Но все эти маленькие живые существа при естественном образе жизни более или менее избегают воздействия света, и только для целей эксперимента извлекаются из защищающей их тьмы или полутьмы. В особенности же многочисленный мир мелких морских организмов, который создает основу для существования высших водных животных, не может обходиться без защитной водной среды. Примечательно, что, как заметил Дофляйн, даже у типичных планктонных животных, в остальном совершенно прозрачных, некоторые органы, особенно органы воспроизведения, имеют темную окраску. Также у дневных ящериц (в отличие от ночных гекконов!) в области брюшка и половых органов заметен темный пигментный слой. Далее Дофляйн указывает на то, «что у многих животных форм в эмбриональном периоде и в стадии личинок кровеносные сосуды, а иногда и нервная система, защищены содержащими пигмент клетками ». Очевидно, что именно органы воспроизведения должны быть защищены от воздействия даже слабого на этих глубинах света.
На больших глубинах, замечает Дофляйн, отмечается значительная однотонность в окраске животных: «У глубоководных животных мы наблюдаем малое разнообразие в окраске, словно повторяющиеся униформы. Если большое количество организмов, пойманных в свободной воде, т. е. принадлежащих к среднему планктону, имеют пурпурные или бархатисто-черные тона, то у обитателей морского дна наблюдается бледная, желтоватая и белая окраска, которая вызвана полным или неполным отсутствием пигмента. Обитающие в иле, песке и на скалах животные на мелководье тоже часто лишены пигмента.
Подобные же явления наблюдаются у бледно окрашенных обитателей нор, которые «принадлежат всевозможным, совсем не родственным друг другу группам животного царства. Высшая из таких форм - амфибия, так называемый европейский протей (Proteus anguineus).... Кузнечики, жуки и пауки, живущие в норах, большей частью имеют не бледную, но все же однообразную окраску». То же относится ко многим личинкам насекомых, живущим под землей, в древесине, плодах и т. д., а также к паразитам, живущим внутри других животных. Эксперименты дают тот же самый результат: обычные водяные рачки и водные ослики, если их долгое время содержать в темноте, утрачивают свой кожный пигмент.
Таким образом, эти животные, если они живут в темноте, прекращают образование пигмента. Животное уже благодаря своему строению защищено от света, но образование пигмента усиливает эту защиту.
То, что при отсутствии пигментации речь идет не о внутренней предрасположенности, а о недостаточности внешнего стимула, показывают обратные опыты. А именно, животные, которые вследствие недостатка света в окружающей среде обычно бесцветны, если их долгое время держать на свету, образуют темный пигмент. Особенно убедительны эти эксперименты с обитателями нор: прежде всего, с европейским протеем, но также с пещерными водяными рачками и мокрицами.
Низшие животные в отношении своей окраски очень сильно зависят от окружающей среды. Этим объясняется также феномен «мимикрии » (приспособительная окраска у некоторых животных, особенно у насекомых). До сих пор этот феномен с дарвинистских позиций объясняли так: благодаря «защитной окраске » животное реже обнаруживается и тем самым защищается от преследования. Однако становление этой часто поразительной похожести этим не объясняется: ведь должны были пройти миллионы лет, пока посредством мутации «случайно" не появится такая похожесть.[79]
Есть еще другая область, где ежедневно возникают такие похожести, и людям не приходится объяснять их при помощи «мутаций»: это фотография. Сравнение не так банально, как поначалу кажется: животное вследствие своей пассивной, но чувствительной световой организации потому схоже со светочувствительной пластинкой, что оно, как мы видели выше, зависит от своего светового окружения и запечатляет его. Может даже пройти некоторое время, пока впечатление, воспринятое животной световой организацией, не «проявится». Так Вуд на куколках маленькой огородной белянки Pieris rapae показал, что они принимают окраску, которую имела окружающая среда во время их бытия еще гусеницами. Как раз этот пример показывает, что здесь речь не может идти о мутации, а дело во влиянии цвета окружающей среды. В особенности низшие животные не настолько эмансипированы от окружающей среды, как высшие или человек.
Если в этом примере мы видим чисто пассивное запечатление окружающей среды, то продолжение темы мы находим в случае десятиногого ракообразного Virbius, который на европейских берегах встречается всех возможных цветов. Оказывается, что отдельные животные приобретают окраску тех водорослей, на которых в этот момент они сидят (зеленые, коричневые, красные или беловатые водоросли). Если большой стеклянный сосуд, наполненный водорослями разного цвета с сидящими на них рачками, потрясти, чтобы отделить животных от водорослей, то после встряски рачки добираются до ближайших водорослей, которых они могут достичь. Однако это продолжается недолго, и спустя несколько часов рачки перебираются на те водоросли, которые соответствуют их цвету. Если же это невозможно, например, в сосуде находятся только те растения, которые не соответствуют цвету рачков, то через некоторое время рачки соответственно меняют свою окраску путем перемещения пигментов в пигментных клетках кожи, так что в конце концов каждый рачок опять соответствует своей подложке: зеленый, красный, коричневый, в крапинку или в полоску.
На этом примере особенно хорошо видно, насколько организм животного зависит от своей цветовой и световой среды обитания, насколько он в нее врос, и какова его потребность находиться в цветовом созвучии с окружающей средой; с какой подвижностью оно выбирает между двумя возможными вариантами: либо оно отыскивает подходящую ему среду обитания, либо само в своей окрасе уподобляется окружающей среде.
Здесь отчетливо выступает основополагающее отличие животного от растения: все реакции растения на свет - чисто биологические, то есть они осуществляются посредством жизненного процесса, способности тела образующих сил. Реакции животного могут иметь биологический характер, например, когда оно на усиление света отвечает более сильной пигментацией или реагирует изменением собственного цвета. Но реакция может при подключении чувственного восприятия выразиться и в собственном движении, то есть при посредстве астральной организации. Вмешательство астральной организации придает всем (даже, на первый взгляд, чисто биологическим) реакциям специфический животный характер.
Вследствие вмешательства астральной организации даже биологические явления у животных сопровождаются удовольствием и неудовольствием. Однако уже у животного могут возникать «симпатии», которые, насколько мы можем судить об этом со стороны, иногда противоречат чисто биологическим интересам. Это справедливо, например, для животных, которые «добровольно » покидают свет и предпочитают жить в темноте. Ибо нам представляется вполне понятным, что маленькие живые существа, которые боятся «световой смерти », инстинктивно ищут темноту. И у глубоководных рыб жизнь в темноте, вероятно, связана с их филогенетическим развитием. Но если животное, которое по своей организации может жить на свету, ищет темноту и ведет сумеречный образ жизни, это, без сомнения, должно представлять проблему для естествознания.
Так, Дофляйн пишет: «Насколько мы знаем, многие низшие животные, такие как полипы, актинии, черви, двустворчатые моллюски и улитки предпочитают места мало освещенные; среди живущих на суше это многие тысяченожки, улитки, насекомые, живущие в почве и под камнями. Также в отногенезе животных мы часто можем наблюдать перемены в их отношении к свету, например, личинки насекомых, которые в начальном периоде находятся на свету, для окукливания выбирают темные места, например, заползая под землю».[80]
