Именно поэтому мысль о том, что этот человек может быть тайной любовью Валери Грей, разрывала его сердце в клочья.

– Валери, скажи… – Ремус умоляюще посмотрел на неё и затряс головой. – Я прошу тебя, пожалуйста, скажи, что между вами ничего нет.

Валери поцеловала его. Легко, почти неслышно.

– Ничего… – шепотом повторяла она, покрывая его лицо летящими, успокаивающими поцелуями. – Ничего нет, мой глупый, ревнивый мальчик… ничего нет…

– Ты любишь его?

– Я люблю тебя… тебя… тебя…

– Но и его тоже, – огромным усилием воли Ремус отстранился.

Они встретились взглядом.

– Да, – нехотя ответила Валери после короткой паузы, честно глядя Ремусу в глаза. – Его тоже.

Ремус смежил веки и покивал.

– Но это другое. Это не та любовь, это… посмотри на меня. Ремус, посмотри на меня, – она слегка приподняла его лицо и Ремус открыл глаза. Валери смотрела на него открыто и прямо. – Между мной и Генри ничего нет. Он дорог мне, как дорог был бы родной брат. Но это другое. Другая любовь.

– Я видел, как он целовал тебя. Как ты целовала его. Совсем не как брата.

Валери опустила руки и вздохнула.

– Если бы я только могла… – она потерла лоб. – В моем прошлом есть много такого, о чем я не могу тебе рассказать. Генри – часть этого прошлого. И я не могу и стану от неё отказываться. Это – часть меня. И мне от неё никуда не деться. Между нами было многое. Со мной происходило многое. Но сейчас я здесь. Я с тобой. И больше мне никуда не хочется. Я хочу, чтобы ты об этом помнил, – она слабо улыбнулась, поглаживая его напряженное лицо. – Ну что же мне сделать, чтобы ты об этом не думал. И верил мне. Я как будто жила в темноте все эти годы, существовала как по инерции, а тут вдруг появился ты и я вспомнила, что есть и другая сторона. Что я все еще могу испытывать чувства, на которые жизнь давным-давно наложила запрет. Я люблю тебя. Возможно даже больше, чем тебя любит твой отец, твоя семья и друзья, – она беспомощно усмехнулась, в её глазах блеснула влага. – А ты сомневаешься в этом.

– Просто я не понимаю, – пробормотал Ремус, стараясь держаться и не поддаваться на ласку, хотя её слова уже давным-давно растопили лед, и вся его злость испарилась. – Не понимаю, как можно любить сразу двоих. Разве это возможно?

Валери улыбнулась и погладила его по щеке, склонив набок голову.

– Ты еще так юн.

Ремус нахмурился.

– Возможно когда-нибудь и ты это поймешь.

Она притянула его к себе.

И больше они ни о чем не говорили до самого утра.

Когда Ремус вернулся в башню Гриффиндора, до рассвета было еще далеко.

Он жутко устал и единственное, чего ему сейчас хотелось – это спать. Он и так почти что спал на ходу и ничего не видел, так что, когда вошел в спальню и увидел у окна чей-то силуэт, так и подскочил.

Роксана оглянулась и струсила пепел с сигареты в приоткрытое окно. На Малфой была надета та же рубашка, в которой Сириус был на вечеринке. Его постель была задернута, как и постель Питера. Кровать Джеймса пустовала.

– Привет, – хрипло сказала она, таким будничным и спокойным тоном, как будто они встретились в коридоре между уроками.

– Привет, – прошептал Ремус, закрыл дверь и прошел к своей кровати. На Малфой он старался не глазеть, потому что на ней, кажется, кроме рубашки ничего не было.

– Который час? – спросила Роксана.

Ремус стянул через голову свой форменный джемпер и удивленно оглянулся, одергивая рубашку.

– Не знаю, наверное… часа четыре, – он хотел переодеться в пижаму и ждал, когда Малфой отвернется, но теперь она, наоборот, глядела на него в упор.

– Бедный Питер, – вдруг сказала она. – Кажется, он один сегодня ни с кем не трахался. Или вообще никогда.

Ремус не нашелся, что на это сказать, поэтому просто пожал плечами, улыбнулся и решил переодеваться за пологом.

Когда он вылез обратно, уже в пижаме, Роксана все еще стояла у окна и курила.

– Ты… не собираешься спать? – спросил он, просто чтобы что-то сказать. Молчание угнетало.

Малфой помолчала немного, глядя в окно, а потом неожиданно спросила:

– У тебя есть родители, Люпин?

Ремус слегка растерялся, но ответил:

– Да, отец.

– И ты любишь его?

Ремус растерялся еще больше.

– Да, конечно, люблю. А почему ты спрашиваешь?

Малфой опять помолчала, разглядывая свою сигарету.

– Ты когда-нибудь делал ему… больно? Огорчал его когда-нибудь?

Ремус повесил одежду на спинку стула и подступил ближе к окну. Он бы не стал отвечать на этот вопрос, тем более Роксане Малфой, но она смотрела на него так, что Ремус просто не смог её отшить. Даже наоборот. Он почувствовал, что должен ей все сказать. Сам не понимал, почему.

– Я… я в детстве как-то раз сломал ему ногу, – проговорил он и поджал губы. – Случайно. Ты… ты ведь знаешь, кто я, верно?

Роксана кивнула. Почти полная луна заливала молоком край их окна.

– Он всегда привязывал меня, когда я превращался. Чтобы я не убежал в деревню и никого не покалечил. В то полнолуние, когда это случилось, я сорвался с привязи. Он пытался остановить меня и… мой дядя поймал меня и вернул в дом до того, как я успел добраться до людей. Но это не вернуло отцу ногу. Он не винит меня, но… я сам не могу себе этого простить.

– Это ужасно, – равнодушно отозвалась Роксана.

– Да… – Ремус покачнулся с носков на пятки, а потом вдруг неожиданно для самого себя взял у Роксаны сигарету, затянулся и закашлялся.

– А если бы у тебя была возможность все исправить… – проговорила она и вскинула на Ремуса осторожный, но очень внимательный взгляд. – Что бы ты сделал? Ты бы пошел ради отца на все?

Ремус пожал плечами.

– Не знаю, как можно исправить такое. Но если бы можно было... Он пошел ради меня на все когда-то. От всего отказался ради меня. Да. Я бы пошел ради него на все, – он вернул сигарету владелице и слегка стушевался, увидев, каким затравленным и жутким взглядом на него смотрит Малфой.

– Ну ладно, я… я пойду спать, – деланно-бодрым тоном сказал Ремус и вернулся к кровати.

Роксана отвернулась, закрыв лицо занавесью волос. Ремус улегся в постель и укрылся, но перед тем, как задернуть полог, еще раз взглянул на Роксану. Она все так же стояла боком к нему, поставив ногу за ногу и обнимая себя рукой. Все так же в её руке дымилась сигарета. Только теперь она плакала.

Но этого Ремус не видел.

*Secret Garden – Sleepsong

====== Леди в черной шляпе ======

Утром мародеры приперли Ремуса к стенке.

Перед уроками они как всегда завернули в клоаку – покурить и поглазеть на учеников. Школа все еще приходила в себя после бурного матча, к Джеймсу то и дело подходили студенты с разных факультетов – пожать руку, или обсудить игру. Мимо сновали ученики. Питер жевал булочку и судорожно дочитывал параграф, заданный на дом, а Сириус, сделав парочку крепких утренних затяжек, завел разговор:

– Ну-ка Лунатик, колись, где ты опять пропадал всю ночь? Ты ушел с вечеринки, а Рокс сказала, что явился ты под утро. Опять секреты?

Ремус замялся и сунул руки в карманы.

– Какие еще секреты? – пробормотал он.

– Ты был с девчонкой? – продымил Джеймс. Он сидел в «гнезде», пустом оконном проеме, поросшем мхом, согнув одну ногу в колене и небрежно откинув голову на стену. Две нескладные когтевранки с красными губами и замазанными тональным кремом, прыщавыми, но симпатичными мордашками, бросали на него зазывные взгляды. Ремус тоже бросил на него взгляд, правда куда менее зазывный, после чего глубоко вздохнул, уронил голову и виновато раскинул руки.

– Да, – обреченно сказал он. Питер уставился на него с таким видом, словно Ремус его ударил. – Да, я был с девушкой. Точнее, с женщиной. Можно даже сказать, с пожилой дамой.

Мародеры переглянулись.

– Я был в библиотеке, – простодушно солгал Ремус. – С мадам Пинс. Готовился к экзаменам. Похоже, я один помню, что ЖАБА уже через два месяца.