– С ними никого больше никого не было?

– Нет, и на этой остановке никто не выходил. И в автобусе,

кроме них еще две пожилых женщины ехали до Васк-Нарвы, я их

знаю, они часто ездят этим маршрутом. Думаю, они тоже детей

запомнили.

– У детей были какие-то вещи?

– Да, точно, у маленьких были детские рюкзачки, а у большого,

я запомнил, большая сумка, он ее как рюкзак одел и сумка с

колесами.

– Спасибо, Петр! Я хочу вам заплатить за эту информацию.

– Что вы, ничего не надо, поскорее находите своих детей!

Все-таки сбежали! Я сходила в гараж, который в доме одно-

временно служил и кладовкой. Отсутствовали: палатка, надувной

матрас, большая сумка на колесах, котелок, которым не

пользовались несколько лет. Все понятно!

Четыре года назад, в начале лета, когда дома в Усть-Нарве у

нас еще не было, мы всей семьей поехали отдохнуть на берег

Чудского озера, подышать свежим воздухом, поплавать в чистой

и теплой воде. Озеро очень быстро прогревается, в отличие от

моря. Мальчикам тогда очень понравилась жизнь в палатке и мы

приезжали на озеро еще несколько раз.

Когда я вернулась в дом, мой мобильный телефон уже над-

рывался от звона. Звонил префект полиции. Он сказал, что

готовится поисковая операция в лесу, где видели детей.

– Начнем завтра утром, часов в пять, как только рассветет.

Извините, Ольга, я уверен, что вам хотелось бы побыстрей, но

раньше не получится. Пока мы все формальности соблюдем и

144

соберем людей, уже наступит ночь, а ночью значительно сложнее

проводить поиск.

Но я уже была как взнузданная лошадь и била копытом землю.

– Спасибо, понятно. Вы делаете свое дело. Я сейчас же поеду в

Васк-Нарву сама, – я уже все решила для себя. – Если будут

новости, я вам позвоню.

– Ольга, советую вам одной по лесу не ходить. Возьмите с

собой заряженный телефон, соответствующую одежду. Если что,

звоните. Я пришлю вам наряд, ближайший у нас в Йызаку, это

сорок километров, или попрошу помочь пограничников из

кордона Васк-Нарвы.

– Еще раз спасибо, одна не буду, ваши советы учту.

Я позвонила Илье и рассказала, где видели детей.

– Илья, давай встретимся в Йыхви, выезжай туда, все равно

ехать через него. И еще надо успеть в магазин заехать фонари

купить. Оденься для леса.

– Оля, у меня почти вся одежда осталась в доме, потерпи

десять минут, соберемся вместе и поедем одной машиной.

Он действительно приехал через десять минут.

За это время я уже успела заварить термос чая, собрать еду и

аптечку, все это положила в машину, добавила два теплых одеяла

и уже сидела в машине за рулем.

Илья настоял, чтобы я уступила ему водительское место, он

был прав. Что Олег, что его сын умели ездить быстро.

Затем мы заехали в магазин в Силламяэ и купили два мощных

фонаря и запасные батареи.

По дороге в Васк-Нарву невозможно миновать Покровский

монастырь, поэтому сделали две остановки.

Во-первых, я попросила Андрея притормозить на краю поля

заросшего ромашками, окрашенными в розовый цвет заходящим

солнцем. Андрей все понял, и пока я нарвала букет, скорее,

охапку ромашек, набрал пучок васильков.

Во- вторых, мы остановились у монастырского кладбища. Я

торопилась, но дорога шла вдоль кладбищенской изгороди, грех

было проехать мимо. Да и солнце еще не зашло, край его еще был

виден над лесом.30

30 Православные не ходят на кладбище после захода солнца

145

Могила матушки Валентины находилась перед алтарной ча-

стью кладбищенской церкви и была завалена горой свежих

цветов. Любили люди матушку.

Умерла игуменья в январе этого года.

Долго болела, но как, это обычно бывает с инокинями, делала

это без малейших жалоб, и будто бы без страданий, хотя хворала

сильно и мучительно. Монахини мне рассказали, когда я была на

ее похоронах. А я видела ее живой после ухода из монастыря

всего один раз, расскажу чуть позже, только дойду до могилы

Олега. Да, еще один раз разговаривала с ней по телефону.

Игуменья позвонила сама, позвонила, уже тяжелобольная, узнала

как-то, что Олег погиб, разговаривала со мной тихим, еле

слышным голосом, и предложила похоронить его на

монастырском кладбище.

Минутку я постояла, вспоминая ее, и ее слова, которые она мне

сказала в тот самый последний раз, когда я видела ее еще живой.

Я положила половину ромашек на ее могилу и поспешила к

Олегу. Илья добавил свои васильки.

Прости, любимый, уже две недели не была у тебя, а раньше

приезжала почти каждый день. И сегодня бегом. Даже свечки не

привезла, забыла! Хотя и в магазин заезжали. Но, знаю, ты

поймешь, это жизнь! Есть дети твои, есть твои дела, на земле не

законченные, есть я со своими проблемами.

Все! Даже поплакать на твоей могиле нет времени! Помчалась

искать твоих детей! Помоги мне, если сможешь!

Мы ехали по сумрачной гравийной дороге, и я вспоминала

свою последнюю встречу с игуменьей.

Было это на пасху, первую после моего возвращения в Эсто-

нию. Я собиралась приехать в монастырь и раньше, но помешали

хлопоты, связанные с окончательным устройством в новом месте

и в новой стране, оформлением вида на жительство. Я еще и в

работу Олега сразу впряглась, пока еще не очень сильно

беременность мешала. Занималась знакомым делом: оформлением

смет, заказов. Меня тогда даже взяли в «Ригель» на работу

экономистом, и, уходя в отпуск связанный с рождением ребенка, я

получила невиданные для меня деньги.

146

Так что, в монастырь, поблагодарить матушку Валентину, я

собралась только весной.

Я была уже на шестом месяце, а женщины на таком сроке

ведут себя очень спокойно, ходят плавно, я уже перестала

расстраиваться из-за того, что давно надо было доехать до

монастыря, поблагодарить игуменью.

Мы приехали как раз к началу очередной праздничной

литургии, которые идут каждый день в пасхальную неделю,

народу было много, как это обычно бывает на праздники в

монастыре, все шли в Успенский собор. И я поднялась на паперть

и вдруг поняла, что не могу зайти в храм. Мимо шли паломники и

монахини, некоторые меня узнавали и удивленно здоровались, а я

стояла, мешала на проходе, но не могла сделать и шага, ни вперед, ни назад, и слезы катились из моих глаз. Олег растерянно пытался

меня успокоить, сумел отвести в сторону от потока людей, но

добился только того, что я разрыдалась в голос, и опустилась на

колени. Вдруг я почувствовала, что кто-то обнял меня за плечи. Я

подняла голову: рядом со мной, тоже на коленях стояла матушка

Валентина.

– Ну что ты с собой делаешь? Зачем, зачем, ты приехала?

– В-вас поблагодарить за все, что вы для меня сделали!

– Вот уж благодарность, у людей праздник, а она тут рыдает на

паперти! Что вы встали! – это игуменья обратилась к

столпившимся вокруг монахиням. – Идите в храм, не мешайте

людям. Останься только ты, Марфа!

– Ольга, прекрати плакать! Не нашла своего счастья в мона-

стыре, найдешь в жизни, да и нашла уже, вот стоит рядом. И

ребенка еще надо выносить и вырастить, и не расстраиваться по

пустякам. Все у тебя будет хорошо, временами трудно, но ты

сильная! Справишься! И помощники у тебя всегда будут. Вставай,

вставай! На пасху на коленях стоять нельзя, жди до Троицы!31

Марфа бросилась помогать игуменье, но та отвела ее руку:

– Ольге помоги, я еще сумею встать сама!

Когда мы поднялись, Валентина обняла меня и сказала мне

шепотом:

31 В период от Праздника Воскресения Христова до Троицы у православных

не принято коленопреклонение.