— Джеймс! — истошно заорал Бродяга, выпав из своего анимагического облика и уже бросился было к нему, но тут на него бросились сразу двое оборотней и Бродяга избежал верной смерти только благодаря Ремусу, который за шкирку стащил с него одного из волков.

— Джеймс, ты в порядке? — голос Хвоста донесся до Джеймса словно из-под воды. Когда опасность миновала, Питер выскочил из-за статуи Годрика Гриффиндора и бросился к другу.

— Порядок! — пропыхтел Джеймс. Скатившись с саркофага, теперь залитого кровью волка, он выдернул окровавленное лезвие из мехового мешка. Рычание других волков хлестнуло его по ушам. Питер тут же спрятался за него, Джеймс обернулся, взмахнув мечом, но оборотни вместо того, чтобы напасть на него, вдруг поджали уши, сжались и отступили назад с жалобным, тоскливым писком.

— Что за черт? — Джеймс уставился на меч в своих руках. Чуть расплывающийся клинок казался ослепительно-белым в плотной темноте, он был достаточно легким, но больше в нем не было ничего особенного. Откуда он взялся Джеймс не знал, но решил, что разберется потом и потому с воинственным криком бросился прямо к Ремусу, которого повалил на землю крупный темный волк.

Давно Ремус не видел такой лютости. Этот оборотень был безумным, совершенно очевидно! Он хотел крови, хотел убить Ремуса и готов был терпеть любую боль и любые раны — лишь бы только достичь цели — как механизм, лишенный инстинкта самосохранения, страха и сомнения.

Едва очухавшись после предыдущего столкновения, Ремус не успел встать, как снова почувствовал дрожь земли. Предчувствие сорвало его с места — как раз в тот момент, когда перед носом у него слюняво клацнули зубы врага. Очертя голову, Ремус бросился на него, каким-то чудом обездвижил, но волк вдруг ужом взвился под ним, опрокинул Ремуса как щенка, придавил собой и уже потянулся к глотке, как вдруг в темноте сверкнула ослепительная белая молния. Волк с визгом спрыгнул с него и с рычанием бросился в тень, а вслед за ним пронесся Джеймс, взмахивая неизвестно откуда взявшимся, окровавленным мечом, при виде которого волки в страхе разбегались, взвизгивая и поскуливая как простые дворовые собаки.

Ремус перевернулся и, прихрамывая, подбежал к Сириусу. Тот лежал на земле в облике собаки, часто-часто вздыхал. Сквозь сцепленные зубы клочками вырывалось рычание, из которого Ремус сделал вывод, что человеческая суть Сириуса сейчас грязно ругается и даже порадовался, что перед ним находится другая. Он попытался подлезть под раненого и взвалить на себя, Сириус рявкнул на него так, что он отскочил, после чего встал сам, правда со второй попытки и качаясь так, словно вылакал миску огневиски. Бок у него мокро блестел в темноте.

— Ну-ка назад! — орал Джеймс, замахиваясь мечом всякий раз, когда кто-то из волков, столпившихся в тени, снова пытался к ним подобраться.

Ремус понимал, чего они боятся — у него самого шерсть на спине вставала дыбом, когда он слышал острый, режущий запах мокрого серебра...

— Ну что... есть план? — спросил Сириус. Он снова обратился в человека и зажимал рукой бок. Между пальцев сочилось что-то чёрное. Услышав солоноватый запах, Ремус ощутил какой-то странный свербеж в горле — ему захотелось вонзить зубы в то, что источало этот волшебный нектар и пить его, грызть и...

Он в ужасе тряхнул головой и почувствовал как на совести вспухает ожог....

— Я думаю-думаю, — улыбнулся Джеймс, сжимая меч обеими руками и перебегая взглядом с одного волка на другого. Оборотни слегка расплывались перед глазами и казались одной сплошной, бурой массой. — Где эти охотники, когда они так нужны? — он снова рассек густой, душный полумрак мечом. — Я бы не отказался от маленького чуда...

И тут чудо произошло.

Во всяком случае для Ремуса.

Он вдруг услышал самый прекрасный звук на свете.

Волчий вой.

Вылитый из самой луны, глубокий, далекий, всеобъемлющий звук заполнил его голову до краев, вытеснив оттуда человеческие глупости.

Это был он!

Он звал его!

Отец! Это был он! Его отец! Он помнил его голос, слышал его в снах, ждал его каждое полнолуние и теперь он пришел за ним! Он вернулся! Спустя столько лет!

Лапы сами понесли его в лес.

— Лунатик, стоять! — Сириус и Джеймс повисли на нем, удерживая. — Даже не думай!

Он упирался и рвался прочь из их рук, в ужасе глядя, как стая убегает, быстро растворяясь в темноте. Браться и сестры! Они скользили по нему взглядами, звали его с собой, им было непонятно, почему он остается, почему не идет вместе с ними. И ему тоже было непонятно! Он рванулся изо всех сил, но человеческие руки вдруг пропали, а им на смену пришли клыки и опасные, острые рога.

Вой прозвучал в последний раз и втянулся куда-то, исчез, растаял в спящем лесу.

Стая ушла, а он остался!

Это не честно!

— Ремус, остынь! — громыхнуло прямо над ухом и ноздри затопил горячий солоноватый запах. Сознание выдернуло из волчьей головы, Ремус провалился в некуда, словно случайно заснул на уроке, тут же вскинулся, но не успел проморгаться, как вдруг ни с того ни с сего ему двинули по морде.

Он мотнул головой и озадачено уставился на Бродягу, чье перекошенное от гнева лицо плавало перед ним в темноте. Оглянувшись, Ремус обнаружил на земле, с куском черной кожи в зубах. Он в ужасе уставился на Сириуса и увидел, что у него пропала изрядная часть рукава.

Ткань выпала у него изо рта.

— Что, больше не хочется, а?! — закричал Блэк, снова бросаясь к нему, но Джеймс перехватил его.

— Остынь, Бродяга!

— Он пытался...

— Он не специально! — Джеймс оттолкнул его. Сириус тяжело дышал, волосы, слипшиеся от пота и крови, падали ему на глаза. — И кончай голосить, сюда сейчас все охотники сбегутся! — Джеймс повернулся к Ремусу. — Ты как, Лунатик?

Ремус мелко потряс головой, все ещё в ужасе глядя на руку Сириуса.

Одно мгновение. Одно короткое мгновение и он мог сломать жизнь лучшего друга. Или вообще оборвать её...

Джеймс примирительно похлопал его по спине. В другой он все ещё сжимал меч. На краткий миг Ремус испугался, что он сейчас замахнется и ударит его.

— Я думаю, пора заканчивать нашу небольшую прогулку, — Джеймс вытер кровоточащий нос рукавом. — Скоро начнет светать, пора возвращаться в Визжащую хижину. Выспимся и тогда вернемся в замок. Акцио, очки! — нацепив очки, он посмотрел на меч и чуть подбросил его, покрепче сжимая скользкий от волчьей крови эфес.

Не без трепета, Ремус оглянулся на убитого оборотня — тот лежал у гробницы Гриффиндора, похожий на сброшенную основателем мантию.

— Утром я отнесу эту штуку Дамблдору. Пусть объясняет, что за херня творилась тут сегодня и откуда здесь взялись эти четверо, — он ещё раз вытер нос, из которого беспрестанно капала кровь и посмотрел на гробницы. — Все согласны?

Перед уходом, Джеймс отколол одну штуку.

Оглянувшись перед уходом, Сириус увидел, что его друг стоит перед статуей Слизерина, широко расставив ноги и раскачиваясь взад-вперед.

Подойдя ближе, Сириус услышал легкомысленное насвистывание, которое, впрочем не перекрывало и другой звук.

Сириус подошел ближе, вытянул шею, поднял брови и вернулся в исходное положение.

— Сохатый, — коротко позвал он. — Ты мочишься на гробницу Великого Основателя.

Свист на секунду прерывался.

— Нет, старик. Я мочусь на гробницу Великого Засранца.

— Это меняет дело, — Сириус полез в карман.

— Ты долго будешь пялиться? Мне нужно уединение.

Сириус щелкнул магловской зажигалкой и закурил.

— Это всё потому, что мы не поймали его мелких последователей? — он усмехнулся. — Слабая месть, Сохатый.

— Нет, — закончив дело, Джеймс привел себя в порядок и застегнул штаны. — Это не месть. Я просто дал ему понять всё, что о нем думаю. Надеюсь, он меня услышал.

Пару мгновений они молчали.

— Ты тоже слышал эти крики.

Сириус кивнул.

— Думаешь снова кто-то пострадал? Кто-то из учеников? — тихо спросил Сохатый.

Сириус пожал плечами.