Я помнила, как он спасал меня от самой себя дважды. Помнила, как он прижимал меня к себе, как мы горели синим пламенем, возвращавшим мой рассудок. Я надеялась, что сумею… что сработает… что он станет прежним…

Когда нас разделял лишь шаг, Эд обернулся. В его глазах за пляшущей яростью плескался ужас. Я знала, что он пытается что-то с собой сделать, знала, что в глубине души он напуган, что он нуждается в помощи. Как любой, кому снится ужасный сон, где он становится монстром и осознаёт, что не в силах проснуться. Это всё иллюзия, оболочка. Я должна сжечь её, сжечь дотла, чтобы он сумел стать вновь самим собой.

Я протянула к нему руки, в надежде разбудить его. И в тот же миг в мой живот обрушился удар ужасающей силы. Задыхаясь от боли, я отшатнулась от Эда. В глубине души я порадовалась, что я — астральная проекция самой себя. Тело не выдержало бы такого удара, а ребёнок — тем более. Но боль была до ужаса реальной.

Смахнув слёзы, я подняла на него глаза. Эд приблизился ко мне и, усмехаясь своей чудовищной острозубой улыбкой, произнёс:

— А вот и виновница всех бед. Давно стоило сбросить тебя с Астрономической башни…

Порыв ветра подхватил мои волосы, закрыв на пару мгновений его лицо от моего взора. Когда я откинула волосы, я обнаружила, что стою на смотровой площадке вышеназванной башни. На самом краю. Эду достаточно лишь толкнуть меня, чтобы я полетела вниз и разбилась.

Лафнегл схватил меня за горло и поднял над полом. Мои ноги свободно болтались в пространстве, тщась найти хоть какую-то точку опоры.

— Эд, прошу, — сквозь слёзы прошептала я, цепляясь за его руку.

Но он словно не слышал. Я лишь видела ужас в глубине его серых глаз. Нечеловеческий смертельный ужас. Оболочка… лишь оболочка… сжечь… нужно… сжечь…

Я обхватила его руку, сжимавшую мою шею, обеими ладонями и закрыла глаза.

«Я сгорю за тебя, — билась в голове мысль. — Я сгорю, лишь бы тебя это спасло…»

Сквозь пальцы рванул поток энергии. Пронзая каждую клеточку, каждый атом моего существа, она оборачивалась синим пламенем. Я чувствовала, что становлюсь им. Становлюсь сгустком синего пламени, как тогда, в подвале на Боунсфайр-стрит. От меня пламя перекинулось на Эда. Взвыв, он отпустил меня. Ноги коснулись пола. Не теряя ни секунды времени, я рванула к Лафнеглу и прижалась к нему всем телом. Яростно взревев, он попытался отшатнуться, но я практически повисла на его плечах.

Эд сделал шаг назад, оступился и рухнул с башни, увлекая меня за собой. Мы падали. Мы оба горели и падали, но я не выпускала его ни на миг. Я чувствовала, как из меня вытекает энергия, как тепло, всё это время трепетавшее на моей ладони, постепенно угасает. Но я не выпускала Эда. Я лишь надеялась, что он проснётся раньше, чем мы оба разобьёмся. Я лишь надеялась…

— Марс…

Тихий шёпот словно гром прозвучал в шуме воздуха. Тёплая рука легла на моё плечо. Падение замедлилось. Едва не умирая от облегчения, я вздохнула. В тот же миг пламя исчезло. Я осмелилась поднять на Эда глаза. Безумная злоба исчезла из взгляда, уступив ужасу, сожалению и благодарности.

— Марс… прошу, прости, я… — лепетал он.

— Ничего, — чуть не плача, прошептала я. — Это всего лишь сон. Просто сон. Со всеми бывает.

Эд прижал меня к себе. Я чувствовала, как трясутся его плечи, как судорожно вздымается его грудь. Судорожный вздох прорезал воцарившуюся тишину.

— Не оставляй меня, — прошептал он сквозь слёзы. — Умоляю, не оставляй…

— Никогда, — тихо ответила я.

Тепло исчезло из руки совсем. Продолжая висеть в воздухе на полпути к земле, мы с Эдом прижимались друг к другу, как испуганные дети, оба глотали слёзы и радовались, что пережили случившееся, сохранив рассудок.

— Пора просыпаться, — сказала я. — Нам нужно тебя спасти.

— Я ведь даже не знаю, где я, — грустно усмехнулся Эд, смахивая ладонью слёзы.

— Это не важно, — ответила я. — Я буду с тобой, а вместе мы что-нибудь придумаем.

— Откуда ты…

— Просто знаю.

— Тогда… держись крепче.

Падение возобновилось. Земля стремительно приближалась. Испугавшись столкновения, я вжала лицо в грудь Эда, но…

***

А тем временем в Оттери-Сент-Кэчпоул, в третьем доме на Зелёной улице, в небольшой спальне на втором этаже Ремус Люпин постигал паническое безумие, видя, как тело Мариссы постепенно растворяется в зеленоватом свете заклинания. Когда её ладонь стала горячей, словно Ремус сжимал в руках уголь, он терпел. Когда её лицо подёрнулось болью и ужасом, он порывался разбудить её, но смог себя убедить, что Марисса явно знает, что делает. Когда он ощутил, что её пальцы становятся всё менее материальными, а сияние заклинания — всё более ярким, он запаниковал. Когда начало исчезать всё тело, паника достигла своего апогея.

— Марс! — Взвыл Ремус, понятия не имея, что предпринять. — Марисса! Проснись! Пожалуйста! Проснись! Ты должна проснуться! Не исчезай! Прошу! Марс! МАРС!

Он пытался ухватить её, но пальцы прошли сквозь тело девушки, словно он хватал воздух.

Снаружи раздался топот множества ног. На вопли Ремуса сбежались все остальные. Когда дверь распахнулась, Марисса исчезла окончательно, оставив перепуганного насмерть Ремуса, с ужасом смотрящего на собственные ладони.

***

Я открыла глаза, с облегчением выныривая из сна. К вящему удивлению я обнаружила, что лежу не в собственной постели, а на холодном сыром полу. Цепляясь рукой за какой-то шкаф, я тяжело поднялась на ноги. Какая же я наяву неповоротливая…

В темноте раздался тихий стон. Я нашарила в кармане волшебную палочку и прошептала: «Люмос!». Холодный волшебный свет озарил небольшой подвал, посреди которого сидел на стуле связанный Эд. Я сделала шаг к нему и обнаружила, что ноги коснулось что-то живое. Леденея от ужаса, я опустила глаза. Около моей левой ноги сидела здоровенная бурая крыса. Я взвизгнула и отпрыгнула от неё. Грызун, явно испугавшись не меньше, поспешно прыснул куда-то в самый тёмный угол подвала.

— Жуть какая, — пробормотала я, подходя к Эду. Тот, растерянно моргая, всё ещё приходил в себя. — Релашио! Вставай, дорогой, надо нам отсюда выметаться поскорее, пока твои похитители не вернулись.

— Я… не… что случилось? — Лепетал Эд, опираясь на меня.

— Тебя похитили, стёрли память и усыпили, — ответила я. — А до этого ты надрался в стельку и участвовал в разрушении поместья Малфоев.

— Я… что?!

— Потом расскажу. Ну стой же ты самостоятельно! Мне тяжело тебя держать!

Эд принял вертикальное положение, тряхнул головой, подобно псу, стряхивающему воду, потёр глаза и, наконец, ясно посмотрел на меня. В глазах промелькнуло осознание.

— О мой бог… Марс… тот сон…

— Говорю же, забудь, — буркнула я. — Ты не видел, что Кларисса со мной вытворяла в своё время. Идём, потом извиняться будешь.

Эд сделал, было, шаг вперёд, но вскрикнул и рухнул на пол. Я поспешно помогла ему подняться и сесть обратно на стул.

— Что с тобой? — Пропыхтела я под тяжестью жениха.

— Нога… — Скрипнул зубами тот. — Кажется, мне её сломали.

— Час от часу не легче, — пробурчала я. — Сиди спокойно, я хоть шину пока что наложу. Ферула.

— Обезболивающего нет?

— Конечно, нет, откуда?

— А может, носилки наколдуешь?..

— Лафнегл, что ты как маленький? — Я пошарила взглядом по подвалу. Единственным путным, что мне попалось, была кочерга. Я трансфигурировала её в костыль и вручила жениху. — Держи. А теперь точно валим.

Мы осторожно поднялись по расшатанной хлипкой лестнице, практически выбили дверь из подвала и только потом подумали: а что если наверху кто-то есть?.. Переглянувшись с Эдом, я прошептала: «Гоменум Ревелио». На наше счастье, дом был пуст.

Мы покинули подвал и осмотрелись. Лучи закатного солнца освещали пустую прихожую. На всём лежал толстенный слой пыли. Кажется, дом необитаем. И, тем не менее, около входной двери на коврике обнаружилась стопочка писем. Я подняла одно из них. Адресовано некой миссис Хэшшир, проживавшей в графстве Суссекс по практически нечитаемому адресу. Переворошив охапку писем, мне удалось выделить нужное: графство Суссекс, Истборн, Понд-стрит, дом девять.