Лили ощутила неприятный укол, но попыталась спустить ситуацию на тормозах и улыбнулась, хотя получилась, наверное, не очень.

— Вы считаете, женщина не может быть врачом? — спросила она ровным тоном, хватаясь обеими руками за стоящий на столе бокал.

Дурсль виновато поднял руки.

— Это исключено. Разве это женская профессия? Что же тогда будет дальше? Позволим женщинам свободно управлять автомобилями, самолетами и поездами, заниматься бизнесом и политикой, наступит полнейший хаос и… хотя, я понимаю, почему вас это так задело, — он переглянулся с невестой и тут у него на лице появилась улыбка, от которой у Лили почему-то мурашки по спине побежали. — Петунья говорила мне, что вы в некотором роде… м-м… — он раздул щеки и выпучил глаза, стараясь найти подходящее слово. — Считаете себя… целительницей? Или… ведьмой? — он прищурил глаза.

Лили моргнула и в ужасе уставилась на сестру.

— Что? — беззвучно произнесла она, но Петунья и не думала хотя бы притвориться виноватой — молча повела плечом, как бы говоря: «А что тут такого? Он мой жених».

— Нет-нет, только не подумайте, что я какой-нибудь там… шовинист, — Дурсль снова заговорил тем же тоном, каким говорил, когда рассуждал, что им лучше поехать отдыхать туда, где будет поменьше цветных и «прочего уличного сброда». — Можете меня осуждать, но я осуждаю современный консерватизм и выступаю за полную свободу… чего бы то ни было. Все эти… травы, гадания на картах, м-м, хрустальные шары. Это все познавательно, не так ли? Мне тоже когда-то было семнадцать, и я верил в магию и прочую ерунду. Каждый верит в то, во что хочет верить. Кто-то верит в волшебство, способное исцелять любые болезни…

Тут уже Джеймс сжал пальцы Лили.

— …а кто-то, что женщина-премьер-министр принесет стране пользу, — он издал еще один сиплый смешок и шумно отпил из своей чашки. — На деле все в этом мире решают деньги и те, кто умело ими распоряжается, может исцелить любую болезнь, доверив это дело профессионалам, и желательно тем, кто не задумывается во время работы о цвете своих ногтей. Простите! — гаркнул он, обращаясь к официанту. — Вы не могли бы принести мне кофе без сливок? Извините, — елейным тоном добавил он, снова повернувшись к Лили. — Аллергия на лактозу. Так вот, когда-нибудь и вы поймете, что магия, волшебство, травы и прочая белиберда, — он помахал пальцами. — Никогда не принесут вам пользы. Надежный банк и консультант по налогам — вот во что я верю.

Им принесли кофе с коньяком. Петунья решила отойти в туалет и поднялась из-за стола. Парни поднялись, когда она отодвинула свой стул, Лили помедлила пару секунд, а потом бросила салфетку на стол и почему-то пошла следом за сестрой, а Джеймсу не осталось ничего, кроме как опуститься обратно на стул, тем более, что Вернон Дурсль, воспользовавшись отсутствием девушек, решил закрепить их отношения выпивкой. Придурок.

— Ох уж эти женщины, верно? — философским тоном начал он, разливая коньяк по двум небольшим рюмкам и поднимая свою. — Верят во всякую чушь. А мы вынуждены говорить всякую чушь, лишь бы только им угодить, верно? — и он заговорщически подмигнул Джеймсу, очевидно, намекая на тему работы, и тут же снова напустил на себя серьезный вид. — Уверен, Лили милая девушка, и действительно кажется таковой, но поверь моему опыту, Джеймсу, очень скоро она покажет свои коготки и тебе придется туго. Однако, так устроена жизнь, — он горько вздохнул. — Нам, мужчинам, приходится их умасливать, но иначе никак, верно? Это как с машиной, без хорошей смазки дело не пойдет! — и он мерзко захихикал, поднося свою рюмку к рюмке Джеймса. Джеймс позволил их рюмкам соприкоснуться, а потом, безо всякой задней мысли наложил на коньяк Дурсля слабительные чары. Случайно.

Лили ворвалась в дамскую комнату и огляделась. Петунья стояла возле одного из многочисленных зеркал и красила губы ярко— красной помадой. Лили направилась к ней.

— Как ты могла ему все рассказать? — её голос звонко ударился о стены.

Петунья поморщилась от громкого звука.

— Ты не имела права выдавать такой секрет, неужели это не…

— Думаешь, твой секрет будет в большей сохранности, если ты будешь кричать о нем здесь? — холодно поинтересовалась Петунья, бросая на сестру взгляд в зеркало.

Лили выхватила палочку, и дверь в туалет захлопнулась, припечатанная мозным маглоотталкивающим заклинанием. Петунья подпрыгнула и обернулась. Теперь она уже не выглядела язвительной, скорее настороженной.

— Зачем? — прошептала Лили. — Ты понимаешь, что ты наделала? И какой опасности подвергла — меня, наших родителей, себя, всех? Тунья! В нашем мире идет война и любой магл, уличенный в свзи с волшебниками становится мишенью!

— Какие глупости! — Петунья возвела глаза к потолку. — Вернон никогда в жизни не поверит в магию! Он думает ты просто…фокусница, или вроде того, и уж точно он не станет об этом болтать в компании наших общих знакомых. Кому захочется узнать, что… — она внезапно осеклась и, кажется, пожалела о том, что не сумела вовремя прикусить язык.

— Договаривай, — дрогнувшим голосом сказала Лили, подходя к ней. — Кому захочется узнать, что сестра его невесты — уродка, да? Тупица и шарлатанка, увлекающаяся гомеопатией и черными кошками?

Петунья глянула на неё в зеркало еще раз и сделала неопределенный жест — не то просто повела плечом, не то пожала им, и быстро спрятала возникшую на губах, едва заметную улыбку.

— Зачем? — повторила Лили. -зачем тебе понадобилось выдавать мой секрет такому человеку, да еще и выставлять меня в таком идиотском свете?

— А зачем ты напялила это платье? — вдруг парировала Петунья, резко оборачиваясь к ней и упираясь одной рукой в бок, а другой — в край раковины. Теперь и её голос дрожал — от злости.

— Что? — Лили моргнула и невольно посмотрела на свое платье. — Причем тут мое платье? — она тряхнула головой. — Петунья, ты меня не слышишь! Неужели ты на самом деле не видишь, что это за тип? Ты не слышишь, что он говорит, и как он говорит?! Как ты вообще могла согласиться выйти за него за…

— Ага! — вдруг закричала Петунья и Лили отскочила от неё назад. — Я так и знала! Я знала, что так будет!

— О чем ты?

— О, только не притворяйся, сестрица! Я знала, нет, я точно знала, что так и будет, ну надо же! Ты просто не можешь простить мне тот факт, что я в кои-то веки тебя обогнала!

— Чего? — тупо переспросила Лили, совершенно не понимая, о чем она говорит.

— Да-да, именно так! Ты ведь… просто не можешь без этого, верно? — Петунья издала нервный смешок. — Тебе всегда надо быть во всем первой! Все должны смотреть на тебя, восхищаться тобой, даже когда речь идет о моей свадьбе и моем женихе! И не думай, что я такая дура, я тебя раскусила! Ты специально надела это, — её возмущенный взгляд скользнул по фигуре Лили, задержавшись на декольте, которое, стараниями Джеймса Поттера, опасно балансировало на границе скромности, одновременно скрывая и показывая очень много, — чтобы даже в такой момент доказать всем, что ты лучше меня!

— Петунья, ты в своем уме? — прокаркала Лили, когда смогла овладеть с голосом.

— О да, — вопреки её словам, горящий взгляд Петуньи говорил об обратном. — А вот раньше не была, раз позволяла тебе унижать меня снова, снова и снова. Тебе ведь всегда надо было быть лучше меня во всем. И не отрицай! В школе, в глазах родителей, ты даже с мальчиками начала гулять раньше меня, хотя ведь я — старше! И я должна была подавать пример, но все вышло наоборот, какая жалость! — у неё в глазах блеснули слезы. — Я терпела много лет, даже когда ты уехала учиться в этот чертов замок, и когда ты свалилась к нам на голову несколько дней назад со всеми этими милыми речами о сестринской любви, я даже поверила, что ты стала другой. Но сегодня я увидела, что ты осталась такой же, какой и была. И что все, что тебе нужно — это внимание, даже если это внимание моего жениха!

— Тунья, замолчи! — в шоке закричала Лили. Ей было плевать, что она ведет себя невоспитанно, ей просто хотелось, чтобы Петунья замолчала, потому что каждое слово жалило её, как пчела. — Что ты несешь, какое платье, какой жених, да у меня и в мыслях такого не было! — Лили встряхнула головой и попыталась взять сестру за плечи, но Петунья вывернулась. — Петунья. Петунья, послушай меня… этот человек совершенно тебе не подходит, он глупый, напыщенный и невоспитанный, он…