— Да вы никак поженились, а? — радостно прогнусавил Ганс, столкнувшись как-то раз с Джеймсом на выходе из бакалеи в один из особенно солнечных и ясных дней. У кондитера за плечами благоухала небольшая ель и от него сильно пахло морозом и сеном. Джеймса же было почти что не видно за несколькими битком набитыми пакетами. Ганс сунул в один из них длинный красный нос.

— Смотрите-ка, продукты и всё такое. И подгузники небось уже купили?

— А тебе, что, поменять надо? — беззлобно усмехнулся Джеймс, специально протолкавшись мимо него к двери так, чтобы слегка поломать ёлку.

— Привет, Ганс! — лучисто улыбнулась Лили, догнав их и отобрав у Джеймса парочку пакетов. Даже обычные девушки становятся красотками, когда любят и чувствуют себя любимыми. На Лили же в эти дни не оглядывался только ленивый. — У тебя очень красивая ель! С Рождеством!

Джеймс напоследок бросил на друга значительный, самодовольный взгляд, а потом дверь захлопнулась за ними с глубоким мелодичным треньканьем.

— С Рождеством, — пробормотал в ответ кондитер, почесывая шапку и немного ошалело глядя вслед рыжеволосой девушке, показавшейся ему никем иным, как ангелом из старой рождественской сказки.

Мороз в эти день стоял такой, что было слышно, как дыхание замерзает в воздухе. По вечерам закат наливался густым рубиновым цветом, а когда дул ветер, казалось, что в лицо хлещет ледяной водой. Но даже это не могло удержать людей в домах и все так или иначе выходили по вечерам на городскую площадь — насладиться прелестями катания на коньках, горячими пирогами и глинтвейном. И ни угрожающие листовки, ни объявления «Разыскиваются», ни тревожные вести из Министерства не могли потревожить дух Рождества, витающий в воздухе в эти дни.

Лили и Джеймс гуляли, катались на коньках, участвовали в конкурсах зимнего праздника, фотографировались, ели копченые сосиски прямо на холоде, пили горячий грог и просто веселились. А один раз даже прокатились на гиппогрифе!

Случилось это так.

Они гуляли по городской площади. Лили отошла на минутку, “по делу”, а Джеймс застрял у палатки с пластинками. Там его и поймали эти девчонки. Пока он отчаянно пытался вспомнить, где их видел (лето, река, бутылка огневиски, Бродяга, две голые девицы в воде), они уже успели его сцапать и полилось в уши с двух сторон:

— Совсем пропал в своей школе, даже не пишешь, хотя обещал!

— Как поживает твой симпатичный друг? Он ещё приедет?

— Ты не хочешь ещё раз пригласить меня куда-нибудь?

— Ты видишь, наш Джейми с подружкой, совсем про нас позабыл.

— А может быть развлечемся все вместе?

Когда Джеймс опомнился, увидел, что его «подружка» идет к выходу из ярмарки. Стряхнув с себя руки девчонок, Джеймс бросился следом.

— Эй, ты что? — он со смехом скользнул по дороге вперед и развернулся, перехватив девушку за плечи. — Лил, да не бери ты...

Лили молча убрала его руки и пошла дальше.

— Ты, что, обиделась? — Джеймс снова догнал её и схватил, на этот раз крепко. — Да ладно, Лил, это же глупо, они просто...

— Глупо? Что же, можешь идти к ним, они, несомненно умнее меня, — уязвлено парировала она. Джеймс нахмурился, быстро оглянулся и затащил Лили за отряд выставленных на продажу ёлок.

— Эй! Ты что...

— Вчера ты говорила иначе, — заметил он и покосился на ближайшую ёлку — то ли ему показалось, то ли дерево и правда только что почесало себя веткой? — В чем дело?

— Да, говорила! Но сейчас я просто хочу знать, скажи мне, Джеймс Поттер, в этом городе есть хотя бы одна девушка, которая при встрече с нами не будет виснуть у тебя на шее? — она гневно убрала волосы с лица.

Джеймс рассмеялся и засунул руки в карманы.

— Лили, это всё уже давным-давно в прошлом. Глупо обижаться.

— Опять! — вспылила она. — Опять глупо!

— Я не имел в виду, что ты глупая, — быстро пошел на попятную Джеймс. — Просто...

— Просто когда ты узнал о том, что было, точнее, чего не было между мной и Эдгаром, чуть не размазал меня по стенке, а теперь заявляешь, что это, видите-ли, глупо!

— Это другое! — неугомонная ёлка попыталась потрогать Джеймса и он отодвинулся.

— А в чем разница?

Он терпеливо вздохнул.

— Понимаешь, это... — он взлохматил волосы под шапкой и сдвинул её набок. — Это как в квиддиче! Да, именно так! Мужчины — это игроки, а женщины...

— Метлы? — с каменным лицом спросила Лили, скрестив на груди руки.

— Да, — честно признался он и глаза Эванс стали размером с галлеоны. — То есть нет! О, Мерлин, только не надо так буквально, Лили! Мужчина обязан иметь опыт! Глупо садиться на метлу своей мечты, совершенно не умея при этом летать, можно всё испортить! Сначала надо научиться, сломать парочку «Комет», а уже потом браться за «Нимбус». И когда ты взлетишь на нем, уже никогда не захочешь снова взяться за «Комету». Ты будешь любить этот «Нимбус» и заботится о нем...

— Пока не выйдет метла покруче? — ледяным тоном ввернула Лили.

Джеймс оскорбленно выпрямился.

— Если ты действительно любишь квиддич, ты никогда не променяешь свою метлу ни на какую другую, пусть их выйдет хоть сотня.

— Ладно, оставим эту метафору, — устало попросила Лили.

— Я просто хотел сказать, что у хорошего игрока может быть много метел, но у хорошей метлы...

— Джеймс.

Он послушно умолк.

Лили смотрела на него пару секунд, дергая себя за рукав и по её лицу невозможно было понять, о чем она думает. А потом она сказала:

— Джеймс, у меня правда ничего не было с Эдгаром Боунсом.

— Я знаю.

Тут Лили вдруг шагнула вперед и прижалась к нему.

— И может быть я и «Нимбус», но мне не хочется знать о том, сколько «Комет» у тебя было до меня. Совсем не хочется.

Джеймс деланно нахмурился и поднял её лицо за подбородок.

— Боже, Эванс, ты только что сравнила себя с метлой?

Лили засмеялась.

— Эй! Ну-ка идите отсюда! — закричал продавец ёлок, когда заглянул за пышные ветви через пару минут и увидел парочку, слившуюся в горячем поцелуе. — Найдите себе другое место!

— Кстати о полетах, — сказал Джеймс, когда они, давясь смехом, убежали от грозного ёлочника. — Не хотите прокатиться, мисс Эванс? — и он кивнул на небольшой загон, в котором степенно прохаживались гиппогрифы в цветных попонах.

Рука Лили испуганно сдавила его ладонь, зеленые глаза обратились на него с таким ужасом, словно он предложил ей искупаться в проруби.

— Да ладно, тебе понравится! — уверено заявил он.

— Три года назад ты вернулся с загипсованной рукой и всему курсу хвастался как свалился с гиппогрифа! — Лили схватила его за куртку, удерживая, хотя Джеймс был уже весь там. — Джеймс!

Он оглянулся на неё, светясь азартом, но увидел её белое лицо, вспомнил, как сильно она боится высоты и подавил горький вздох.

— Ну ладно. Придумаем что-нибудь другое. Пошли.

Лили тяжело сглотнула, поймав взгляд, которым он проводил какого-то мальчишку, который уже примеривался к одному из гиппогрифов.

Мерлинова борода. Она об этом пожалеет.

— Хорошо, — выдавила она, удержав его. — Давай прокатимся.

Гиппогриф, которого выбрал Джеймс был очень красивым, светло— серым, с белым оперением на крыльях и хвосте. Когда Лили приблизилась к нему, он быстро повернул голову набок и на девушку настороженно взглянул янтарный, суровый глаз. От гиппогрифа пахло лошадью, перьями и немного навозом — запах был как в голубятне, в которую они с Северусом лазили в детстве, подкармливая его больную сову.

Попону сняли и под ней обнаружилось нечто наподобие седла со стременами и уздой, один вид которой вызвал у Лили трепет. Когда же Джеймс усадил её в седло и Лили почувствовала, как движется под ней сильное, мускулистое тело, её трепет перерос в настоящий ужас, сопровождаемый сильным ознобом.

— Джеймс, он сейчас взлетит, -тоненько произнесла она, когда гиппогриф нетерпеливо забил копытом и переступил с места на место.

Джеймс рассмеялся и легко вскочил в седло позади неё.