Ему не везло, пока он не оставил исторические писания и не переключился на мистические тексты. Здесь он узнал о пророчестве про Азора Ахаи, которым объявил себя Станнис Баратеон, и прочел историю о Рассветной Битве. Сэм нашел любопытным, что в тексте Азор Ахаи именовался также как «Тэргариин». Вообще, чем больше он читал, тем больше видел упоминаний о драконах.

Драконы. Сэм припомнил истории, которые рассказывал Ксондо, слухи, блуждающие по Цитадели, внезапный отъезд архимейстера Марвина к королеве Таргариенов, которая, как говорили, вдруг появилась на востоке как раз с тремя драконами. Но это была слишком щекотливая тема, ее в Цитадели не любили обсуждать. Сэм прочел достаточно, чтобы понять, что обвинения мейстеров в отравлении последних драконов не лишены оснований. Цитадель желала построить новый мир, основанный на науке, логике и разуме, очищенный от колдовства и предрассудков, а любой, хотя бы издали знакомый с историей драконьих королей, знал, что они всегда балансировали на грани безумия.

Вчера Сэм был на лекции, где один из мейстеров предложил новую теорию: валирийский обычай Таргариенов женить брата на сестре пагубен не только по религиозным соображениям, но и чисто физически – неблагоприятные особенности душевного строения увеличивались и отражались друг от друга, так что безумие передавалось в крови вместе с серебристыми волосами и лиловыми глазами. Следует отметить, заключил мейстер, что в случаях, когда Таргариены заключали браки не с членами своей семьи – например, когда Дейерон Добрый женился на Мирии Мартелл или когда принц Рейегар женился на Элии Мартелл, – одна или обе из этих характерных черт пропадали. И у Дейерона, и у Рейегара первенцы были похожи на их матерей-дорниек, и, хотя правнук Дейерона Эйерион Пламенный был Таргариеном в худшем смысле этого слова, безумие по этой династической линии не проявлялось вплоть до печально известного Эйериса.

«Но что если драконы – это единственный выход? – думал Сэм, стараясь настроить Мирийский Глаз, который он взял с собой, чтобы обозревать небо. – Я не могу вернуться к Джону с таким ничтожным результатом. Может быть, мне следует последовать примеру Марвина и найти королеву Дейенерис и ее драконов». От этой мысли его бросило в дрожь. Но если Таргариен возглавил войско Ночного Дозора в последней великой битве против Иных, а потом Брандон Строитель, Старк, возвел Стену, чтобы сдержать их…

И протрубил Джорамун в Рог Зимы и поднял из-под земли великанов.

Сэм снова содрогнулся. Это была одна из тех вещей, о которых он не хотел думать, особенно в эту приятную, хоть и немного прохладную староместскую ночь. Он тщательно очинил перо, записал положение Ледяного Дракона, голубой северной звезды, по отношению к Короне Короля и покрутил стекла Мирийского Глаза в надежде получше рассмотреть мутную полоску, которая должна быть туманностью. По крайней мере, здесь спокойно: можно подумать о Лилли, как там они с маленьким Эйемоном – именно так они решили назвать сына Даллы, когда ему исполнится два года, - поживают в Роговом Холме. Сэм очень хотел написать ей, но Лилли не умеет читать; в любом случае Сэм не решился бы доверить пергаменту и половины тех слов, которые хотел сказать ей. С его везением, письмо перехватит Лео Тирелл или еще кто-нибудь из особенно несносных школяров и разнесет по всей Цитадели, чтобы каждый…

- Смертоносный.

Сэм подпрыгнул на целый фут, опрокинул чернильницу и еле успел подхватить ее, прежде чем она упала с высоты сорока футов на улицу. Его сердце бешено колотилось, руки были вымазаны в чернилах; он вытер их о рясу, оставив на ней два огромных черных пятна. Обернувшись, он обнаружил, что за ним весело наблюдает Сфинкс Аллерас, стройный дорнийский юноша.

- Ч-что ты тут делаешь? – промямлил Сэм, пытаясь определить, пролились ли чернила на пергамент. – Ты меня до смерти напугал.

- Прости. – Аллерас взял Мирийский Глаз, настроил его стекла и опытной рукой поднес к глазам, оглядывая небо. – Эх, помню, как я в первый раз пришел сюда. Я хотел выцарапать Тихо глаза, хотя самым первым моим желанием было его задушить. Но сегодня… - Он помолчал, прищурившись. – Сегодня я ищу нечто иное.

- Что?

Аллерас ответил не сразу.

- Судя по твоему виду, Тарли, ты не из тех, кто пропускает ужин. Но я не видел тебя вечером в Чертоге.

Сэм вздрогнул.

- Нет, я опять был в библиотеке. А что?

Аллерас выпрямился и посмотрел ему в глаза.

- Ты слышал новости со Стены?

- Нет. – Не хочу ничего знать. Не здесь, не при нем. Не хочу.

- Прости, - снова сказал Аллерас. – У меня недавно умер отец, и я знаю, каково это. Твой друг Джон Сноу мертв. Это случилось недавно. Его собственные люди убили его во дворе Черного Замка, а один из них – не запомнил его имя, Баден или Боуден, стюард, - он теперь лорд-командующий.

Сэма как будто ударили чем-то тяжелым. Как будто неведомая сила швырнула его в воздух и он падает.

- Это… не… - выговорил он. Боуэн Марш? Боуэн Марш – убийца? – Джон не мог умереть, ему нельзя…

Аллерас пожал плечами.

- Я то же самое думал об отце. Но он все равно умер. Боги не всегда справедливы, Смертоносный.

У Сэма подкосились ноги. Он тяжело опустился у стены, судорожно всхлипнул и заплакал.

Аллерас некоторое время смущенно изучал его. Если он проболтается, слух распространится по всей Цитадели уже к утру – особенно потому что Сэм совершил ужасную ошибку, рассказав, что блудник Атлас, оруженосец Джона, родом из Староместа. Но Сфинкс оказался не таким. Он уселся на амбразуру рядом с Сэмом и положил легкую руку ему на плечо.

- Прости меня, - сказал дорниец. – Ты был с ним близок?

- Он… - Сэм подбирал слова. Почему боги забрали Джона Сноу, который был так нужен Ночному Дозору, а его направили сюда? Его охватила неведомая доселе ненависть, он хотел увидеть кровь Боуэна Марша на своем клинке, заставить его заплатить, и дорого заплатить. – Джон был первым, кто отнесся ко мне по-доброму. Я бы погиб, если б не он. Он защищал меня от Аллисера Торне и от остальных… он пристроил меня к мейстеру Эйемону, он хотел, чтобы я занял его место… место Эйемона, не Джона. Я бы никогда не смог занять место Джона, да и заменить Эйемона у меня вряд ли получится. – Он глотнул воздух. По щекам текли жгучие слезы. Это я подстроил, чтобы Джон стал лордом-командующим. Значит, это я виноват? – Так зачем же я здесь нужен, раз человек, который п-послал меня сюда, умер?

- Я уверен, Ночному Дозору все еще нужен мейстер, - сказал Аллерас в попытке подбодрить его.

«Ночному Дозору нужно гораздо больше, чем мейстер, - подумал Сэм. – Я был за Стеной, я видел их, я видел их на Кулаке… Я должен был погибнуть, сотни более храбрых людей, чем я, погибли. Джон дал мне кинжал из драконьего стекла и сломанный рог. Чтобы помнить, сказал он, но я не хочу помнить, я хочу забыть…» Рог ему пришлось отдать вместе с остальными личными вещами, когда его приняли в школяры, но внезапно Сэму захотелось его вернуть. Это последний подарок, который я получил от Джона, и это всего лишь сломанный рог. Разве он может представлять угрозу?

- Эй, Смертоносный, - сказал Аллерас. – Похоже, ты о чем-то размышляешь. Следует ли нам всем приготовиться к действию?

Не называй меня так! Когда его друзья на Стене называли его Смертоносным, это было не так уж плохо. Но школяры упросили его рассказать свою историю, подхватили это прозвище, и в их голосах Сэм слышал насмешливое пренебрежение образованных и искушенных людей, которые не видели ничего загадочного в том, что теорему нельзя объяснить, которые считали тех, кто цепляется за «первобытные» верования, безнадежно наивными и не от мира сего. Они не верили в Иных так, как названые братья Сэма по Дозору, и его изыскания в библиотеке стали еще одним поводом для насмешек. Терпение Сэма было на исходе, в нем клокотала ярость, так же как и тогда, когда он ударил певца Дареона в браавосском борделе. Он ударил, слепо и яростно.

Аллерас издал удивленный звук и попытался отступить, но полностью уклониться не получилось. От удара он упал и растянулся на полу, вскрикнув на удивление женским голосом. Сфинкс перекатился и вскочил на ноги, но не попытался дать Сэму сдачи.