- Куда? – поинтересовался Смирнянский.

Кротов начал мямлить, что ему необходимо «выйти по-маленькому», но Смирнянский уличил его во лжи:

- Брешешь! – и сказал Недобежкину: – Васёк, он брешет!

- Кротов? – пуще прежнего испугался Чуйко.

Кротов хотел как-то оправдать себя, но когда все пять милиционеров приблизились к нему и обступили – бригадир оказался припёртым к стенке. Поняв, что деваться ему некуда, Кротов воскликнул, обращаясь к Чуйко:

- Виктор Прохорович, помните, вы таджика взяли на половину оплаты???

- Ну, помню… – прошептал Чуйко.

- И я говорил вам, что он исчез?? – продолжал Кротов.

- Так ты же мне сказал, что он в Таджикию свою умотылял! – взвизгнул Чуйко. – Причём тут таджик??? Ты что, таджика в пол замуровал??? Бедная моя голова! – Чуйко пал на колени и обхватил голову обеими руками. – Господи, у меня бригадир – убийца! Я погиб, погиб…

Кротов прижался лопатками к стенке и желал провалиться сквозь землю, Чуйко рыдал. Недобежкин скрестил руки на груди и рявкнул:

- Молчать! Встаньте, Чуйко! Кротов, что случилось с таджиком??

Чуйко с огромным трудом водворился на ослабевшие от стресса ноги, а Кротов – отлип от стенки, сдвинул каску на затылок и промямлил:

- Таджик в подвале работал… Я сказал ему полы ошкурить, а он работал, и всё песни пел: «Уа-уа»… свои какие-то таджиковские… А потом – он вдруг заткнулся. Я понял, что что-то не так, спустился глянуть, а его в подвале уже не было… Я, честно, не знаю, что с ним случилось… Я Лучкова туда, в яму опускал с фонарём, а Лучков там таджика не нашёл, а сказал, что там внизу пещера… А потом – мы дыру закрыли… Всё…

- Точно, каверна! – обрадовался Ежонков. – И таджик туда упал! А его утащили… фашистские агенты!

И в этот «интересный» момент нервы Чуйко не выдержали, и он хлопнулся в глубокий обморок. А Кротов сел на пол.

- Ежонков, ты что натворил? – рассвирепел Недобежкин. – Какие агенты??

- Чёрт… – буркнул Ежонков.

Ежонков подбежал к бесчувственному Чуйко и начал звонко хлопать его по щекам, пытаясь выдернуть из обморока и вернуть к жизни. Чуйко слабо заворочался и жалобно застонал:

- Таджик… таджик…

- Чуйко! – это Недобежкин схватил Чуйко за плечи и насильно усадил, прислонив спиной к стене. – Сейчас мы ваш пол разберём.

- Но, зачем? – изумился Чуйко, весь белый от цементной пыли. – Неужели, вам так нужен этот таджик??

- Нам нужна каверна! – загадочно и жутко сообщил Ежонков. – Потому что именно в каверне у вас засели фашистские агенты!

Ежонков бы и дальше продолжил свои страшные сказки, но поймал на своей персоне испепеляющий взгляд милицейского начальника и прикрыл варежку.

- Ежонков, – проворчал Недобежкин, хмуря брови и топорща усы. – Ты тут скоро всех до инфаркта напугаешь… Ещё раз заикнёшься про фашистов – отправишься туда, откуда приплёлся, ферштейн? Ты у меня в отделении не работаешь, помни об этом!

- Больше не буду! – пискнул Ежонков и отполз подальше от Недобежкина.

Смирнянский тем временем не выпускал Кротова.

- Кротов, – сказал он бригадиру. – Разыщи-ка нам Лучкова.

- Да, да, – оживился Кротов, предвкушая возможность побега.

Но Смирнянский не пустил его в одиночку.

- Сидоров, проводи товарища! – ушлый бывший агент СБУ кивнул сержанту, который зачем-то ощупывал гладкие светло-серые стены.

- Есть, – ответил Сидоров и схватил Кротова под локоток, мол, никуда не убежишь.

Лучкова разыскивали недолго: не прошло и десяти минут, как Лучков, подгоняемый Кротовым, спустился в подвал. На вид Пётр Иванович дал бы Лучкову лет двадцать пять, может на год больше, или на год меньше. Лучков слегка сутулился, и к тому же – прикрывал лицо каской, в точности, как Кротов…

- Так, разбивайте цемент! – приказал Недобежкин, увидев, что Лучков обнаружен и приведен.

Прислонённый к стенке Чуйко горестно вздохнул, ведь цемент на полу его будущего спортзала лежал так хорошо, так ровненько… А как эти халтурщики положат его во второй раз – знает только Вельзевул…

Цемент на полу подвала разбивал отбойным молотком сам бригадир Кротов. Всё это время в подвале стоял жуткий грохот, поэтому пришлось натянуть на уши специальные наушники. В этих наушниках никто ничего не слышал, только гул, который, как казалось, прилетал издалека.

Кротов вдруг перестал долбить пол, поднял голову и пошевелил губами.

Смирнянский умел читать по губам. Он понял, что пытался сказать бригадир, и стащил с Недобежкина наушники.

- Он говорит, что пробил! – перевёл Смирнянский, пихнув Недобежкина в бок. – Вперёд!

- Да? – Недобежкин грузно поднялся со стула, который для него принёс Лучков, и приблизился к проделанной Кротовым дыре. Вслед за начальником туда же подтянулись Ежонков со Смирнянским и Пётр Иванович с Сидоровым. Дыра казалась чёрной, и над ней клубилась серая пыль. Сидоров всматривался сквозь эту пыль, ожидая увидеть Горящие Глаза, но почему-то так и не увидел в дыре ничего.

- Лезем! – постановил Недобежкин.

Они спустились вниз по верёвке, потому что другого пути не нашлось. Дыра оказалась слишком глубока для того, чтобы в неё спрыгнуть, а на дне было что-то неровное, из-за чего не становилась лестница. Недобежкин всегда возил с собой карманные фонари – привык уже к нелёгкой доле диггера. Да, не дыра, а настоящая каверна. Возможно, тут даже ездит «панцер-хетцер»: Пётр Иванович ощупывал фонариком стенки и убедился, что шириной эта «пещерка» с хорошую автомагистраль. Кроме того, с одной стороны она оказалась плотно завалена камнями, зато с другой – тянулась в необозримые тёмные дали. Недобежкин хотел взять с собой и Чуйко, однако тот оказался трусом из трусов – забился в угол и там рыдал, что он – банкрот. Даже Пётр Иванович – и тот не понял, чего же Чуйко боится больше: обанкротиться, или лезть под землю?

Недобежкин поступил так: взял под землю Кротова и Лучкова, а Смирнянского оставил в подвале – охранять Чуйко. А вдруг этот субъект, оставшись в подвале один, надумает сделать ноги от греха подальше? Тогда его никто никогда не найдёт. Пускай Смирнянский его покараулит – убежать от Смирнянского всё равно, что убежать от медведя-гризли…

Едва Сидорова коснулся промозглый пещерный холодок – сержант сразу же сообразил, что нужно соблюдать «правило Сидорова», иначе быть беде. Да, это одна из «пещер Тени», и к тому же, под завалами камней угадываются остатки добротных каменных ступенек, словно бы «милиционер Геннадий» спускался в подземелье с комфортом, будто князь. Пётр Иванович сфотографировал остатки лестницы и подумал, что обвал могли случайно вызвать рабочие, а может быть – «милиционер Геннадий» специально завалил вход в подземелье. Лучков и Кротов изумлённо озирались, идя по земляному полу в холодную тёмную даль, а Недобежкин попеременно подталкивал обоих в спину своим фонариком и приставал с вопросами:

- Так, вы об этом ничего не знали?

- Ну, нет же! – с Кротовым, наверное, скоро случится истерика. – Я же вам говорю, «Аладдин» этот провалился, а Лучков влез туда за ним, не нашёл, и сразу вылез! Лучков, скажи!

- Ну, да! – отозвался Лучков. – Я полез искать этого… «Аладдина», то есть, Зурабджана, ну, таджика. Мне Кротов сказал, что он только что провалился, и может быть, пострадал. Ну, я влез, а его нету. Я позвал его, а он молчит. Я подумал, что он башкой треснулся, посветил на пол, но и там его тоже не было, и я вылез. Я сказал Кротову, что Зурабджан пропал, а Кротов…

- Я сразу же организовал поиски! – перебил Кротов, хотя ни о каких поисках и не думал, а вместо этого погнал рабочих срочно замуровывать проклятую дырку. – Мы его искали-искали – не нашли. На мобильник ему звонили – не отвечает! – врал Кротов и не краснел. – Ну, вы же сами видите, что его здесь нет! – бригадир застопорился посреди дороги и широко развёл руками, показывая, что широкий подземный коридор пуст.

Пётр Иванович светил себе под ноги, и вдруг кое-что нашёл. Нет, коридор не совсем пуст: Серёгин нашёл кепку.