А потом пришло осознание.

«Так это ты?!»

Даже не злость, а самая настоящая лють медленно проступала у него на лице, делала кожу белой, как бумага, растекалась в глазах жидким серебром, сжимала губы.

«Это ты со мной сделала?! Ты… Ты! ТЫ!»

Он шагнул к ней, и Роксана в животном ужасе шарахнулась назад. Как олениха, встретившаяся на лужайке с охотником.

Этого оказалось достаточно, чтобы Сириус окончательно потерял голову.

Еще одна секунда звенящей тишины, и он рванул к ней, а Роксана бросилась наутек, через комнаты, прочь, прочь, прочь!

Она достаточно хорошо изучила этот дом за время своего добровольного заточения, чтобы знать, где черный ход, но кухонные двери захлопнулись прямо у неё перед носом, и еще заперлись засовом.

«Палочка!» — опомнилась она и хотела было окольными путями вернуться в холл и забрать свое оружие, свою единственную защиту, но опять не успела — чары ударили в дверь, ведущую в столовую. Пришлось вернуться в кухню и нырнуть в подвал, туда, где хранились вина.

— Стоять! — взревел Сириус. Его все еще колотило, хотя теперь к этому примешивалась ярость.

Вот тварь! Сука!

Влезла в его дом! Разрушила защиту! Запудрила голову Флетчеру и сбила его со следа Регулуса! Запустила свои поганые лапы в его, Сириуса, голову! Тварь!

— Я тебя все равно достану! — он уже бежал к кабинету, где был второй вход в погреб, но Роксана его опередила, и не успел он вырваться в холл, как его ослепила вспышка заклятия. Сириус едва успел закрыться дверью.

Роксана судьбу испытывать не стала и ломанулась прямо в открытую дверь, но ответные чары Сириуса, причем довольно серьезные, выщербили крошку из белой плитки прямо под босыми ногами Роксаны, и свобода, такая желанная, снова ускользнула.

Она успела вбежать в гостиную и забиться за софу, когда Сириус ворвался следом. Софа подпрыгнула на месте, взорвавшись облаком перьев и щепок. Роксана переползла в более надежное укрытие. Она была так шокирована и напугана появлением Сириуса (она даже не была вполне уверена, что это не очередная её галлюцинация), что даже не пыталась с ним заговорить. За считанные секунды дом превратился в поле битвы. Заклинания свистели и вспыхивали, мебель взрывалась, окна дребезжали, дребезжал гигантский канделябр на потолке, злоба нарастала с каждым заклинанием, чудом не угодившим в цель.

Когда заклинаний не хватало, в воздухе летали и другие предметы: вазы, бюсты, части интерьера, даже один изогнутый декоративный нож шестеренкой разрезал воздух и волткнулся в лакированный дверной косяк, за которым успела спрятаться Роксана. Впрочем, она не преминула ответить — когда Сириус рванул к кабинету, в котором она забаррикадировалась, Роксана с размаху врезала ему по голове пустой бутылкой (бутылка разбилась) и рванула наутек.

Если бы кто у них спросил, за что они так ненавидят друг друга в эти минуты, ни он, ни она не смогли бы ответить. Но ярости их хватало, чтобы метить точно в цель. И когда Роксана шарахнула его бутылкой, он на секунду вообще забыл, где находится и что происходит, и пальнул ей вслед Авадой (выглядело это так, словно он делает подачу всей жизни на матче по бейсболу). Чары взорвали бар, мимо которого бежала Роксана. Стекло и щепки брызнули во все стороны, Роксану отшвырнуло на пол, и она закрылась руками.

Повисла пауза.

Сириус тяжело дышал, ухо нещадно болело, но вместе с пульсирующей болью и оседающей в воздухе тишиной на него вдруг опустилось четкое осознание того, что чуть было не произошло.

Он опустил палочку.

Роксана медленно поднялась на локте, вытерла кровь с рассеченной губы и оглянулась. Растрепанные волосы наполовину закрыли лицо и вздымались от частого дыхания.

Игра зашла слишком далеко.

— Эй… — Сириус приподнял обе ладони, мирно зажимая волшебную палочку большим пальцем. Осторожно шагнул вперед. — Я случайно.

Роксана хищно сузила глаза. От злости она вся распушилась, как сова. Сириус уже видел однажды такое выражение у неё на лице, и закончилось это скверно.

— Малфой, это была случайность! -заорал он, увидев, как глаза Роксаны изменили цвет, но было уже поздно. Издав какой-то животный, гортанный звук, его бывшая девушка кинулась на него, как хищная лесная кошка.

— Твою мать! — Сириус чуть не упал, когда она набросилась на него. Они врезались в стену. Сириус попытался отодрать её от себя, но тщетно, Малфой обхватила его и руками, и ногами, и била локтем в спину, лягала коленями, царапалась и кусалась. Прямо как сумасшедшая.

Сириус ругался и шипел, пытаясь оторвать от себя ополоумевшую девицу, но Малфой не сдавалась.

Они врезались в стеклянный шкаф, перевернули кресло. Сириус рывком обернулся вокруг своей оси, но Малфой не отцепилась, и тогда он просто опрокинул её на пол и подмял под себя, сжав оба запястья.

Роксана тут же переменила тактику и неожиданно взвилась, как ужаленная.

— Пусти! — рычала она, изиваясь и вырываясь так, словно он пытался её убить. Её глаза снова потемнели, волосы растрепались, она сжимала зубы, она рычала, она… была под ним. — Пусти меня! Пусти! Пусти, пусти, пусти-и!

Если бы она так не билась, катастрофы можно было избежать, но у Сириуса эта борьба вызвала вполне оправданный рефлекс. Ладно, если говорить начистоту, рефлекс этот у него возник, еще когда она дернула от него в холле.

Но теперь он превратился в неизбежность.

И чем больше Роксана сопротивлялась, тем неизбежнее становилась неизбежность. Её кожа была горячей, её тело было вот оно, здесь, бери, а Сириус так люто изголодался по нему…

Он прижался сильнее, и Роксана замерла. Почувствовала.

Повисла тишина, они оба часто дышали, запястья Роксаны горели. В пылу драки ей рассекло лоб над бровью, у Сириуса на скуле вспухали кровавым бисером следы ногтей…

Очень-очень медленно пальцы Сириуса разжались.

А потом вдруг судорожно сжались, чуть не сломав хрупкие запястья, Сириус едва слышно обреченно зарычал и поцеловал её, зажмурившись, словно от боли. Роксана всхлипнула и губы Сириуса тут же стали злее, а поцелуй — грубее. Он целовал её, засасывал, так жадно и исступленно, словно от этого зависела их жизнь. Губы, подбородок, скула, шея, снова губы, глубже, сильнее, еще!

Вспышка боли. Сириус шарахнулся от неё, схватившись за прокушенную губу. Роксана тяжело дышала, её губы распухали на глазах, она слизнула с них кровь. Сириус рывком утер рот.

Они схлестнулись с такой злостью, словно снова собрались драться. Только теперь их схватка приняла совершенно другое направление. Они хватали друг друга, облизывали, обхватывали ногами и руками, словно хотели переломать друг другу кости. В полной тишине было слышно только тяжелое, отчаянное дыхание, прерывистое рычание и треск одежды.

В этом порыве безумия не было любви, или нежности.

Только дикое, неконтролируемое желание обладать.

В сорванной до локтей рубашке Сириус поднял Роксану на руках и опрокинул на стол, одновременно сдирая с неё футболку.

Он сжал её слишком больно, Роксана в отместку хватанула его по лицу когтями. Новые царапины, с другой стороны. Сириус зарычал и распалился еще больше, окончательно разрывая дурацкие тряпки.

Она дернулась, когда он вошел и толкнул её по столешнице вперед. Дернулась еще раз, когда толкнулся глубже. Она обхватывала его за шею одной рукой, её ногти впивались в кожу, она сжимала зубы, у неё была прокушена губа.

В полной тишине Сириус слышал, как скрипит под ними стол. Слышал собственное, срывающееся при каждом толчке дыхание.

Она была голая и горячая, а он был одет и от удовольствия его тело онемело, и болезненно оживало, только когда она его трогала. А она трогала. Сначала неуверенно. А потом — жадно. Хватала за руки, шею, плечи, даже лицо.

На столе было неудобно, он попытался перенести её к дивану, но не удержался и они повалились на пол. Роксана вскрикнула от удара и тут же громко застонала.

Они совокуплялись, как парочка дикарей, издавая нечленораздельные, рычащие звуки и вскрики, а разгромленный, но все такой же прекрасный и величественный Блэквуд молча взирал на падение двух благородных домов в их лице.