Грудь пронзила боль. Как будто кусок угля на меня кинули. В синий морок ворвалась алая вспышка. И ещё одна. И ещё, и ещё... Пока пульсирующая алая пелена не застлала взор. Потом она расступилась, на алом появилась крохотная белая точка. Грудь горела огнём, чем сильнее жгло, тем шире становился кружок света. Я хотела закричать, но у меня же нет голоса, нет тела. Тогда почему так больно? Вернее, чему?

Хотелось вернуться в синий морок, где не было это жгучей боли, этого красного света, не было меня...

Свет заслонил собой всё пространство. Когда исчезли последние искры красного, исчезла и боль. Я могла закрыть глаза... Я могла не бояться за жизнь... Я...

«Я Марисса Блэк из древнего чистокровного магического рода. Я существую. Я жива. И жить буду, пока мальчику, отмеченному самой Смертью, не исполнится пять лет. И существовать я буду, пока...»

Я не успеваю дослушать. Я просыпаюсь.

Открываю глаза. Надо мной потолок Больничного крыла. Грудь жжёт. В остальном чувствую себя сносно. Только горелым пахнет... Повертела головой. На соседней койке сидит Сириус, держит холодный компресс на носу. Рядом – белая как смерть Лина.

- Эй, как дела? – жизнерадостно спрашиваю я. – Буду дико благодарна, если расскажете, что со мной было.

- Примерно то же самое мы хотели спросить у тебя. Это что такое сейчас было?! – взвилась подруга.

- А я откуда знаю? Расскажу, если скажете, что случилось. А ещё, что у тебя с лицом, бедолага?

- Пусть Лина расскажет, – отмахнулся он.

- В общем, когда ты... эм... выполнила договор, с тобой начала твориться какая-то адская ерунда. Ты застыла, взгляд остекленел, ты только молча смотрела на Джеймса и не двигалась. Даже не моргала. От твоих рук и ног к потолку протянулись синие лучики, как будто ниточки у марионеток. И такой же луч тянулся от потолка к кольцу Джеймса. Мы пытались тебя растормошить, но ты не реагировала. Когда я схватила тебя за руку... Ты была холодна, как труп. В какой-то момент мы испугались, что ты действительно умерла... Ремус отобрал кольцо, тогда ты шевельнулась – уставилась на него. Но так же безучастно.

Потом тебя начало трясти. На груди у тебя задымилась рубашка, ты даже как-то взвыла. Не по-человечески... Мы перепугались до смерти. Казалось, что ты пытаешься сопротивляться. Ну, или что-то подобное. По крайней мере, пару раз в глазах мелькало что-то осознанное. Точнее... У тебя в глазах стояла такая мука, что... – Лина смахнула слезу и продолжила. – Ремус бросил кольцо в очаг. Оно словно взорвалось. Лучи пропали, а ты так вопила... как будто это тебя кинули в огонь. Потом ты затихла, упала. Мы притащили тебя сюда. Не успели толком положить на кровать, как ты открываешь глаза и вопрошаешь, как ни в чём не бывало, что случилось.

Задымилась рубаха? Я посмотрела вниз. Сквозь аккуратную дыру был виден холодный как лёд кулон-ворон. А за ним...

- Ох тыж...

На груди под кулоном кожа алела и пузырилась. Ожог?

- М-да, круто. А что с Сириусом-то?

- Когда мы поволокли тебя к мадам Помфри, Ремус врезал твоему братцу.

- Я в жизни не видел его таким взбешённым, – прогундосил тот. – Думал, он не остановится на носе, а попросту убьёт меня. Но нет, обошлось.

- А где он, кстати?

- У Дамблдора. Вместе с Джеймсом. Директор популярно объясняет им, что это за заклинание, почему его нельзя использовать и почему эта книга останется лежать у него. Ах да, он ещё сказал, что при неумелом обращении с чарами, жертва может попросту умереть.

- А я не умерла. Забавно... – протянула я. – Хотя и знала, что во-о-от настолечко близка.

- Нет, Марс... ты умерла...

- ЧТО?!

- Когда мы тебя внесли, Помфри сказала, что нет ни дыхания, ни пульса. И тут же убежала к директору. А тут ты просыпаешься.

- Чушь! – заявила я, вскакивая на ноги. – Я жива и здорова, вот она я! Дышу, сердце бьётся, мозг работает, ожог болит! Могу ущипнуть, если не верите! Из мёртвых нельзя восстать, так не бывает!

Я начала испытывать злобу. На Джеймса и Сириуса за этот дурацкий эксперимент, на себя, за то, что согласилась, на глупое заклинание, на клушу Помфри, которая живого человека в мертвецы записала, да на саму судьбу, что подкинула мне такой финт!

Дверь распахнулась. В Больничное крыло вбежали донельзя испуганные Ремус, Джеймс и Джастин. Увидев меня, они втроём так и стали, как вкопанные, раскрыв рты и хлопая глазами.

- Сюрприз-с-с-с! – прошипела я, кипя от злости. – Мертвецы отменяются, ребятки!

- Марс... – Джастин и Ремус облегчённо выдохнули. Последний сделал шаг ко мне навстречу, явно намереваясь обнять. Я его отпихнула, шагнула к Джеймсу и со всего размаху впечатала ему кулаком в нос. Поттер взвыл, схватившись за пострадавшее лицо обеими ладонями.

- Если ещё раз втянете меня в свои поганые эксперименты, я закопаю вас под Гремучей Ивой! – рычала я.

Гнев прошёл, мне полегчало. Обессилев, я села на кровать. Все смотрели на меня испуганно. Ремус нерешительно топтался рядом. Я посмотрела на него, сердце сжалось от жалости. Ну а на него чего яриться? Он с самого начала был против. К тому же, он меня спас. Ещё и перепугался не меньше остальных... Я встала, обняла его. Тот сжал моё тщедушное тельце, уткнувшись в волосы носом.

- Я ж думал, что ты... – тихо пробормотал он. – Я бы просто не вынес.

- Всё хорошо, Рем. Ближайшие лет десять всё будет хорошо, я обещаю...

Через его плечо я посмотрела на Джастина. Тот стоял, прислонившись к дверному косяку, внимательно глядя на меня, явно ожидая, что я в любой момент могу хлопнуться в смертельной судороге. Я подмигнула ему, мол, всё в порядке.

- Дамблдор сказал, что ты вообще не должна была выжить... – сказал он. Ремус разжал объятия и обернулся. – Вернее, мне это сказали парни. Я за тебя очень испугался... Почему с тобой всё время происходит всякая нелепица?

- Возможная гибель – нелепица? Хорошо сказал, – расхохоталась я. – А все же, что вам сказал Дамблдор? Ну, что произошло с точки зрения сведущего человека?

– Ну, начало было примерно таким, каким Поттер тебе его вчера представил. Только уточнил, что подобные заклинания похожи скорее на дьявольский договор. То есть, даже после выполнения условий, жертва остается порабощенной. При этом до того обстоятельства действительно будут подстраиваться так, чтобы условие договора было выполнено. Даже твое любопытство было эффектом заклинания. То, что случилось дальше зависело сугубо от заклинателя и жертвы. Джеймс крайне не опытен в данной области заклинаний, и это тебя едва не убило. Но у тебя какой-то... иммунитет, что ли. Короче, ты смогла справиться последствиям джеймсовых чар.

Иммунитет, значит... ну-ну... Я коснулась кулона. Явно в нём дело, как и в том случае под трибунами. Он и тогда нехило так нагрелся. А сейчас даже оставил ожог и дыру в рубашке.

– Управлять жертвой колдовства можно через объект, который связан с ним и с заклинателем, – говорил Ремус. – То есть, если бы я приказал тебе что-либо сделать, когда то кольцо было в моих руках, ты, возможно, пришла бы в себя и выполнила бы задачу. При этом тебе казалось бы, что ты сама этого хочешь. Но я уничтожил кольцо, а с ним и связь, которая была между вами. Но, как сказал директор, такие заклинания крепко “пускают корни” в жертву, поэтому тебе было так больно. Это как болезнь – твой организм через боль боролся с этим заклинанием.

– А почему мне было плохо перед тем, как я выполнила договор? – спросила я, чуть подумав.

– Не знаю... Наверное, из-за Джеймса или твоего “иммунитета”. Либо заклинание уже тебя травило, либо ты уже начала борьбу с ним...

Мы немного помолчали, переваривая все вышесказанное. Внезапно я снова рассмеялась. На душе стало невероятно легко. Я только что осознала главную вещь!

– Эй, отставить кислые мины! Ребята, вы понимаете? Со мной произошло ТАКОЕ, а я жива! Я все еще жива! Да и мы все, в принципе, живы, потому что хрен знает, что могло ещё случиться! Который час? Приглашаю всех в Хогсмид! За мой счёт! Празднуем мой второй день рождения!