Валери сжала его ладони вместе и прижала к губам.

Лучше бы она просто бросила в Ремуса кинжал.

И то было бы не так больно.

Валери, которую он знает, не целует никому руки.

— Не узнают, — все ещё сжимая его ладони, Валери глянула куда-то в сторону и вниз и взгляд её провалился. — Они верят мне. Для них я своя, я ведь половину Уиллоу перебила собственными руками, — её глаза чуть расширились и стали немного безумными. — Сивый это помнит. И никогда не забудет... он никогда меня не отпустит, — Ремус услышал в её шепоте такую обреченность, что у него сжалось сердце. — И если в один прекрасный день правда всплывет, меня все равно убьют, куда бы я не сбежала, — она вдруг коротко тряхнула головой, ободряюще улыбнулась Джекиллу, высвободилась из его рук и снова занялась вещами. — Так что не будем об этом. Дай мне карту.

— Я знаю, что в колонии тебе верят, — Джекилл молча протянул ей сложенный листок пергамента. Ремус проследил за тем, как он скрывался в боковом кармане рюкзака. — Но дело не в них. Дело в тебе. Ты каждый раз поступаешь всё безрассуднее.

— О чем ты? — Валери даже улыбнулась.

— Как ты могла отправиться на поиски девочки одна в то полнолуние?

— Я была не одна.

— Он мог тебя убить.

Валери рассмеялась, выбирая из нескольких ножей на столе самый удобный.

— Глупости. Я могу в одиночку справиться с любым волком, — она вдруг совершила какое-то неуловимое движение, Ремус успел увидеть только, как холодно сверкнула сталь, затем короткий свист — и пуговицы на груди Джекилла разлетелись в разные стороны, а мантия и белоснежная рубашка мягко распахнулись, показав голую грудь профессора по защите от Темных сил, покрытую темными волосами.

— Видишь? — Валери приподняла подбородок своего друга кончиком ножа.

— Брось, это не смешно.

— Нет, смешно. Ты и в детстве всегда...

— Валери, я не это имел в виду, — он опустил её руку.

— Я знаю, что ты имел в виду, — Валери склонилась над своим рюкзаком. Волосы закрыли её лицо. — Генри, он всего лишь мальчик.

Сердце Ремуса так и подскочило.

— И опасен только для себя, — руки, сворачивающие свитер, замедлились, а затем и вовсе остановились.

Джекилл подошел к ней со спины.

Полуголый, взрослый Джекилл с волосами на груди.

Теперь сердце Ремуса билось как тамтам.

И по-волчьи требовало крови.

— По-моему он от тебя без ума, — благодушно улыбнулся профессор и потер Валери по руке — вверх-вниз. — Ты правильно сделала, что отказалась от этих уроков с ним. Не стоит мучать парнишку, он итак настрадался.

Мир остановился и наполнил уши Ремуса странным гулом.

Целую секунду Валери молчала, а потом коротко оглянулась на Джекилла и повела плечами, снимая с себя его руки.

— Я знаю.

Ремус медленно отстранился от двери и прижался спиной к холодной стене.

Джекилл что-то говорил, но он не слышал.

Кровь гулко билась в ушах.

Одно дело понимать, что она наверняка о чем-то догадывается, как и все женщины. А другое дело услышать о том, что она знает.

Все это время она знала, как он к ней относится, наверняка видела по его глазам, терпела его глупые попытки обратить на себя внимание. Мерлин, конечно, она же взрослый человек, Ремус со своей любовью для неё как открытая книга. Он вспомнил, как лазил на деревья для того, чтобы достать гнезда лукотрусов, как мучался с этим чертовым луком, надеясь сделать ей приятно, как...о боги, каким же идиотом он выглядел! Ремус в отчаянии шарахнулся спиной об стену и откинул голову, зажмурив глаза, как от сильной боли.

Провалиться бы сквозь землю прямо сейчас!

В кабинете молчали — молчали слишком долго. Ремус уже хотел снова заглянуть в просвет, но тут услышал звук поцелуя — влажный и противный.

Он закрыл уши, скребнув ногтями по шее и чуть не раздавив при этом котенка. От злости на глазах выступили слезы и теперь он даже рыцаря не видел. Но зато прекрасно всё слышал:

— Возьми меня с собой. Валери... пожалуйста...

Снова поцелуй.

— Прекрати, — выдохнула она. — Перестань, слышишь?

Мерлин, сколько же можно?!

— Валери, я же с ума без тебя сойду.

— Хватит об этом, — строго потребовала Валери и Ремус представил себе, как она отталкивает его. Резче, чем это было на самом деле. Ему хотелось бы, чтобы она пырнула Джекилла одним из тех ножей, что у неё на столе. Или выкинула профессора в окно. — Ты должен охранять детей. Ты нужен мне здесь!

— Нужен тебе?

Пауза.

— Конечно нужен. Всегда был и будешь...

В этот же миг Живоглот, которого Ремус, видимо, сжал слишком сильно, рассердился и вонзил мальчику когти в запястье. Ремус с шипением разжал руки, котенок с гулким стуком прыгнул на пол, а в кабинете раздалось испуганное:

— Кто там?!

Паника длилось ровно секунду. Ремус бросился к доспехам. Выхватив палочку, отчаянно подумал «Люмос!» — и бросился сквозь иллюзию стены, очутившись в темном каменном кармане.

— Просто кот, — произнес голос Джекилла в нескольких футах от него. — Никого.

Раздался стук каблуков — и вот эти двое оказались в нескольких футах от Ремуса, которого, конечно же, не могли видеть.

— Мне пора, — Валери накинула на голову капюшон.

— Валери... — Джекилл перехватил её руку, но то, что он хотел сказать, повисло в воздухе и вместо этого он прошептал: — Береги себя.

Грей слабо улыбнулась.

— Не прощаемся, — и она прошагала мимо доспехов, зажигая на ходу палочку.

Джекилл подождал, пока она скроется из виду, а затем ушел и Ремус остался один в темном коридоре.

Ночи скитаний по школе, Карта Мародеров и обязанности старосты научили Ремуса ориентироваться в тайных ходах замка лучше, чем в открытых коридорах. Валери наверняка уже спустилась вниз и вышла во внутренний двор. Ещё пара минут — она окажется на мосту, а дальше — лес и заслон из школьной стражи.

Мозг его лихорадочно работал.

Валери уходит. Уходит в колонию! Что если она не вернется? Вдруг её схватят? Покусают? Убьют или будут пытать?

Выход один. Пойти следом. Взять с собой противоядие, вещи и оберегать Валери, даже если она будет против, хотя бы издалека.

Да, это решено. Он пойдет за ней. Пойдет в волчью колонию.

Возможно, всё дело было в адреналине, который все ещё кипел в крови, но Ремус вдруг явственно услышал, как ветер шевелит ветки над палаточным городком, услышал, как трещат дрова в кострах, слышал голоса своих сородичей, так же явственно, как тогда в лесу, когда они звали его с собой.

Он видел себя среди них. Видел не изможденного подростка, который отчаянно пытается оставаться человеком, а счастливого, взрослого мужчину, сильного и спокойного, немножко одичавшего, но здорового и живого. Почему-то в этих мечтах он больше походил на отца, чем на себя. А ещё он видел свой дом. Видел, как ветер шевелит занавески в деревянном окне. Видел в этом окне женщину, черты которой вдруг сами-собой сложились в черты Валери...

Ремус тряхнул головой.

Мерлин, Люпин, что за детство? Когда ты уже вырастешь и начнешь думать головой? Один шаг, полшага в сторону Сивого и ты никогда не вернешься домой. Ты превратишься в волка, как он, ты станешь убийцей, ты никогда не увидишь отца, друзей, а в один ужасный день можешь обнаружить в своей пасти их кровь и даже не поймешь этого!

Мама оборачивается к нему под снегом и протягивает руку, чтобы он встал с четырех лап.

«Ты — человек, сынок...»

Да, он — человек. Она отдала свою жизнь, чтобы он был человеком.

Ремус стиснул кулаки.

Но чего будет стоить эта жизнь, если Валери Грей убьют и остаток этой жизни Ремус проведет с мыслью о том, что он мог её защитить — и не сделал этого?

В боку нещадно кололо, но Ремус не останавливался и во весь опор мчался по запутанным каменным венам Хогвартса, ныряя из одного тайника в другой, скатываясь кубарем по развалившимся ступеням и винтовым лестницам. Когда он вываливался из-за очередного гобелена или доспехов, картины на стенах испуганно вскрикивали и ругались ему вслед, но он их не слушал.