— Веселого Рождества, Люпин.

Ремус оглянулся. Валери спускалась к нему с холма, на ней был все тот же «рыбацкий» свитер, те же черные брюки и сапоги, тот же шарф и сумка через плечо. А кроме того — тот лук, который он смастерил для неё своими руками. И колчан.

— Уже Сочельник? — он удивился, как сильно отстал от жизни. Какая-то часть его сознания неубедительно пропищала имена отца, друзей, одноклассников… и тут же умолкла. Всё это казалось сейчас бесконечно далеким.

— Уже, — подтвердила Валери, улыбаясь. — И у меня есть для тебя подарок.

Она бросила ему ни больше, ни меньше, его рюкзак, тот, с которым он пришел сюда.

— Спасибо! — усмехнулся Ремус, заглянул внутрь и обнаружил там аккуратно сложенную одежду, пузырьки Волчьего противоядия и свою верную волшебную палочку.

В первые дни в колонии ему ужасно не хватало волшебства, а сейчас у него появилась возможность наконец-то вылечить ладонь, на которой сорвало мозоль.

Вот только одна мысль о том, чтобы воспользоваться магией, вызывала у него отвращение.

Валери внимательно наблюдала за его действиями.

— А у меня для вас ничего нет, — виновато улыбнулся он, застегивая молнию.

— Есть, — Валери отобрала у него рюкзак, преспокойно сунула в него руку и бросила Ремусу один из пузырьков. — Выпей это.

Их взгляды скрестились.

Валери прекрасно знала, что творится у Ремуса в душе.

А Ремус прекрасно видел, что она это знает.

Глядя на неё исподлобья, он выдернул из пузырька пробку и опрокинул в себя противное пойло одним махом.

— Умница, — холодно сказала Валери. — Будь добр, пей его весь день.

Она отвернулась и пошла вперед. Ремус дождался, пока она прицелится в очередного несчастного зайца и как только стрела свистнула, он склонился за деревом, сунул в рот пальцы и вырвал.

Они охотились весь день. Ремусу казалось, что Валери специально держит его подальше от колонии.

На обратном пути они увидели, что заледеневшее болото, по которому они проходили в эту часть леса каждый день, разошлось трещинами. Пришлось подняться по ущелью выше и сделать довольно внушительный крюк. В этой части леса Ремус ещё не был. Местность здесь была какая-то странная: то тут, то там Ремусу попадались на глаза какие-то доски, следы фундаментов, гнутые, обугленные дорожные знаки, горы кирпича, пару раз он даже видел колеса автомобилей.

— Похоже, здесь раньше был город, — заметил он Валери. — Или деревня. Это так?

— Да.

— Что произошло? Пожар?

Валери ничего не ответила. Впрочем, Ремус уже привык к тому, что она всегда сама решает, о чем им говорить, а о чем нет. Пройдя ещё немного, они миновали горячие источники, как вдруг Ремус увидел среди деревьев высокую темную фигуру.

— Что это там? — он решительно повернул в сторону зарослей, не дожидаясь Валери. Как ни странно, она не стала его останавливать и пошла следом. Протолкавшись сквозь девичье царство маленьких пушистых ёлок, Ремус очутился на крошечной чистой полянке и увидел в её центре большой памятник, потускневший, почему-то закопченный местами и слегка разрушившийся, но все ещё вполне узнаваемый.

— Капитолийская волчица, — сказала Валери, как всегда неслышно подойдя сзади. — Памятник Ромулу и Рему, основателям Древнего Рима.

Ремус нежно провел ладонью по спине волчицы, счищая снег. Сжал маленькую бронзовую ножку одного из детей у её груди.

— Почему она здесь? — тихо спросил он.

— Ты не знаешь эту легенду? Дочь царя бросила своих детей и их вскормила волчица, чтобы со временем они основали величайшую империю в мире.

— Это не так, — тихо произнес Ремус, взглянул на маленького, почерневшего от огня бронзового Рема и в горле подозрительно защипало. — Рея никогда не бросала своих детей. Она погибла. Её казнили за то, что дети были незаконными и, якобы, произошли на свет от Бога войны.

— Может быть, — сухо молвила Валери, глядя на памятник недобрым взглядом. — И тем ни менее, Сивый рассказывает своим волчатам именно эту версию. Чтобы они верили, что даже если от них отказалась семья, у них есть шанс стать великими и изменить этот мир.

— Тогда он не случайно выбрал для колонии это место, — уважительно заметил Ремус, смахнув снежную шапку с головы Ромула и вдруг увидел надпись, сделанную под пухлыми ножками младенца:

«Всё в своё время. Курций Руф, I в.до н.э. — Уиллоу-Крик, 1937.»

— Уиллоу-Крик? — Ремус порывисто обернулся к Валери. В его голове как будто свет включили и он вспомнил, что за услугу оказала Валери Сивому, вспомнил обломки по пути сюда и его прошиб холодный пот. — Это… это ваш старый город? Вы отдали его О…Сивому!

Валери обратила на него свои невозможные глаза и чуть-чуть сузила их, но так, что Ремусу сразу захотелось куда-нибудь уйти.

— Просто поразительно, как ты осведомлен о подробностях моей личной жизни.

Ремус отвел взгляд.

Валери немного помучала его взглядом, а затем вскинула брови, резко вздохнула и тоже провела ладонью по спине волчицы.

— Да. Когда-то здесь лежал очень бедный и никому не известный Уиллоу— Крик. Мэр был самовлюбленным идиотом и решил, что когда-нибудь воздвигнет в горах великолепный город, чуть ли не новый Рим. Потому и заказал этот дурацкий памятник. Рим он действительно создал, правда всего лишь в пределах своей усадьбы, а памятник остался, — она фыркнула. — Как вечное напоминание жителям о том, как жестоко их провели, — её ногти скребнули по бронзе и рука упала.

— Я знаю, что они сделали вам, Валери, — тихо произнес Ремус после небольшой паузы и его рука, скользнувшая по круглой головке Ромула, сжалась в кулак. — Они получили по заслугам.

Валери обернулась к нему.

— Вот как?

— Да.

— То есть ты считаешь, что я правильно сделала, натравив четыре десятка оборотней на незащищенный город, в котором, вероятно, были и те, кто был ни в чем виноват?

Ремус засопел.

— Они убили вашего сына! Просто за то, что он родился не таким, как они! Они вас пытались убить! — Ремус подумал, что за последнее он и сам растерзал бы любого одними зубами.

— Генри тебе рассказал, — пробормотала Валери. — Я могла бы и раньше догадаться.

Ремус неприязненно вздрогнул, услышав это имя. Оно выдавало близость, о которой он сам и мечтать не смел по-отношению к этой женщине.

— Вы любите его? — спросил он, ковыряя трещинку на памятнике.

— А тебя это разве касается? — вкрадчиво поинтересовалась Валери.

— Любите или нет?! — громче спросил он.

Валери пристально смотрела на него, быстро что-то прикидывая, а затем сказала очень спокойно:

— Доктор Генри Джекилл — мой единственный близкий человек. Он поддержал меня, когда все от меня отвернулись. И с тех пор не бросал никогда. Я бы доверила ему свою жизнь.

Над памятником Капитолийской волчицы повисла неприятная тишина.

Ремус медленно покивал, поджав губы.

— Говорите, никогда не бросал. Тогда же он теперь? — он театрально оглянулся, словно ожидал, что профессор по защите от Темных сил сейчас выскочит из кустов. — Вы рискуете своей жизнью, находясь сейчас здесь, а где же он? Почему не помогает вам, почему не поддерживает?

На сей раз Валери молчала ещё дольше.

А затем оглушила его:

— Сегодня ночью Генри приведет сюда почти весь мой Отдел. Только он знает, где находится колония, ведь когда-то он тоже жил здесь. Он перехватит Чарльза в лесу, до того, как до него доберутся дети Сивого и отведет к порталу, а мы будем прикрывать их.

Ремус ошеломленно замолчал.

— Вы… вы собираетесь напасть на колонию? — севшим голосом спросил он, на секунду забыв о снедающей ревности. — Валери, нет… вы не можете. вы не должны, вы же не… вы привели сюда этих детей! Вы привели сюда Луну, и…и Маленького Тома! И вы же их и убьете?! — что-то нехорошо потемнело в её глазах. — Да как вы можете?! Вы не сделаете это, вы же не убийца! Вы н…

— С чего ты взял, что я не убийца? — спросила она.

Ремус осекся.

— Я помню, как Маленький Том стал оборотнем. Его покусала Мята. А Сивый убил его родителей. Просто потому что никто их не остановил. Тома некуда было деть, в мире нет приютов для маленьких вервольфов. Поэтому он оказался здесь. Это замкнутый круг. И если я правильно помню, ещё несколько недель назад ты мечтал быть в числе тех, кто поможет его разорвать, — она подошла ближе. — Ты очень изменился, Ремус.