Джорах не рвался возобновить знакомство с Ксаро Ксоан Даксосом – подозрительным типом, у которого нос украшен драгоценными камнями, который вечно проливает крокодиловы слезы и засматривается на юных танцоров, но Кварт спас их от пустыни, и Даксос даже хотел дать им корабли, чтобы отправить домой. Слишком просто было бы утверждать, что если бы Джорах был рядом с Дени, то переговоры с Квартом прошли бы лучше, но резня и разрушения в Миэрине и те лишения, которые им приходится терпеть сейчас, помогли ему сбросить романтические и идеалистические покровы, которыми он в своих мыслях окутывал Дени. Конечно, она хотела как лучше, и часто, делая выбор, поступала так, как правильно, а не как проще, но во многом она все равно оставалась наивным и упрямым ребенком.

Впрочем, теперь это не имело никакого значения. Они сделали ставку на Асшай, хотя этот город казался ненадежным убежищем. Джорах, не обращая внимания на пересохшее горло, на беспрестанную мучительную боль и кровавые волдыри, на то, что он был так голоден, что, казалось, желудок переваривает сам себя, издал долгий утомленный вздох и пришпорил Дрогона.

- Сколько еще? – через несколько часов спросила его королева. Голос у нее охрип и сел; уже два дня как у них закончилась пресная вода. Если они начнут пить морскую воду, конец будет неминуем, но им удавалось урвать по паре глотков из луж, остающихся после прилива, – там вода была не такая соленая.

- Недолго. – Джорах постарался говорить бодро. – Вон там, видите, на горизонте – это Асшай. – Он указал в мутное марево, молясь, что не ошибся в расчетах, что они залетели достаточно далеко на северо-восток, что это не Кварт. Нет, не Кварт; эти черные песчаные холмы ни с чем не спутать. – Мы будем там самое позднее к вечеру.

Дени взглянула на него, и ее фиалковые глаза омрачились беспокойством:

- Думаешь, Дрогон справится?

Они оба видели, что черный дракон на пределе: он конвульсивно молотил крыльями, из его ноздрей вырывались клубы дыма, пока он изо всех сил старался удержаться в воздухе. Джораху не нужно было быть варгом, чтобы понять – дело плохо.

- Любой конь бежит быстрее, если чувствует близость дома.

Дени слабо улыбнулась, положила ладонь Дрогону на шею и закрыла глаза, молча побуждая его лететь вперед. Казалось, между ними было что-то большее, что-то помимо той связи, которая была между Дени и ее драконами, рожденными в ревущем пламени погребального костра, на котором сгорел ее муж. Джораха это не удивляло. Он лишь надеялся, что в Асшае им удастся больше узнать о драконах и получить то, чего она хочет, – Джорах догадывался, что именно ей нужно, - чтобы лишения, которые им пришлось вытерпеть, были не напрасны. Это была часть урока, который он должен выучить: отпустить ее, не мешать, не противоречить, охранять.

А я предал ее. Ему никогда не выдернуть из сердца острый шип вины. Да, она потеряла контроль над Миэрином, нажила себе врагов в Кварте, в Астапоре, в Юнкае и еще много где, но глупо думать, что он мог бы это изменить. Когда-то он сделал ей предложение и повторил бы его вновь, если бы она позволила, но он просил согласия у королевы, а не у женщины. Раньше Джорах мечтал о том, чтобы она отказалась от своей мечты завоевать Железный Трон, чтобы она хоть на день смогла вернуть себе детство и покой, которых была лишена, но теперь он понимал, что все это пустые мечты. Этот урок он так и не смог выучить: он был слишком гордым, слишком хорошо знал, кто он такой, - как и она. То, чего я хочу от нее, – кем ей быть, что ей делать, кем ей стать, - не имеет значения. Джорах понемногу начал мириться с этим, поэтому и передумал убивать Даарио. Он злился, что она выбрала не его, а другого мужчину, да еще этакого напыщенного павлина, он не одобрял те поступки, которые Дени совершила после того, как прогнала его, но у него больше не было права судить ее. Он питал отвращение и ко всему, что сотворил сам. Может быть, Асшай – это его единственный способ искупить свою вину перед ней.

Однако Джораху внезапно пришлось отвлечься от грустных мыслей: Дрогон дернулся, покачнулся и начал стремительно падать вниз. Они летели в двух или трех сотнях футов над землей, так что у них не было свободы маневра или права на ошибку, и дело усугублялось тем, что они приближались к заливу. Джорах видел корабли, стоящие на якоре, - Асшай был важным торговым портом в Яшмовом море для тех купцов, которые осмеливались вести здесь торговлю, - и сам город, расположенный на отвесном берегу, элегантный лабиринт наклонных башен, напоминающий Старомест.

Подходящее сравнение, только Асшай во много раз более экзотичен и многоцветен – здесь, похоже, все цвета, какие есть на свете, а не только сплошной черный, как представлялось Джораху. Висячие сады, зверинцы, колокола, арки, витражи… На вершине высокого холма стоял красный монолитный храм – должно быть, это и есть оплот веры в Рглора. Вдоль мощенных булыжником переулков росли пальмы, завитки темного мха покрывали древнюю стену, окружающую город. Стена, казалось, была сделана из обыкновенного камня, источенного ветром, но Джорах слышал истории о колдунах, аэромантах и чародеях, не говоря уже о самих заклинателях теней. Он истово взмолился всем богам, чтобы все это колдовское племя не решило, что здоровенный дракон, летящий прямо на них, представляет угрозу.

В любом случае, все размышления Джораха о красоте города и о том, что его хозяева могут стереть их в порошок, были неуместны. Дракон с трудом барахтался в воздухе едва ли в пятидесяти футах над волнами, и было совершенно ясно, что он не сможет пересечь залив. Джорах услышал отдаленные крики – похоже, их заметили, это было неизбежно. Он лихорадочно отстегнул меч, стащил с себя плащ и сапоги. Все свои скудные пожитки и доспехи он уже оставил в Красной пустыне, чтобы не обременять Дрогона лишним весом. Теперь у него ничего не осталось, кроме одежды, что была на нем, и, как ни странно, он успокоился. Теперь можно прыгать в воду и либо выплыть, либо утонуть.

- Берегись! – закричала Дени. Прямо перед ними оказалась гавань. Может быть, Дрогону удастся приземлиться где-нибудь в доках, – остается надеяться, что в сухом доке, ведь по очевидным причинам драконы и вода несовместимы, но от удара они с Дени окажутся на камнях, и вряд ли этого удастся избежать.

Джорах обхватил Дени за талию и прыгнул.

Несколько мгновений они словно парили в воздухе. Джорах постарался дождаться, пока Дрогон спустится как можно ниже, но он не мог ждать слишком долго, иначе они бы рухнули прямо на корабли. До изумрудно-зеленой воды лететь было добрых двадцать футов, и Джорах отчаянно старался набрать в легкие как можно больше воздуха, прежде чем море сомкнется у него над головой. В последний момент Дени извернулась в его руках, тесно прижалась к нему, уткнувшись лицом ему в шею, и они вместе ушли под воду.

Им повезло, что они упали ногами вниз. Джорах почувствовал сильный удар, и вот они уже под водой. Он не закрыл глаза, но ему удавалось разглядеть только белую пену и раздробленные осколки солнечного света, пронзающие мутную воду. Глаза слепило и жгло, но это было ничто по сравнению с болью, которая охватила все его тело, когда морская вода хлынула в открытые раны. «Сыпать соль на раны» - эта фраза раньше для него была просто образным выражением; только сейчас он понял, что это значит. Джорах изо всех сил старался не кричать – если он откроет рот, то утонет.

Он чувствовал, как Дени отчаянно барахтается, стараясь выплыть на поверхность, и тоже начал всплывать. Путь наверх оказался дольше, чем он предполагал: рухнув с такой высоты, они погрузились на несколько морских саженей в глубину. Грудь сдавило, раны горели. Наконец, с силой отталкиваясь от воды, он пробил головой волны и с радостью вдохнул горячий воздух, напоенный ароматом пальм. Океан приятно холодил тело, хотя мучительная боль никуда не исчезла.

Дени, задыхаясь, всплыла рядом с ним. Ее серебристые волосы потемнели от воды и прилипли к плечам, так что Джораху сразу вспомнились русалки. Он перевернулся, все еще отплевываясь.