Он встал, тряхнул головой и с саркастической ухмылкой повернулся к ожидающим.

В доме раздался оглушающий взрыв.

Превосходство на лице мужчины сменилось отчаянием. Одними губами прошептал: «ошибся». И упал на колени, сжимая поврежденную руку, из которой с новой силой начала выплескиваться кровь. Гермиона истошно завопила. Кингсли и авроры кинулись на помощь, но Снейп взмахнул палочкой, и перед ними возник сверкающий барьер.

— Уходите! — крикнул зельевар, тяжело дыша. Лицо исказилось гримасой боли, от которой он почти терял сознание.

— Нет! Нет! Северус! — девушка кричала и извивалась в руках Гарри, колотя его по груди. Она не собиралась его бросать. — Нет!

Послышался жуткий, пробирающий до костей рев. Стекла вынесло порывом воздуха, и из зияющих словно пустые глазницы окон начало вырываться пламя. Адский огонь разливался по территории дома, заполняя все комнаты. Слышались полные ужаса и невыносимой боли крики сгорающих заживо Пожирателей. Из разрушенных дверей выскочил пылающий парень, в котором с трудом угадывался Ирвинг, и свалился замертво.

Авроры остолбенели, не зная, что делать. Как помочь.

Снейп поднялся. Попытался сделать шаг, но магия держала его на месте. Пришло время платить по счетам. Темный ритуал требовал свою жертву. Он сжал кулаки и посмотрел на Кингсли. Тот сразу все понял. Без лишних вопросов забрал у Поттера брыкающуюся, хрипящую от отчаяния Гермиону.

— Возвращаемся в Хогвартс. Сейчас.

— Нет, — по ее щекам текли слезы. Ноги перестали слушаться, и она обмякла в стальных руках мужчины. Схватилась за его мантию и умоляюще прошептала: — Пожалуйста. Спасите его, Кингсли. Умоляю.

Девушка обернулась на любимого, надеясь на чудо. Северус встретился взглядом с ее шоколадными глазами и нежно улыбнулся. Единственное, о чем он жалел, что не сказал самых важных в его жизни слов.

— Я люблю тебя, малышка.

Шеклболт крепко сжал Гермиону и аппарировал. За ним последовали авроры. Гарри задержался на долю секунды. В вихре меняющегося пространства он успел увидеть, как Снейп решительно отвернулся, гордо вскинул подбородок, и сам шагнул навстречу Адскому Пламени.

***

Она стояла перед развалинами дома. На пепелище. Оставшемся от ее жизни. По щекам уже не текли слезы. Их не осталось. Тело больше не сотрясалось от беззвучных рыданий. Не было сил. Кровь уже не сочилась из многочисленных ран. Бинты и повязки сделали свое дело. И даже голос восстановился после нескольких часов бессмысленных криков. И бесплодных попыток вернуться за ним. За ним. Человеком, испортившим ее жизнь. Показавшим, что такое любовь. Подарившим этот бесценный подарок. И бросившим его в костер жалости, гордыни и самоуверенности в собственных силах.

А жить с этим теперь ей. Это его решение терзает ее каждую ночь, лишая крох сна. Это ее сердце проткнули сотней ржавых гвоздей. Это в ее душу вонзились острые клыки отчаяния и безысходности. И это его она будет проклинать всю оставшуюся жизнь за несбывшиеся мечты. За обманутые надежды. За желание вспомнить, что такое любовь.

Она со злостью пнула подвернувшийся под ногу камень. И аппарировала. А ветер разнес по округе ее тихий шепот. «Я ненавижу тебя, Северус Снейп».

========== Отсчет с нуля ==========

Комментарий к Отсчет с нуля

!!!!!!!!**POV**!!!!!!!!!!

Жестоко наносишь удар за ударом,

Скрежещешь металлом по рваной душе.

Все слёзы, мольбы и надежды — всё даром.

Я — просто ненужная утварь уже.

Но с горечью сладость смертельно смешалась,

И в мраке пещерном уж светится нить.

А я проклинаю вовсю твою жалость,

И вспомнить хочу, что такое — любить.

Ирина Тетерчева

Где я? Мерлин, где я? Почему так темно…

Тело болит. Мышцы словно разрываются на части… Мерлин, мои кости плавятся… Нервные окончания… Я чувствую их все… Пронзают, словно миллиарды острых игл.

Пить. Я хочу пить. Во рту как в пустыне. Но я даже не могу пошевелиться. Не чувствую пальцев. Рук. Ног. Губы не слушаются меня.

Запах. Сильный. Мерзкий. Цветочный. Удушающий. Не могу вспомнить. Кажется, лилии. Вызывают отвращение. И приступ тошноты.

Что это? Чье-то тихое дыхание? Я здесь не один?

С неимоверным трудом, но все же разлепляю губы.

— Воды…

Не слышу сам себя. Повторяю чуть громче.

— Воды…

Неужели это мой голос хрипит и срывается?

Тихие шаги. Кто-то осторожно приподнимает мою голову, и я ощущаю холодный пластик потрескавшимися губами. В рот начинает заливаться жидкость. От неожиданности я захлебываюсь и кашляю. Снова пью. Чувствую, что сил прибавляется.

— Цветы… Запах… Уберите…

Быстрые шаги и звук открывающейся и закрывающейся двери. Дышать становится легче. Пытаюсь понять: где я. В больнице. Почему? Силюсь вспомнить и не могу. Осколки картинок мелькают в голове, но ускользают. Что же было? Что?

Жуткая боль в руке. Словно полоснули ножом по предплечью. Глаза. Карие. Полные ужаса и отчаяния. Кричащий женский голос. Огонь, который плавит кожу. Пробирает до костей. Заставляет кипеть мою кровь. Сжигает заживо. Боль. Невыносимая. Боль… боль… боль…

Я кричу.

***

Несу эти проклятые цветы к стойке медсестер. И почему Минерва решила, что он их любит? Ставлю и замечаю, как трясутся мои руки. Говорю срывающимся голосом, больше похожим на визг:

— Позовите целителя. Он вышел из комы.

Девушка ободряюще улыбается мне. И тут мое сердце падает куда-то вниз и останавливается. Из палаты… из его палаты раздается крик, леденящий душу. Вопль, полный ужаса, невыносимой боли и отчаяния.

Персонал замирает на своих местах. И разом кидается к палате, из которой я только что вышла.

Я подбегаю последняя. Вижу, как колдомедик на пару с хрупкой медсестрой кое-как укладывают замотанного в бинты мужчину обратно. Как целитель вливает в него зелье и шепчет заклинания. Как он засыпает.

Через пару минут они уходят. А я снова остаюсь в этой палате, как и каждый вечер на протяжении последнего месяца. Сползаю по стене, сажусь прямо на пол. Обхватываю колени руками и реву. Реву. Но не от жалости. Нет. Мое сердце сковано страхом. Страхом перед тем, что этот гордый мужчина не сможет жить такой жизнью и решит покинуть меня. Снова.

Этого я боюсь больше всего на свете.

***

— Уходи, — прошу в тысячный раз. В ответ все также слышится хмыканье.

— Чтобы ты опять учудил какую-то глупость? — так и представляю, как она закатывает глаза. Словно вижу наяву. И это самое тяжелое. — Ну уж нет. Я дала клятву. И ты, между прочим, тоже. В горе и в радости, помнишь? Пока смерть не разлучит нас. Ты хоть и старался сбежать от меня, но у тебя не получилось. Но знаешь, попробуешь еще раз умереть, я задушу тебя собственными руками.

Слышу скрип пера. Она вернулась к учебе. Шелест страниц. А я даже руку поднять не могу…

***

Я снова прихожу к нему. Снова спорю и говорю, что никуда не уйду. И так каждый вечер. Он с удивительной настойчивостью пытается прогнать меня. Дурак.

Хорошо, что еще выжил. Как оказалось, зелье, которое влил ему Гарри — его собственная разработка, — спасла ему жизнь в этом потоке первобытного пламени. Жизнь. Но не здоровье. Но мне плевать. И я вдолблю это в его голову.

Кингсли с Гавейном сразу вернулись за ним, пока меня приводили в чувство и пытались успокоить. Среди пепелища нашли его почти не дышащее тело и доставили в Мунго. И держали это в тайне от меня, изверги. Пока я его проклинала… Ненавидела… Мерлин, как же тошно… Не хотели говорить, если надежды не будет. Но она мелькнула тонкой светящейся нитью во тьме моей жизни.

Месяц. Месяц он провел в коме, медленно оживая. Пока магия и зелья делали свое дело. Восстанавливали прожженные кости, сращивали разорванные мышцы, заживляли лопнувшую кожу…

А в газетах лишь написали небольшую статью о том, что авроры уничтожили логово опасных Пожирателей Смерти. Плевать.