— Своими словами и покороче! — прорычал Грюм.

— Конечно, сэр. Так. В лес отправился небольшой вооружённый отряд. Хижину они нашли сразу же, координаты в письме указаны были с точностью до фута.

— Вы выяснили, кто его передал?

— Нет, сэр. В ваш кабинет никто в ваше отсутствие не заходил.

— Письмо не могло появиться на моём столе само по себе, — проворчал Грозный Глаз. – Ну, что с хижиной? Нашли что-то?

— Нашли, сэр. Три трупа, у каждого на предплечье — Чёрная метка. Один валялся в луже собственной крови. Как заключил кто-то из медиков, вызванных на место, он выкашлял свои собственные лёгкие. У второго были выжжены глаза, а так же все внутренние органы сожжены до состояния пепла. Третий…

— Избавь меня от подробностей, будь добр.

— Конечно, сэр. Третьего сняли с крыши с переломанным хребтом. Очевидно, он упал с большой высоты. Как — не понятно. Можно сказать, ему повезло.

— В чём это?

— Он умер мгновенно.

— Так, продолжай, — махнул рукой Грюм, извлекая из ящика стола флягу с огневиски. На трезвую голову такие новости принимать не следовало.

— Тела были ещё тёплыми, группа авроров была отправлена в лес.

— Нашли ещё кого-то?

— Да, сэр, троих. Двое из них находились на порядочном расстоянии друг от друга, но у обоих одна причина смерти — перерезанные глотки.

— А третий что? Какая невероятная участь постигла его? Он был четвертован? Или висел на сосне на высоте десятка футов от земли в петле из собственной мантии?

— Нет, сэр, он был отправлен в камеру предварительного заключения в Азкабане.

— В смысле? Он жив?

— Жив, сэр. И даже относительно здоров. Его нашли рядом с телом последнего убитого, он бросился на авроров с ножом в руке.

Служащий положил на стол Грюма крохотный серебряный ножик с узорчатой ручкой.

— К сожалению, парень сошёл с ума. Ничего толком сказать не может. Бормочет только «Белое, красное, чёрное» и различные вариации с перестановкой этих слов. Остальные опознали в нём Йоре Тоневена, исчезнувшего после инцидента в Чёрном лесу близ Хогвартса несколько месяцев назад.

— Тоневен, говоришь? – Нахмурился старший аврор. – И что свело его с ума? Есть версии?

— Абсолютно никаких, сэр. Была версия, что свело его с ума то, что убило первых трёх, но это не мотивирует его убить остальных. Кто-то утверждает, что Тоневен свихнулся ещё раньше и собственноручно прикончил всю пятёрку Пожирателей.

Грюм сделал большой глоток огневиски и протянул флягу служащему.

Комментарий к Часть 61. (Scaretale) Все еще рассчитываю на ваши отзывы, лапушки. В названии – песня группы Nightwish – Scaretale

====== Часть 62. (Arabesque) ======

— Эд, ты уверен?

— Абсолютно. Ну, да, я задремал минут на десять, но здесь был Ремус! Он бы заметил, если бы она шевельнулась.

— Что, Меда? Хочешь сказать, что моя сестра, не имея костей в ноге, встала, прогулялась куда-то, разбила нос и вернулась за те десять минут, что Эд спал?

— Знаешь ли, я бы ни чему не удивилась.

— То есть как это «не имея костей»? — Опешил Эд.

— Чтобы убрать осколки, мне пришлось… как бы выразиться… обескостить ногу. От стопы до колена. Утром я собиралась дать ей Костерост, потому что и так влила в неё слишком много лекарств.

— А с чего ты взяла, что она вообще вставала?

— Посмотри, — Андромеда откинула одеяло. Белая ночная рубашка была иссечена длинными следами капель крови.

— Ну-у… И?

— Подумай сам. Если бы она лежала, когда началось кровотечение, была бы испачкана как минимум подушка. Можно предположить, что она садилась, находясь в своём трансе, многое возможно, то в крови было бы ещё и одеяло. Но всё постельное бельё чистое, так что, скорее всего, она вставала. А это невозможно, потому что у неё нет костей в ноге. Понял теперь?

— Понял, — кивнул Эд.

— А почему у неё вообще кровь пошла носом? — Спросила стоящая в дверях Лина.

— Либо побочное действие лекарств, либо магическое или физическое перенапряжение. В первое мне верится больше, — пожала плечами Андромеда, собирая комочки окровавленной ваты. — Если бы она колдовала или, скажем, поднимала бы штангу, мы бы заметили.

Ремус догнал Меду, когда та выходила из кухни.

— Андромеда, подожди. Я хотел спросить… Вчера ты Сириусу сказала насчёт Марс и её… хм… недуга… Ну, да-да-да, я подслушал, не нужно на меня смотреть вот так. В общем, ты говорила о чуде. Так вот, каким оно должно быть?

— В смысле? — изогнула бровь женщина. — Каким должно быть чудо? — Ремус кивнул. — Понятия не имею. Должно быть нечто невероятное, противоречащее некоторым законам медицины. Я не верю в чудеса, я буду откровенна. Не в такие. Но я слышала ваш рассказ о том, как она с раздробленной ногой кружила на поле боя и сломанной рукой сделала в магической стене трещину. Хотя после этого она сломала ещё и запястье, но сейчас не об этом. Только поэтому я сказала Сириусу, что есть шанс. Да только я, как целитель, не верю в этот самый шанс. Извини, Ремус. Тут ни вы, ни я ни чем помочь не сможем.

— Но, может, есть какая-нибудь магическая штука, которая способна лечить такие недуги? Что-нибудь вроде философского камня?

— Боюсь, мне такие неизвестны. А про философский камень забудь. Бессмертие и бесплодие ведут к депрессии длиною в вечность. А теперь извини, мне нужно укладывать Дору.

— Что-то новенькое!

Открыв глаза, я оказалась в лиловой бесконечности. Просто иначе это назвать у меня не получалось — всюду, насколько хватало глаз, была пустота, не было ни горизонта, ни единой живой души, только бесконечное лиловое марево.

Впереди виднелся чёрный силуэт двери. Хоть что-то знакомое. Но я не спешу сделать первый шаг, я хочу понять, где я. Однако в спину дохнуло ощущение опасности. Я обернулась. Позади меня широкой стеной раскинулась Темнота. Не тот мрак, который окружал меня страхом и потусторонним хором, а самая настоящая Тьма с большой буквы. Она была живой, подвижной, она подбиралась ко мне всё ближе и ближе, раскидывая клубящиеся щупальца в фиолетовую пустоту.

«Если она до меня доберётся, я погибну», — понимаю я и со всех ног бегу к двери.

Я не хотела просыпаться. Я помнила, что случилось. Я не хотела. Но должна, потому что игра ещё не закончена, потому что я всё ещё жива.

Распахиваю дверь, не глядя, влетаю в помещение за ней. К моему изумлению, я не проснулась. Оборачиваюсь — Тьма подтянула свои щупальца к самому дверному проёму. С силой я захлопнула дверь и привалилась к ней спиной. Тут же раздался сильный удар. Я отскочила от содрогающейся двери, Тьма уже заползала в щели.

Осматриваю помещение, где я оказалась. Светлая комната, обставленная преимущественно антикварной мебелью, в камине ревел огонь, под потолком висела тяжёлая люстра. Помещение больше смахивало на гостиную: диваны, книжные полки, маленькие кофейные столики, в углу — письменный стол. Над столом неестественным пятном на фоне полосатых обоев клубилась Тьма. Свет зажимал её в угол, не давал двигаться дальше.

Нужно выбираться.

Из комнаты ведут её две абсолютно одинаковые двери, помимо той, в которую билась Тьма. Хватаюсь за ручку одной из них, две другие двери исчезают. Ко мне пришло осознание: в тот момент, когда я распахну дверь, начнётся новая игра, в которой приз — моя жизнь. Я медлила. Мне было страшно.

Я обернулась и к своему ужасу обнаружила, что свечи в люстре гаснут одна за одной. Бросив взгляд в угол, я увидела движение Тьмы, как она расползается всё шире, всё ближе. Здесь тоже нельзя оставаться, придётся принять игру.

Следующая комната оказалась мрачнее предыдущей, больше напоминала огромный холл заброшенного поместья. Здесь было чертовски холодно, свет и снег проникали через разбитые окна и пробитую крышу. В углах притаилась Тьма. Дверь за моей спиной исчезла, впереди — снова две двери, по обе стороны от щербатой лестницы. Я понимаю, где я. Это холл Малфой-Мэнора, где я была ещё ребёнком на одном из приёмов. Вот только сейчас здесь царит запустение и разруха…