего лишь пустая гордость, когда он отчаянно пытается убедить себя, что последние двадцать лет его жалкой жизни прошли не впустую, но Коннингтон все же надеялся, что он хоть что-то значит для Эйегона, и мальчик не станет хладнокровно приговаривать его к смерти. Он сказал, что не будет преследовать меня, он просто велел мне убираться с глаз долой… и теперь он хочет отдать такой приказ?

Здесь что-то не так, и Коннингтон с каждым шагом все больше укреплялся в этой мысли. Охранники ввели его в большой мрачный зал. Несколько наемников ждали на помосте в дальнем конце чертога. Лорд Джон пригляделся, и его худшие подозрения подтвердились. Его охватило нечто похожее на безумие – или на прозрение.

- ТЫ!

Его хриплый возглас эхом разнесся по залу, блуждая среди темных колонн. Коннингтон вырвался из рук стражников и метнулся вперед, движимый яростью и гневом. Его единственным желанием было подобраться как можно ближе, обмотать цепи вокруг мягкого лживого горла евнуха и выдавить из него жизнь.

- Ты, - снова выдохнул он. – Мне следовало догадаться с самого начала.

Варис как будто не заметил, что на него надвигается закованный в цепи пораженный серой хворью разъяренный безумец, явно намеревающийся прикончить его.

- Милорд Коннингтон, как я рад снова встретить вас, - с вежливым равнодушием произнес евнух.

- Закрой рот. – Краем глаза Коннингтон увидел принца Эйегона и Арианну Мартелл, потрясенных его неожиданным появлением. Пусть смотрят. Пусть слышат. Пусть наконец-то откроют уши. – Отлично сработано. Просто замечательно. Ты все это время дурачил меня. Вы с этим твоим дружком, проклятым торговцем сыром, небось, хихикали в кулак надо мной. Еще бы, вам ловко удавалось дергать за ниточки, а я плясал, словно ярмарочный паяц, под вашу дудку. Они были правы. Все они были правы. Сир Лорас Тирелл спросил меня в Штормовом Пределе, знаю ли я, с кем связался, но я не слушал. Ауран Уотерс спросил меня в Бобровом Утесе, неужели я думаю, что Золотые Мечи служат задаром. А он! – Лорд Джон ткнул кулаком в принца – мальчика – подделку. – Даже он догадался. Это он сказал мне, кто ты на самом деле!

Варис удивленно взглянул на него.

- Милорд, вы не в себе.

- Нет! – взревел Коннингтон, резко оттолкнув от себя человека, который попытался задержать его. – Со мной все в порядке! И ты, и Иллирио, вы оба - Блэкфайры. Золотые Мечи – Блэкфайры. И Эйегон тоже. Это все объясняет. Все объясняет. Вот почему ты не укрыл Дейенерис и Визериса Таргариенов. Вот почему ты дал ей драконьи яйца - ты боялся, что иначе они не вылупятся! Вот почему ты хотел выдать ее за Эйегона – чтобы подтвердить его право на трон. Ты лжец, мастер менять лица, заставлять людей видеть то, что им хочется. Все это время ты водил меня за нос, - тяжело дыша, произнес он. – Ты подсунул мне бастарда Иллирио Мопатиса и вел сладкие речи о престоле.

Эйегон потрясенно переводил взгляд со своего изгнанного приемного отца на евнуха.

- Лорд Варис… как это понимать?

- Никак, мой принц, - успокоил его Варис. Если евнух и был захвачен врасплох предъявленными обвинениями, это никак не отразилось на его пухлом лице. – Сами видите, лорд Коннингтон безумен. Разумеется, это только подтверждает ваше решение.

- Твое решение! – Коннингтону все стало ясно. – Это ты его надоумил! Это ты все подстроил! Мальчик – сын магистра Иллирио и его покойной жены Серры, голубоглазой и светловолосой лиссенийской шлюхи, которую он так сильно любил, что сохранил ее руки на память! Настоящий Эйегон Таргариен мертв. Мертв. Он умер, когда Грегор Клиган размозжил его голову об стену и изнасиловал его мать Элию! И тебе почти удалось убедить всех в том, что он воскрес. Это твой величайший обман, твое величайшее притворство. Я прав?

Варис покачал головой, печально улыбаясь.

- Каждое ваше слово – измена, милорд. Горе и болезнь помутили ваш разум, и все, в чем вы так уверенно обвиняете меня, - всего лишь прискорбное заблуждение. Вы…

- Как это понимать? – нервно повторил Эйегон. Если евнух не обратил на слова Коннингтона внимания, то принц – самозванец – воспринял их всерьез, и ему явно не понравилось то, что он услышал. – Что он говорит про Иллирио Мопатиса и лиссенийскую шлюху?

- Твои родители, мальчик, - обратился к нему Коннингтон. – Твои настоящие родители. Они обманули тебя так же, как и меня. Тебя зовут Эйегон, но ты не от крови Рейегара Таргариена и Элии Мартелл. Ты – Блэкфайр. Подделка. Как вы сказали, лорд евнух? Прискорбное заблуждение. Тебя создала ложь. И этой лжи нужно положить конец.

Эйегон побелел как мел.

- Нет, - прошептал он. – Вы ошибаетесь. Лорд Варис…

- Лорда Вариса не существует. Есть только ядовитая гадина. Но я люблю тебя. Даже сейчас я люблю тебя. – В голосе Коннингтона звучала тоска. – Ты не принц, не Таргариен, но ты все равно мой сын. Пойдем. Пойдем со мной, забудем про игру престолов. Мы снова станем Грифом и Юным Грифом, наемниками, воинами. Найдем свою судьбу в Тироше, в Мире, а может, еще дальше на востоке, у берегов Яшмового моря или в сияющих песках Соториоса. Будем бродить по огромному миру и никогда, никогда не вернемся в Вестерос.

Бледное лицо Эйегона пошло красными пятнами, будто его ударили.

- Вы лжете.

- Разумеется, он лжет. – Тем не менее веселье покинуло лицо Вариса. Евнух поджал губы. – Что ж, лорд Коннингтон, давайте чисто умозрительно рассмотрим этот вопрос и предположим, что в ваших диких обвинениях есть зерно правды. Допустим, Эйегон – самозванец, и что с того? Мальчика с самого рождения готовили к тому, что он станет королем. По внешности, талантам и характеру он такой же Таргариен, как и сам Эйегон Завоеватель. Он изучал языки, историю, религию, обучался владению мечом, стратегии и тактике, и даже теперь сталкивается с трудным выбором, который приходится делать всякому, кто носит корону. Этот мальчик, несмотря на юношескую пылкость и страстную натуру, может стать великим человеком. Одним словом, он способен наилучшим образом послужить Семи Королевствам. Я повторяю свой вопрос, лорд Коннингтон. Что с того?

- Это ваше величайшее достижение, - еле слышно произнес Коннингтон. – Вы создали идеального короля, но лорды Вестероса отвергли бы его из-за недостаточно благородного происхождения. Вы решили подшутить над ними за то, что они так жадно рвутся к власти, в то время как зима и еще более страшное зло грозят уничтожить всех нас. Последний обман опытного лжеца, прежде чем он сбежит через заднюю дверь и исчезнет бесследно.

Варис с довольным видом улыбнулся.

- У вас несомненный дар красноречия, милорд. Возможно, вам стоило поступить не к Золотым Мечам, а к странствующим актерам. Давайте вспомним навязшие в зубах вирши, которые так милы Ланнистерам. Если когти есть у любого льва – что у алого, что у златого, то пламя есть у любого дракона – что у красного, что у черного.

- Вот вы и признались!

- Я ни в чем не признаюсь. Вы сами придумали эту небылицу, порожденную вашим больным воображением. – Варис пожал плечами и перевел взгляд на Эйегона. – Я полагаю, ваш приказ еще в силе, ваше величество?