Литмир - Электронная Библиотека

– Поезжайте-ка прямо вниз, к побережью, – сказал я. – А там я буду играть свою партию соло.

Но по дороге в Кастелламаре нам все-таки пришлось остановиться еще раз. Автомобильная езда пришлась не по вкусу моей разбитой голове, и меня снова вырвало в кустах.

Когда мы добрались, наконец, до места, где был припаркован мой «крайслер» и откуда начиналась ведущая вверх на холм лестница, я пожелал Кэрол Прайд спокойной ночи и долго еще сидел в своей машине, пока задние сигнальные огоньки ее автомобильчика не скрылись из виду.

Кафе на тротуаре еще не закрылось. Я мог бы зайти туда, выпить и позвонить. Но мне показалось, что будет эффектнее сделать то, что я и сделал полчаса спустя – трезвым как стеклышко, с зеленым, покрытым запекшейся кровью лицом войти в полицейский участок Западного Лос-Анджелеса.

В конце концов, полицейские тоже люди. И виски у них не хуже того, которое вам подают через стойку бара.

3

Лу Лид

Рассказ мой получился не очень хорошим, и с каждой минутой звучал все более скверно. Человек по фамилии Ревис, приехавший из городского бюро по расследованию убийств, слушал меня, уставившись в пол, а за спиной у него торчали похожие на телохранителей двое в штатском. Полицейская машина давно уже выехала на место происшествия.

Ревис был безупречно одетым худым, узколицым, спокойным мужчиной лет пятидесяти, с гладкой серой кожей. Прежде чем опуститься на стул, он аккуратно поддернул брюки, на которых была безукоризненно прямая и острая, как лезвие ножа, стрелка. Рубашка и галстук его выглядели так, словно он надел их новыми десять минут назад, а шляпа – словно он купил ее в лифте, поднимаясь на третий этаж.

Мы сидели в комнате дежурного капитана полицейского участка Западного Лос-Анджелеса возле бульвара Санта-Моника. В комнате нас было четверо. Рядом в камере дожидались отправки в городской вытрезвитель к утреннему заседанию суда несколько пьяных, и оттуда все время несся оглушительный рев – что-то вроде боевого клича австралийских бушменов.

– В общем, на этот вечер я был его телохранителем, – сказал я в заключение. – И, как видите, превосходно справился со своей работой.

– Я бы на вашем месте не стал слишком много об этом раздумывать, – небрежно заметил Ревис. – Такое со всяким может случиться. Мне кажется, они приняли вас за этого Линдли Пола и стукнули вас сразу, чтобы не тратить аргументов и выиграть время. Может, у них и не было с собой этой штуки и они не собирались отдавать ее так дешево. А потом, обнаружив, что вы не Пол, они здорово обиделись и решили отыграться на нем.

– У него был пистолет, – сказал я. – Великолепный люгер. Хотя, конечно, под прицелом двух винтовок всякий воинственный пыл быстро остывает.

– А теперь займемся этим черным братишкой, – берясь за телефон на письменном столе, сказал Ревис.

– Я слышал только голос в темноте, поэтому не могу поручиться, что это был именно он.

– Угу. Мы просто выясним, чем он был в это время занят. Лу Лид. Запоминающееся имечко.

Он снял телефонную трубку и сказал полицейскому на коммутаторе:

– Дежурного в Главном управлении, Джо... Говорит Ревис из Западного Лос-Анджелеса, по поводу этого убийства с ограблением. Мне нужен гангстер по имени Лу Лид, негр или мулат. Года двадцать два – двадцать четыре, кожа светло-коричневая, одевается опрятно, маленького роста, вес, скажем, сто тридцать, один глаз поврежден, какой – не помню. На него есть кое-что, но не очень много; привлекался и выпускался раз сто. Ребята из Семьдесят седьмого должны его хорошо знать. Мне нужно уточнить все его передвижения сегодня вечером. Дайте час цветной бригаде, а потом объявите розыск.

Он повесил трубку и подмигнул мне.

– У нас лучшая черномазая полиция к западу от Чикаго. Если он в городе, они возьмут его сразу, и разыскивать не понадобится. Ну что, теперь поехали туда?

Спустившись по лестнице, мы влезли в полицейскую машину и поехали назад – через Санта-Монику к Палисадам.

Холодным серым рассветом несколько часов спустя я был, наконец, дома. Я как раз запивал аспирин виски и очень горячей водой отпаривал затылок, когда зазвонил телефон. Это был Ревис.

– Ну вот, – сказал он. – Лу Лид у нас. Пасадена нашел его и еще одного мексиканца по имени Фуенте. Подобрал их на бульваре Арройо Секо – пришлось подбирать не то чтобы совковой лопатой, но что-то вроде того, Кропотливая работа.

– Дальше, – попросил я, сжимая трубку телефона так, что она почти трещала. – В чем там дело?

– Да вы, наверное, уже сами сообразили. Они нашли их под мостом Колорадо-стрит, связанных спина к спине ржавой проволокой. И разбитых в лепешку, как перезрелые апельсины. Как вам это нравится?

Тяжело дыша, я сказал в трубку:

– Именно этого мне и недоставало, чтобы заснуть сном младенца.

Твердая булыжная мостовая бульвара Арройо Секо проходит в семидесяти пяти футах под мостом Колорадо-стрит, который еще называют Мостом Самоубийц.

– Похоже на то, – помолчав прибавил Ревис, – что вы сунули нос в какое-то очень тухлое дело. Что вы на это скажете?

– Ну, в качестве первого предположения я бы сказал, что парочка неглупых ребят каким-то образом пронюхала, что есть возможность за так содрать выкуп, на собственный страх и риск провернула это дело и на обратном пути с деньгами попалась.

– Для этого понадобился бы помощник – кто-то должен был проболтаться, – сказал Ревис. – Вы имеете в виду, что они знали о краже, но бус у них не было. Мне больше нравится другой вариант: они, со всей выручкой и бусами впридачу, вместо того, чтобы отдать все это боссу, попытались удрать из города. А может быть, босс просто решил, что ему приходится кормить слишком много ртов.

Он пожелал мне спокойной ночи и приятных снов. Виски я решил выпить ровно столько, чтобы заглушить боль в голове. Однако на самом деле выпилось значительно больше, чем было мне полезно.

В офис свой я отправился достаточно поздно, в связи с чем рассчитывал чувствовать себя элегантным джентльменом, но почему-то не чувствовал. Две царапины на затылке начали отчаянно зудеть, а приклеенный на обритое место пластырь горел, как мозоль на ноге у бармена в разгар праздников.

Мой офис состоял из двух комнат, навсегда впитавших запахи кофе из располагавшейся внизу гостиницы Мэншн-Хауза. Маленькую комнату, служившую приемной, я никогда не запирал, чтобы клиент мой войти и подождать меня, – на случай, если у меня когда-нибудь появится клиент, да еще такой, который станет меня ждать.

Кэрол Прайд сидела в приемной и, сморщив нос, разглядывала линялый красный диванчик, два непарных стула, маленький квадратик ковра на полу и детский письменный столик, на котором валялось несколько старых – еще эпохи сухого закона – журналов.

На ней был коричневый твидовый костюм в крапинку и с широкими отворотами, мужская рубашка с галстуком, изящные туфли, черная шляпа, обошедшаяся ей, насколько я понимаю, долларов в двадцать и выглядевшая так, словно вы могли бы сделать ее одной рукой сами из старой промокашки.

– Отлично, значит, вы все-таки проснулись, – сказала она. – Очень приятно. А я уже начала думать, что вы всю работу делаете в постели.

– Тсс, – сказал я. – Идемте в мой будуар.

Я достал ключ и отпер дверь, полагая, что это произведет лучшее впечатление, чем если я просто слегка стукну по замку – эффект был бы тот же самый, – и мы вошли в следующую комнату, открывавшую взору посетителя ржаво-красный ковер с богатым узором из пролитых чернил, пять зеленых ящиков картотеки, из которых три были заполнены целебным калифорнийским воздухом, рекламный календарь, изображавший живописно разбросанный на небесно-голубом полу набор «Дионна», несколько почти ореховых стульев и стандартный письменный стол со стандартными отпечатками каблуков на нем и стандартным скрипучим вертящимся креслом позади. В это кресло я теперь и опустился, накрыв телефон шляпой.

До сих пор я еще не успел разглядеть ее как следует, даже при свете фонарей в Кастелламаре. На вид ей было лет двадцать шесть, и, судя по всему, она страдала бессонницей. Пышные каштановые волосы обрамляли усталое миловидное личико: неширокий, но зато высокий, выше, чем считается красивым, лоб, маленький любопытный носик, верхняя губа самую малость длинновата, рот далеко не самую малость широковат. Глаза ее могли быть очень синими, когда старались. Ее можно было бы назвать скромной, но не по-мышиному. Ее можно было бы назвать модной, но не по-голливудски.

5
{"b":"5701","o":1}