ее прочитала и поняла, что не знаю значения половины слов из

статьи, то подозвала одного из экзаменаторов.

– Скажите, а вы сами можете это перевести?

Дама-экзаменатор долго морщила лоб, вникая в статью и от-

нимая у меня и без того ограниченное время.

– Да, это сложно! – наконец сказала она. – Но не мы выбираем

статьи для перевода. И заменить статью тоже не можем.

Еще больше мне не повезло на диалоге. Моим партнером стала

школьница, видимо выпускница, бегло разговаривавшая на

эстонском, значительно лучше меня. Она мне просто не давала

рта открыть, отвечая крайне длинно на мои вопросы, а мои ответы

еще и комментировала.

В итоге из возможных 100 баллов я набрала 58, а нужно было

60 для сдачи экзамена. Написала протест в экзаменационную

комиссию, надеясь, что хотя бы пару баллов за сложность

перевода мне добавят. Но получила вежливый отказ в ответе.

Больше у меня не возникало желания сдавать экзамен по

эстонскому языку.

На занятиях родители чинно сидели вдоль стены на стульях,

дети расположились за столом, что-то пели, рисовали, затем

учительница Тиина, седенькая старушка небольшого роста стала

беседовать с детьми. Учительница была доброй и толковой. Это я

сразу отметила, дети с удовольствием с ней общались, а она

136

умело помогала ученикам подобрать нужное слово или поставить

его в правильную форму.

Вдруг я отвлеклась от своих мыслей. Тиина обратилась с ка-

ким-то вопросом к Глебу. Мой сынок молчал и при этом ос-

мысленно и несколько нагло смотрел на учительницу ясными

голубыми глазами. После короткой паузы учительница пере-

адресовала вопрос другому мальчику, беседа потекла дальше. Я

стала внимательнее следить за учебным процессом. Во время

беседы Глеб с беспечным видом смотрел по сторонам, в окно и

явно игнорировал вопросы учительницы, что вызывало смешки у

присутствовавших здесь родителей.

Все дети активно работали, Соня тоже старалась, и неплохо,

один Глеб филонил.

Вдруг он повернулся ко мне и громко спросил:

– Мама, а мы на мультфильмы по телику успеем вернуться?

Оживление среди родителей.

– У тебя сегодня вообще будет отдых от телевизора, Глеб! –

прошипела я, еле удерживаясь от того, чтобы не наподдать сыну

прямо на уроке.

Дома сдерживаться не стала, получил у меня младший сын, я

не сторонник западного воспитания, которое сейчас насаждается в

Европе. В Эстонии в скором времени тоже обещают у родителей

отбирать детей за легкий шлепок по мягкому месту. Зато в Европе

дети наглые, как макаки, слов не понимают и делают, что хотят,

ничего не боятся. Насмотрелась, и сама пострадала. На улице

Амстердама. Мальчик лет десяти, на дебила абсолютно не

похожий, ни с того ни с сего, подошел ко мне и плюнул мне на

мою любимую кофточку. Пока я соображала в какое ухо ему

врезать, подбежали родители, стали извиняться на английском,

говорить какие-то ласковые слова по-голландски своему

бестолковому отпрыску, а его толстый лысый папаша все пытался

стереть слюни своего сыночка с моей груди. Еле отбилась, сама

стерла, и поняла, что поводом для агрессии явилась моя русская

речь. Хорошо, что у мальчика не было с собой бейсбольной

биты…

Глеб, получив заслуженное, не проронил ни слезинки, никогда

не плачет, вот мужик растет, и, после долгих увещеваний, нехотя

137

извинился за поведение на уроке и с достоинством удалился в

свою комнату. Сегодня выходил из нее только к столу. Даже к

телевизору, на свои любимые мультики не появился.

В воскресенье, погода позволила, и мы почти всей семьей,

Илья отказался приехать к нам, на славу повалялись на пляже в

Усть-Нарве, поплавали в холодной еще воде. Дети радовались

первому за лето по-настоящему солнечному и теплому дню, и я

наслаждалась от счастья, наблюдая за своим семейством.

А в понедельник, когда я вернулась домой после рабочего дня,

дом встретил меня тишиной. Никого в доме не было.

Я, поначалу не придала этому значения. У меня была дого-

воренность с семейной парой Васильевых, работниками первого

детского дома семейного типа, построенного с моим участием в

Усть-Нарве, что они помогут мне посмотреть за детьми, пока

мама в Твери. Мы подружились, когда еще шло строительство.

Андрей, при необходимости, мог отвести младших детей к

Васильевым, это было всего в квартале от нашего дома. Да и сам

там иногда задерживался. Пообедать, к примеру. Или спортом

позаниматься, в детском доме был маленький но, хорошо

оборудованный тренажерный зал. Трое детей под опекунством

Васильевых были его сверстниками.

Я, позвонила Андрею на мобильный телефон, но он не отвечал.

Не слышит, наверно, решила я, перезвонит, Андрей всегда

перезванивал, и стала готовить ужин.

Когда, через час, я еще раз набрала телефон старшего сына, то

он был выключен.

Ужин остывал, на часах уже почти восемь, я пошла к Василь-

евым.

На детской площадке четверо маленьких детей, облепив на

скамейке огненно-рыжую Ларису, слушали на свежем воздухе

вечернюю сказку. Один мальчик, Кирилл, по-моему, делал вид,

что не слушал, катал по дорожке машинку. Моих видно не было.

– Привет, Лариса!

Женщина прервала чтение.

– Добрый вечер, Оля!

– А где мои дети, в доме?

Лариса удивилась:

– Они ушли сразу после обеда.

138

– Да?

– Может быть, гуляют у моря, погода хорошая.

– У Андрея телефон выключен, не могу выяснить, где все они.

Я попрощалась и пошла домой.

Даже из-за калитки было видно, что у нас в доме никого нет.

Убедившись в этом, я решила поискать детей на пляже. На

многолюдном в этот теплый вечер пляже отыскать детей было не

просто, но у меня хорошее зрение и я знаю, где они обычно

отдыхают. После часа безуспешных поисков я вернулась домой,

надеясь найти их там.

Никого! Мое волнение нарастало. Я обзвонила всех друзей

Андрея и их родителей. Некоторых телефонов у меня не было,

пришлось искать через знакомых. Нигде его не видели.

Последнему и без всякой надежду позвонила Илье, который с

некоторым раздражением сказал мне, что с четверга никого не

видел.

Все! Я позвонила в полицию, когда было уже часов двенадцать

ночи.

Патруль приехал через десять минут.

Двое усталых полицейских внимательно осмотрели дом и

участок, так же безуспешно, позвонили в больницу и центр

спасения. Попросили фотографии Андрея, Ильи и Сони, которые

тут же в машине отсканировали и отослали в префектуру.

Долго выясняли, что происходило у нас в семье последние дни.

– Ничего особенного не происходило, – от переживаний я за-

была им рассказать о случае с газовым баллончиком.

Спросили, есть ли у меня враги. Тоже никого нет. Кому я де-

лала плохо?

– Никакого специального заявления пока писать не надо, уве-

ряю вас, что сейчас вся полиция будет заниматься поисками

ваших детей. Поймите правильно, после убийства Вари Ива-

новой29 мы очень внимательно относимся к тому, что связано с

детьми. – сказал один из них, по-видимому, старший в патруле.

Увидев смятение на моем лице, он постарался меня успокоить:

29 Зимой 2012 года в Нарве было совершено убийство 9-летней девочки, которое

на момент написания этих строк еще не было раскрыто.

139

– Нет, нет, это очень нехарактерно для убийц, чтобы они свя-

зывались с группой детей, тем более одному из них тринадцать.

Но я уже рыдала. Полицейские постарались меня успокоить,

один из них налил мне воды, дали какую-то таблетку и уехали.

Позвонил Илья:

– Дети нашлись?