Я запиналась местами, выпила две кружки чая, ибо горло высыхало, как земля под палящим солнцем. Венера слушала, не перебивала, где-то хмурилась (чаще всего это происходило, когда я говорила о Марине), ходила мне за чаем, ведь самой мне было это трудно сделать, хоть я и была готова скакать по квартире, сидение на одном месте меня утомляло.

Наконец, когда я закончила, мы замолчали. Венера думала о чём-то своём, а я просто была рада, что выговорилась. Как бы тяжело мне не было делать это, на душе стало заметно легче. Наконец, она заговорила, голос её был тихий и спокойный:

— Значит, последняя воля Юры, да? — на губах появилась какая-то грустная улыбка.

Превозмогая боль, я доковыляла до дивана, на котором она сидела, и, плюхнувшись рядом с ней, взяла её руку в свою и крепко сжала.

— Он любил тебя больше жизни, — тихо сказала я, прижавшись своим лбом к её плечу.

— Но получается, что, если бы я умерла, он бы жил, — совсем бесцветным голосом сказала Венера.

— Не факт.

— И всё же…

— Всё же лучше он, чем ты, — не поднимая глаз, отозвалась я, всё так же прижимаясь к ней.

— Эгоистично говорить так, — сломанным голосом сказала Венера, сжимая мою ладонь в ответ.

— Давно уже нужно было всем понять, что я эгоистка, — я усмехнулась. — Эгоистка, которая всегда будет выбирать то, что любит она, а не то, что любят другие. Но знаешь что?

— Что?

— У всех, как и у меня, есть возможность защищать то, что они любят, — я пожала плечами и наконец посмотрела на неё. — В конце концов, никто и ничем нам не обязан, мы творцы своей судьбы, как бы пафосно это ни звучало.

— Знаешь, тогда я тоже эгоистка, — Венера тоже усмехнулась и прижалась своим лбом к моему. — Я бы тоже выбрала тебя, даже если бы на кону стоял целый мир или вся вселенная.

— Ты и так выбрала меня.

— Да, и уже очень давно, — Венера вздохнула полной грудью и уже без тяжести во взгляде посмотрела на меня. — Так рассказать, что за чертовщина творилась у меня?

— Я уже думала, что ты никогда не расскажешь.

— Я боялась, что ты посчитаешь меня больной.

— Всё было так плохо? — я заинтересованно посмотрела на девушку.

— Не то что плохо, а, скорее, ужасно странно и непонятно.

Венера

С неба всё падал дождь со снегом, а в гостиничном номере было ужасно душно. Хотелось послать всё к чертям и снова отправиться в больницу. К Алисе. Я боялась, ужасно сильно боялась, что она может умереть. Это чудесное “воскрешение” меня не радовало. Я чувствовала, что что-то происходит. Будто какая-то тьма проникла в наши жизни. В мою жизнь.

То же предчувствие беды было и в тот день, когда погиб Юра. Это удушающая, всепоглощающая тьма, которая хватает за горло и не даёт дышать. Я всегда доверяла своему шестому чувству, оно никогда не ошибалось, но мне впервые захотелось, чтобы это было не так. Чтобы не было никакой тьмы, а авария была бы просто аварией.

Но я была почти уверена, что это было не так. Конечно, никто не мог специально столкнуть два грузовика, чтобы перекрыть путь Алисе, но проблема была в том, что никто не обнаружил тормозного пути. Алиса просто рванула в пропасть.

Хотела покончить с собой? Полицейские отвергли эту версию так же, как и я. Если бы хотела, не летела бы в пропасть, ведь не сверни она с пути, грузовики просто расплющили бы её машину вместе с ней. На неопытность это тоже не было похоже, права она получила уже давно, ездила уверенно и всё равно должна была надавить на педаль тормоза.

Именно поэтому машину отправили на осмотр, вернее то, что от неё осталось. Я слышала от врачей, что уже никто особо и не надеялся, что её вообще успеют доставить в больницу вовремя. Но она не сдалась, её довезли, и… Я уже приехала в больницу (не знаю почему, но Эльвира позвонила мне и рассказала об аварии. И это несмотря на наши с ней не самые тёплые отношения); то, что мы увидели там, было настолько ужасно, что Жанна просто упала в обморок, и мы с Эльвирой еле успели её поймать, хоть и сами стояли словно мёртвые.

Алисино тело было всё в рваных ранах, мы видели окровавленные руки и ноги, вся она была полностью в крови, и мы не знали, как сильно пострадала её голова. Её увезли быстро, но всего увиденного было достаточно, чтобы мы поняли, что жизнь Алисы висит на ниточке — тоньше, чем волос. В этот ненормальный день, в те самые страшные часы, впервые за долгое время, я тихо молилась, чувствуя, что спасти её может лишь чудо.

Смешно. Сейчас, оборачиваясь назад и смотря на все события со стороны, я могу с уверенностью сказать, что кто бы ни был там наверху, но он услышал меня. Впрочем, может быть, наше общение желание было таким сильным, что смерть отступила от Алисы, но теперь я готова поверить во что угодно. Но всё это было неважным теперь, Алиса была жива, хоть и находится в коме.

— Знаете, нужно радоваться сейчас лишь тому, что она всё ещё дышит, и нам удалось сохранить ей руки и ноги, уже не говоря о том, что мы буквально собирали части её позвоночника, — сказал нам один из хирургов. — Сказать по правде, никто из нас не верил в успех, у вашей подруги не было даже одного шанса. То, что сегодня произошло, несомненно, чудо. Пусть даже мои коллеги это не признают.

— Не была даже шанса? — зло спросила Жанна, даже не обращая внимания на уставшую Эльвиру, которая успокаивающе положила руку на плечо подруги. — Тогда какого чёрта вы пытались спасти её?

— Да мы и не пытались, — пожал плечами мужчина. — Мы просто делали свою работу. Собирали тело по частям и ждали, когда её сердце или мозг сдадутся, — хирург виновато посмотрел на нас. — Простите за эти слова, но её повреждения были просто ужасны. Невероятен один тот факт, что она вообще дотянула до больницы, не говоря о том, что её сердце само заработало, что уже за гранью фантастики.

— Дмитрий, что ты, чёрт возьми, несёшь? — к нему подскочил пожилой хирург, тот, что сообщил о смерти Алисы и не верил в чудеса. — Мы хорошо выполнили свою работу, а девчонка молода и её сердце сильное и работает хорошо, в отличие от нашего оборудования.

— Но Никалай Василь… — начал было Дмитрий, но старший хирург его перебил:

— Иди-ка ты отдыхать, мы пятнадцать часов спасали жизнь этой девочки, мы справились и нуждаемся в отдыхе, как и вы, — обращаясь уже к нам, сказал Николай. — Идите домой.

Мы были измучены и уставшие, поэтому всё же разъехались по домам. В конце концов, мы ничего не могли сделать, но у всех у нас была работа и обязанности.

Алиса

— И что было потом?

То, что описывала Венера, было ужасно, и теперь я задумалась о том, как я вообще, чёрт возьми, могу ходить? В моём позвоночнике были пластины, ноги не слушались, да и руками было трудно шевелить, но! Не прошло и месяца, как я валялась в больнице, но сломанные кости уже срослись, и я могла передвигаться самостоятельно, хоть и с большим трудом.

— Странно, что меня на опыты не сдали, с таким-то быстрым исцелением.

— Врачи сказали, что это из-за молодости и хорошей генетики, — отозвалась Венера.

— Интересно, они сами-то в это верят? — подняв правую бровь вверх и сделав глоток уже остывшего чая, спросила я.

— Думаю, после твоего “воскрешения” они вообще больше ничему не удивляются, — усмехнувшись, сказала Венера.

— Ну, а что было дальше? Что делали Жанна и Эльвира, хотя бы иногда навещали?

Мне не хотелось думать, что они забыли обо мне, всё же мы долго дружили, да и после того, как я очнулась, они очень быстро приехали, вместе с полицией. Но для них в этом ведь было море выгоды. Делали ли они всё это искренне?

— Не переживай, — Венера ободряюще улыбнулась. — Они дежурили около твоей палаты даже больше, чем я. У меня была подготовка к выставке, которую я не могла отменить.

— Но ты же её всё-таки отменила, — напомнила я. — Всё торчала в моей палате, несмотря на то, что Тимура поймали.

— Разве я могла бросить тебя?

— Да, это было бы нормально, — я пожала плечами. — Это ведь твоя мечта.