— Скажи, как много сил я вычерпала у талисмана?

— Боюсь, этого я не могу сказать, — скорчила рожицу моя собеседница. — Иначе будет неинтересно.

— Скажи!

— Недостаточно, чтобы сойти с ума раз и навсегда, достаточно, чтобы вершить чудеса. Недостаточно, чтобы умереть здесь и сейчас, достаточно, чтобы заплатить за это. Устроит такой ответ?

— Нет. Но лучшего у тебя нет, — отвечаю я, поднимаясь с намерением уйти и наконец-то проснуться.

— Кстати, дитя, — оборонило Наваждение. — После такого магического разгула твой организм нуждается в знатной перезагрузке. Она почти завершена, но какое-то время один из органов чувств будет… отключён. Пережди здесь, проснёшься целой и невредимой.

— Знаешь ли, мне надоело уже спать! — рявкнула я и вышла.

Очнувшись, первое, что я почувствовала — нестерпимая боль внизу живота. Не размыкая глаз, я схватилась за живот обеими руками, свернулась калачиком и застонала. Казалось, организм просёк, что я уже функционирую и вывернул все рубильники на максимум — боль сделалась адской, я не сдержала крик.

Послышался топот множества ног, взволнованные голоса:

— Марисса!

— Очнулась! Меда! Меда!

— Марс, ты нас слышишь? Тебе больно? Марс!

Я открываю глаза в надежде увидеть друзей. Но вместо этого я вижу лишь темноту. Сплошную бесконечную темноту.

В ту ночь я проснулась слепой.

Комментарий к Часть 62. (Arabesque) Нет, я вовсе не жестока, что вы!

Жду ваших отзывов ;)

В названии – песня группы Nightwish – Arabesque

====== Часть 63. (Разговоры) ======

До утра никто не сомкнул глаз. Андромеда пыталась облегчить боль проснувшейся Мариссы, Лина и Сириус бегали у неё на посылках, Ремус, Эд, Джеймс и Питер засели на кухне, переживая за девушку. Вернее, Питер, как всегда, клевал носом, а Джеймс переживал больше за волнующегося Ремуса. Эд барабанил пальцами по столу, периодически вскакивая и меряя кухню шагами, Ремус, уставившись в пространство, таскал из керамической рюмочки зубочистки и ломал их на части. Новостей не было до самого рассвета. Часов в шесть спустилась уставшая донельзя Андромеда и разогнала всех спать.

Но уже через четыре часа все снова были в сборе, снова на кухне и снова все мрачные. Лина и Андромеда готовили завтрак, мужчины сидели, каждый погружённый в свои думы.

— С ней же всё будет хорошо? — Спросил, наконец, Ремус.

— А как же иначе, — пожал плечами Тед. — Меда — мастер своего дела. К тому же, Марисса проснулась, а это уже хорошая новость, разве нет?

— Смотря, что последует за этим пробуждением, — буркнул Эд, глядя в окно. — Она проснулась слепой. И ещё чёрт знает, что может случиться после, может, это только цветочки.

— Заткнись, Лафнегл, — прорычал Ремус, хлопнув рукой по столу.

— С чего это? Она мне рассказала, что могло с ней случиться, когда рухнула эта её ментальная стена. Могу сделать вывод, что она легко отделалась. Если она, конечно, в своём уме. Могла ведь потерять рассудок — запросто! Я видел, как она обратила тех людей в пепел, не удивлюсь, если она…

— Заткнись, я сказал! — рявкнул Люпин, вскакивая. — Ты ничего об этом не знаешь!

— Побольше некоторых! Я так понимаю, ты про эту самую «ментальную стену» впервые слышишь! Она тебе не рассказывала? Нет? А мне – да!

— Ты оказался в нужное время в нужном месте и всё тут! С таким же успехом она могла открыться тумбочке.

— Да хоть бы и тумбочке, но не тебе, Люпин!

— Так, стоять! — Джеймс вовремя схватил Ремуса за занесённую для удара руку. — Нам тут драки не нужны, так что умерьте пыл.

— Ты, братец, тоже молчал бы, — ткнула в сторону Эда вилкой Лина. — Ремус прав, ты просто оказался в нужное время и в нужном месте. К тому же, мне Марс тоже ничего не говорила.

Эд пробурчал что-то неразборчивое. Внезапно в кухню вбежала Нимфадора.

— Мама! Смотри, кого я привела! — восторженно воскликнула девочка и тут же скрылась. Через мгновение она осторожно ввела в дверь Мариссу. Девушка, смеясь, шарила руками по сторонам, шаркала босыми ногами, чтобы ни на что не наткнуться. Синие невидящие глаза были устремлены прямо перед собой.

— Не убей меня, Тонкс, — улыбалась Марисса. — Всем доброе утро! Мы пришли на запах кофе!

— И блинчиков! — важно поддакнула Дора.

Ремус тут же подскочил к девушке, сгрёб в охапку и обнял. Та даже охнула.

— У меня есть три варианта, кто ты, но давай ты лучше сам скажешь!

— Скажи, ты способна прожить хотя бы год, чтобы я не опасался за твою жизнь? — выдохнул Ремус.

— Боюсь, что нет. — Марисса обняла парня, запустив пальцы в его волосы. — Иначе будет неинтересно. Я соскучилась, Рем. — Потом она разжала объятья и повернулась к ребятам. — Друзья! Я жива и почти здорова! Отпразднуем сие знаменательное событие чашкой крепкого кофе! Могла бы сказать, что я рада вас видеть, но это будет ложью. Хм… Рем, я же не в пустоту вещаю, да? Они здесь? А то было бы немного неудобно.

— Здесь-здесь, — откликнулась Лина.

— Я, кстати, слышала вашу перепалку. Где Эд?

— Я тут.

— Мне это немного дало, подойди поближе, — она вытянула руку. Эд подошёл и коснулся её ладонью. Марс пальцами пробежала по его руке вверх, нащупала плечо, шею, голову… и отвесила смачный, но чуть неловкий подзатыльник. — Чтобы я такого больше не слышала! Тебя, Ремус, это тоже касается! Услышу, как вы бранитесь, головы поснимаю! А теперь дайте мне мой завтрак, я голодна, как стая волков!

— Как ты себя чувствуешь, милая? — Спросила Андромеда, переворачивая блинчики на сковороде.

— Гораздо лучше, чем могло бы быть, — девушка дёрнула плечом. – Я, собственно, зачем спустилась… Здесь же все в сборе? Отлично. Я хотела с вами поговорить. Кажется, нужно вам объяснить, из-за чего весь сыр-бор.

Она говорила и говорила. Добрых полчаса ушло на рассказ. Никто её не перебивал, никто не решался задать вопроса. А она всё говорила. И про талисман, и про энергию, рассказала про озеро, про Йоре, про похищение, про ментальную стену и лабиринт.

— Как тебе удалось выбраться? — спросила Лина, когда Марисса в красках описала, как её поглощала Тьма.

— Там… была девочка, — нахмурившись, словно вспоминая, ответила Марс. — Маленькая девочка, лет двенадцати, в белом платье…

— В белом платье, с канделябром и заштопанными глазами? — подал голос Эд. Все, кроме Мариссы, удивлённо уставились на него.

— А ты откуда знаешь? — спросил Сириус.

— Я тоже был в этом лабиринте, — ответил Эд. — Те три дня, что я провалялся в Больничном крыле. Все эти дни я метался в своём сознании, ища выход. Иногда я слышал, как вы со мной говорили, голоса помогали найти мне нужную дверь. Иногда мне казалось, что меня кто-то просто ведёт за руку. А потом… Потом я попал в тот коридор, который ты описала. Там я её и увидел. Она подожгла Тьму вокруг меня, всё зашлось синим пламенем, как та стена в хижине. Потом я увидел в этом огне силуэт чёрной двери, поспешил к ней и… проснулся. У тебя было так же?

— Почти, — кивнула девушка. — Я не проснулась, я оказалась в Воющей хижине с… Наваждением, уж не знаю, как обозвать эту даму. Она сказала, что стену я больше не смогу возвести, что я рискую, проснувшись. Ну, про слепоту она тоже упомянула. Тут я, в каком-то смысле, сама виновата. Она предлагала переждать, пока зрение восстановится полностью, но я не послушалась. Уж больно хотела вас снова увидеть. Иронично вышло, да. Так, где мой кофе?

После пробуждения девушки ребята остались в Дартмуте ещё на две недели. Ремус, Сириус и Лина не хотели оставлять Мариссу, пока та не обретёт снова зрение, Эд не желал бросать сестру, Джеймс и Питер оставались ради Ремуса.

Через три дня Марисса стала проситься выйти на улицу. По началу прогулки ограничивались садом. Потом она, наловчившись пользоваться тростью, умудрилась убедить сводить её в город. Ещё через пару дней она уговорила отвести её на берег Дарта. Обычно гуляли по двое, по трое.