Роксана сама не раз переживала эту хандру. Она была уверена, что даже такие уроды как Нотт или Мальсибер об этом задумываются. Это клеймо, залог чистой крови, носят все дети их круга и его невозможно игнорировать. Разница в том, что одни им гордятся, а другие — ненавидят.

— Ты мог хотя бы сказать, что у тебя сегодня за день, — Роксана подтянула к себе бумажный пакет. — Я хотела подарить тебе свою фотографию в рамочке и замечательную плюшевую собачку, — она вытащила из пакета маленькую бутылку огневиски и несколько «шоколадных лягушек». Сириус расплылся в улыбке при виде угощения. — А потом мы бы сходили в кафе мадам Паддифут и съели шоколадное фондю или другую херь. Ты рушишь все мои планы, — она распечатала одну из лягушек и принялась ломать её на части, складывая куски шоколада на этикетку.

Сириус со смехом выпрямился, быстро вытер руки и заинтересованно сдернул с ящика бутылку.

— Так-так, похоже Аберфорт сегодня — спонсор нашей маленькой вечеринки? — он подкинул бутылочку так, что янтарная жидкость богато сверкнула, несолидно булькнув, и открутил пробку. — Наколдуешь стаканы?

— Ну если ты не боишься, — и Роксана показала ему ладонь, исполосованную крошечными белыми шрамами. Они рассмеялись.

Сириус разлил огневиски по стаканам и встал, уперевшись ногами в коробку между ногами Роксаны.

— С рождением, — просто молвила она, подняв свой стакан.

Сириус невесело хмыкнул и разом опустошил свой.

— Обычно я начинаю пить ближе к вечеру, — заметил он, наливая себе ещё.

— Обычно?

— Я никогда не отмечаю этот идиотский праздник. Обычно мы с парнями пробираемся ночью в «Три метлы». Мы просто торчим там до закрытия. Когда мы напьемся до одури, Джеймс как обычно подерется с кем-нибудь, кому не нравится игра «Кенмарских корушнов». Этот придурок всегда дерется, а я делаю ставки. Ну знаешь, ирландский бокс. Потом нас конечно выкинут на улицу и мы будем таскаться по деревне до утра. Завалимся к девочкам, ограбим «Дэрвиш и Бенгз» или «Сладкое королевство», а когда нас попытаются поймать — я превращусь в Гримма, а парни наколдуют мне туман и всякое такое.

— Здорово, — улыбнулась Роксана. — Это куда веселее, чем девичник в спальне Шармбатона с косичками, конфетами и дракой подушками в одном белье.

— М-м-м, — Сириус как бы ненароком обнял её свободной рукой за талию, притягивая к себе. — Ты тоже дралась подушками в одном белье? Скажи, что на тебе было прозрачное черное кружево. Я буду думать об этом в душе вечером.

— Белое с рисунком из уточек, — Роксана толкнула его в грудь. Сириус рассмеялся. — Мне было тринадцать и я не дралась, а спала в соседней комнате. Меня бы никто туда не пригласил. А если бы и позвали, не пошла, — презрительно фыркнула Роксана и разозлилась, увидев понимающую усмешку Сириуса.

Он как-то понял, что в течение всей своей учебы там Роксана втайне мечтала, чтобы эти шармбатонские красавицы однажды приняли её в свою компанию, хоть она и презирала эту компанию всей душой.

— Иногда мне кажется, что я должна быть парнем.

Сириус скептически выгнул губы.

— А что бы изменилось? — он налил им ещё. — У тебя просто вырос бы член и не было бы... а, постой. У тебя их и так нет.

Роксана цокнула языком.

— Вот засранец.

Сириус рассмеялся, сузив серебристые глаза.

Чертвозьми.

Он умел наносить удары исподтишка. Даже не специально.

— Мы все равно никогда не стали бы лучшими друзьями, Блэк, — без улыбки заметила Роксана. — «Будь ты парнем, я бы тебе врезал!». Мы были бы врагами, — она стукнула стаканом по его стакану и выпила всё до дна.

— Тебе станет легче, если я скажу, что думал о тебе, когда дрочил?

— Главное, что тебе становилось легче.

— Один-один.

Они снова прыснули. Роксана почувствовала, что хмелеет.

— Я тебя просто ненавидела, — призналась она, испытывая странную необходимость быть очень честной. Она во всех смыслах вплотную приблизилась к цели своего визита и начала нервничать. — Серьезно, ты можешь быть редкой скотиной, когда хочешь... вот, вот, когда ты так улыбаешься, я не знаю, чего хочу больше: врезать тебе или...

— «Или», — он вдруг резко обхватил её бедра, прижимая к себе. Роксана невольно напряглась, столкнувшись с его взбухшими джинсами.— Рокс, скажи, зачем ты пришла? — прорычал он, утыкаясь носом в её скулу, в отчаянии пожимая её бедра и талию. — Ты лучше меня знаешь, что нам нельзя, зач...

Она поцеловала его, втягивая его язык в рот и Блэк гневно зарычал, засопел, зажмурился и сдался.

— Не нам... — выдохнула она, отрываясь от него. — Мне.

Брови Блэка дрогнули.

Он чуть разжал руки.

Не отпуская его взгляда, Роксана стекла по Сириусу на пол, задрав свою футболку и чуть поцарапав спину о шершавый бок коробки.

Сердце словно увеличилось и билось в тесной грудной клетке, точно неугомонный бладжер.

Вот-вот вырвется.

Роксана развернула Сириуса и прижала спиной к коробке пониже, заставляя сесть.

Он подчинился, но его взгляд теперь с удвоенным вниманием скользил по лицу Роксаны — словно она была забавной, но не вполне понятной книгой.

Она начала расстегивать его рубашку.

— Что ты задумала? — поинтересовался он, когда Роксана, все ещё сражаясь с пуговицами (точнее своими дрожащими пальцами), скользнула губами по его шее. Голос Сириуса звучал подчеркнуто-вежливо и искрился насмешкой, но грудь тяжело поднялась, когда губы Роксаны скользнули по ней вниз и сомкнулись на соске.

Роксана вскинула взгляд.

Мерлинова борода, как же он был красив сейчас.

Взлохмаченные волосы, лихорадочный румянец на скулах, настороженный блеск стальных глаз между темных прядей и тело, гибкое, подвижное как у молодого хищника...

— У тебя сегодня День Рождения, Блэк. И я хочу сделать тебе подарок.

Упираясь ладонями в его колени и крепко держась за его взгляд, Роксана медленно опустилась на пол между его ног.

Сириус машинально расставил их шире, следя за Роксаной с невыносимой снисходительной издевкой во взгляде.

— Тебе совсем не обязательно делать мне подарок, ты ведь понимаешь?

Роксана молча поцеловала его живот — небольшую точку чуть пониже пупка, прикосновение к которой заставило Сириуса настороженно выдохнуть.

Тронув её напоследок языком, Роксана взялась за его ремень.

Ткань джинсов жила своей жизнью под её руками.

Единственная часть Сириуса, которая никогда не лгала.

«Ruby, Ruby where you been so long

Done took to drinkin’ whiskey

Baby since you been gone

Ain’t no one I know

Do it good as you»

Сириус прерывисто вздохнул, когда она высвободила болезненно возбужденный член из джинсов. Она трогала его миллион раз, но сейчас Сириуса заводило не столько это, сколько это чертово ожидание.

В начале девчонки всегда осторожно касались его губами, целовали, привыкая и только потом приступали к делу. Но Роксана, кажется, вообще не собиралась к нему притрагиваться. Или специально тянула, чтобы он вообще рехнулся: опустив ресницы, она держала приоткрытые губы в каком-то сантиметре от его члена и Сириус стоило больших усилий, чтобы не толкнуться в её (он знал) горячийвлажныйсладкий рот.

Она вскинула на него взгляд и чуть прищурила глаза — влажные, возбужденные — раскаленный шоколад.

Ну же.

Сделай уже что-нибудь...

Тронь его...

Поцелуй.

Твою мать.

Пожалуйста.

Роксана так развратно облизала губы, пропустив нижнюю между зубами, что Сириус чуть не заскулил. В мозгу вспыхнуло откуда-то «Чертова вейла», а потом Роксана вдруг сразу с силой втянула его член в рот и Сириус чуть не свалился с ящика.

«You got the lips to make a strong man weak

And a heathen pray

Give you a tip

It ain’t just the way you speak

You know it’s just the way you go down»

Это было самое грязное, что она когда-либо делала.

И самое возбуждающее.

Она стояла перед парнем на коленях, в куче колючей соломы, в грязном сарае, как какая-нибудь шлюха. Держала в руке, во рту его член, чувствовала, как он растет и твердеет, растягивая кольцо её пальцев. Она облизывала его, втягивала в себя, сосала ему...