========== Прошлое ==========

Лондон.

Высокий юноша с темными, чуть длинными волосами, прогуливался по усеянной серым кирпичом набережной. Шел он слегка ссутулившись под проливным дождем. Смоляного цвета, чуть длиннее остальных волос челка, изрядно смоченная влагой, падала на лоб, мешая всматриваться вдаль. Небрежным жестом парень перекинул ее назад и прибавил шаг, при этом плотнее запахнув черного цвета плащ. В такую погоду на набережной было необычайно тихо, и только черная фигура была единственной живой душой. Казалось, что данный факт его ничуть не беспокоит. Он любил тишину и уединение, в такие минуты можно было хорошенько подумать о плохом и хорошем. Хорошего в его жизни было чрезвычайно мало, а плохое, казалось, ждало его за каждым углом и, можно подумать, не было от этого никакого спасения. Усмехнувшись таким невеселым мыслям, красивое лицо парня исказила чуть кривоватая ухмылка. Это не была улыбка радости, когда у человека от счастья блестят глаза - отнюдь нет! Это была улыбка горести и какого-то рабского смирения. Когда человеку уже вынесли смертный приговор и ведут его к виселице. В такие минуты умирает надежда, а вместе с ней и он сам. Юноше едва исполнилось 23 года, но его глаза уже были испещрены небольшими морщинками, а возле рта залегли чуть виднеющиеся складки. Всем своим видом он источал угрозу, поэтому, часто находясь в центре города, он замечал, как люди шарахаются от него в стороны. Это ни сколько его не огорчало, а напротив, вызывало внутри какую-то гордость, что это он - маленький мальчишка с бедных лондонских трущоб, которого мог обидеть каждый шатающийся по вымощенной улице пьяница. Но теперь он стал главарем самой крутой банды Лондона и имел под своим началом пару десятков шестерок, которые с трепетом и педантичным старанием исполняли любой его приказ. Он любил, чтобы все было выполнено идеально, без малейших зацепок и грязных следов. Даже убийство он считал делом весьма приятным и заслуживающим какого-то деликатного отношения. Для кого-то это казалось странным, но без лишних вопросов его подчиненные исполняли чистую работу. За последние три года, три самых страшных года ни один из его шайки не был замечен шпиками, что вселяло уважение у шестерок к столь юному, но отнюдь не глупому предводителю. Его можно было ненавидеть, бояться, но враждовать в открытую не осмеливался никто. С такими лучше дружить, не сближаться тесно, но и не враждовать. Эту простую истину понял каждый прохожий тесных улиц Лондона.

Мысли молодого человека переметнулись к далекому детству. Времени, которое он не любил вспоминать. Казалось, что от этих мыслей глубокие шрамы открывались и вновь кровоточили, доставляя душевную боль, от которой хотелось сжаться в комок и выть от тоски и безудержной боли.

Давно это было. Так давно, но от этого его воспоминания не стали менее четкими и яркими. Казалось, всё это было только вчера. Вот его смеющаяся мать стоит с отцом, они весело улыбаются, переговариваясь между собой. Вот отец обнял мать, в безудержной нежности прикоснувшись к значительно округлившемуся животу. Вот он что-то шепчет ей на ушко, от чего та, в свою очередь, покрылась румянцем. Семья, счастливая и беззаботная семья. В тот год у него должна была родиться сестренка. От этих воспоминаний юноша со злостью и отчаяньем сжал свою руку так, что его короткие ногти впились в ладонь, прорезав тонкую кожу и выпустив на свет алые капли крови, которые не торопясь стали заливать серую плитку под ногами. Чертыхнувшись, парень здоровой рукой вытащил из кармана белый накрахмаленный платок и приложил его к ране, заворожено наблюдая, как тот пропитывается красным. Вид крови его всегда завораживал. Это же не нормально, когда ты вот так любуешься с садистским удовольствием, как по капле из людей вытекает жизнь. Как бы он хотел, что бы эта кровь была другого, столь ненавистного ему человека. Тогда бы он без сожаления, медленно растягивая удовольствие, выбивал из него искры жизни, чтобы в глазах потух огонь, который уже ничто бы не разожгло.

Невеселые мысли вновь вернулись к тому дню. Его отец был весьма состоятельным человеком: красивый дом, уютная мебель, новенький Морисс, который могли позволить не все. О чем можно было еще мечтать? Тогда они жили и наслаждались жизнью. Но последний год его беззаботной и, как оказалось, непостоянной и очень хрупкой жизни, стал фатальным для его семьи. Известие о пополнении в семье девочкой стало радостным для всех. Родители ожидали пополнения в семье с благоверным трепетом. Отец оберегал мать словно бабочку, которую поймал и теперь боишься повредить ей крылья. Всё перечеркнул приезд самого влиятельного человека в Лондоне. Даже сейчас юноша мог вспомнить до мельчайших деталей его вид. Он был одет в строгий и, по-видимому, дорогой костюм, который был идеально отутюжен по всем высоким стандартам - без единой складочки. На вид мужчина был возраста его отца, уже внушительно седеющий на висках, кое-где показывалась возрастная лысина, а лицо, как паутина, окутывали дорожки морщин. На пальцах поблескивали крупные перстни, поражая своей дороговизной и лоском. Все в этом человеке кричало о богатстве и важности. Выйдя из машины, он подошел к воркующей на крыльце паре, отчего мать парня изменилась в лице. Завязался небольшой диалог, после которого мать почти билась в истерике, умоляя отца не делать глупостей. Гость не стал наблюдать развязки семейной ссоры, а вернулся к машине и с небрежным видом уселся в салон.

Когда последние звуки отъезжающей машины затихли вдали, удалось расслышать о чем идет спор. С детским умом и наивностью он тогда не смог понять всю глубину настигшей тогда их трагедии. Он часто возвращался к тому инциденту. Помнил каждый крик и выражения лиц ссорившихся. Помнил, как отец быстрым движением вбежал по лестнице и после пары мучительных минут, вернулся, держа в руке мушкет, и с ожесточением в глазах направился к лежавшей на крыльце женщине, которая не переставала всхлипывать. Раздался выстрел, который спугнул затаившихся птиц, и те, в свою очередь, с возмущенным чириканьем решили убраться прочь. Кровь была повсюду: на ставнях окон, на бетонном крыльце, даже цветы, которые с таким трепетом растила женщина, были окроплены ее кровью, которая поблескивала на солнце как роса. А дальше все как во сне. Подбежав к матери, мальчик кинулся к уже бездыханному телу, орошая его солёными каплями слез. Но жесткие руки поставили его на ноги и стали тащить вверх по крыльцу, не давая оплакать умершую.

Немного придя в себя, парнишка услышал невнятную речь своего отца, чьи руки так безжалостно тащили его наверх, оставляя на маленьких хрупких руках красные болезненные следы.

- Шлюха. - И с этими словами отец схватил его за плечи смотря прямо в глаза повторил, - Твоя мать подзаборная шлюха, а твоя не родившаяся сестра - ублюдок. Тот человек, который приезжал, его зовут Гарри Хард, он отец этого чудовища.

Его слова были как яд, который проникает в организм и отравляет кровь. Но что мог понять мальчишка семи лет от роду, который не мог в силу своего возраста понять об ублюдке и прочих мерзких словах. Дальнейшие события почти заволоклись пеленой от испытанного шока. Мозг отказывался соображать, но мальчишка вырвался из крепких лап убийцы и рванул под близ лежащие кроны деревьев, стараясь укрыться в тени. Но отец и не думал его догонять, он вернулся на крыльцо и, будто впервые, увидел хладный труп женщины. В ту же секунду раздался отчаянный вой, как у раненого зверя. Затем мужчина опустился у ног той, которую он недавно называл шлюхой и, не стесняясь что его увидят, стал покрывать лицо солеными каплями. Мушкет давно был отброшен в сторону и утопал уже в довольно глубокой лужи крови, которая небольшой струйкой стекала со ступеней и собиралась в небольшой ямке. Впервые в жизни мальчик видел, как мужчина плачет так горько и так безудержно, как волк, потерявший свою волчицу. Издаваемые всхлипы и подрагивание плечей - всё это не ускользнуло от внимания малыша. Сейчас казалось, что даже сам воздух был пропитан душераздирающей болью, которая была почти осязаема.