Этой ночью мне плохо спалось. Я не знала, что именно меня ждёт, и меня это пугало. Хотелось бы верить, что произошедшее утром всего лишь причуды Трелони, однако…
Я перевернулась на другой бок. Лина спала с открытым ртом, чуть похрапывая и бормоча что-то, в её ногах устроился Инсендио. Джина и Анджела тоже спали мертвецким сном. Мне хотелось с кем-то поговорить, но весь Хогвартс был погружён в сонное молчание. Не знаю почему, но оно меня угнетало. Казалось, что всё стихло, в ожидании чего-то ужасного…
Да что со мной, в самом деле? Я никогда не была мнительной или из робкого десятка! Так что же меня так колотит от предсказания полоумной женщины?! Хотя с другой стороны… У неё наверняка есть дар предвидения, раз на стала прорицательницой и профессором. А то, что смерть всем предсказывает… Так все итак помрут рано или поздно, что лукавить?
Я не могла больше лежать, я чувствовала, что мне необходимо пройтись. Хотя бы вниз спущусь, воды выпью.
В башне Рейвенкло было тихо-тихо, только ветер выл за окном. Определённо будет дождь. Странно, тут всегда воет ветер. Как-то я на этом не заостряла внимание раньше. Тихонько спускаясь по лестнице, я поняла, что в гостиной кто-то сидит. Я осторожно выглянула, в кресле спиной ко мне сидел мальчишка. Я долго вглядывалась в этот затылок, прежде чем поняла, что это Эд Лафнегл. Он сидел неподвижно, глядя в тлеющие угли в камине. Было поздно уже, что он там делал? Я хотела уже вернуться в постель, понимая, что спокойно попить не удастся, когда Эд пошевельнулся. Он закрыл лицо руками, его плечи мелко задрожали, послышался тихий всхлип. Что это? Он плачет? Эд Лафнегл сидит в третьем часу ночи в тёмной пустой гостиной и плачет? Внезапно я испытала жалость к своему давнему неприятелю. Было так странно — стоять и видеть его в таком состоянии. Во мне боролись два чувства. С одной стороны, он всего лишь мальчишка, который издевался надо мной, поэтому будет правильно просто уйти в комнату и не вспоминать об этом. А с другой… Как ни крути, но мне хотелось его пожалеть. Странно, но второе чувство победило. Я подошла к нему сзади, обошла кресло и присела на корточки у подлокотника. — Эд? Что-то случилось? — Тихо и вкрадчиво спросила я. Он убрал руки от лица, посмотрел на меня мокрыми от слёз глазами и попытался сделать грозный и вызывающий вид. — Тебе-то какое дело? — Прошипел он. — Наверное, есть дело, раз я спрашиваю, — так же тихо ответила я. — Расскажи мне, хуже не станет. Что случилось? Он немного помолчал, продолжая смотреть на угли. Минуты через две, когда у меня начали затекать ноги, он спросил: — Ты помнишь моих соседей напротив? — Дженсенов? — удивилась я. — Конечно. Вы с Сэмом и Джоном пытались запереть нас в кладовке. А их мама готовит вкусное печенье с корицей. — Я улыбнулась вспомнив это, но увидев лицо Эда, тут же нахмурилась. — Мама прислала это письмо. — Я только сейчас заметила аккуратно сложенный лист бумаги, лежащий на столе. — Здесь написано, что вчера вечером Дженсенов нашли дома убитыми. Их нашла приходящая горничная. Мама пишет, что даже не было криков, выстрелов, крови или чего-либо ещё. У меня в горле встал комок. Быть не может… Они же были такими славными маглами… Мы успели подружиться с мальчишками за ту неделю, которую я провела у Лины после Рождества. А их мама… А ещё у них был славный пёс Бакстер… Он сразу мне понравился, а я ему. Как мы любили приходить к ним домой, когда миссис Лафнегл уезжала по делам! Мистер Дженсен рассказывал разные истории, а мальчишки показывали мне магловские причуды. А потом их мама приносила нам печенье с корицей и молоком. Её фирменные… — Как… Как они погибли? — прошептала я, чувствуя, что слёзы наворачиваются на глаза. Я отвернулась от Эда и присела на пол, облокотившись спиной к креслу. — На телах нет повреждений. Списали на утечку газа. Но… Мари, даже Бакс мёртв. Он ведь жил на улице, как он мог отравиться газом? — Эд снова заплакал. Я чувствовала, что самообладание моё на исходе. Но в то же время в голове сновали мысли, словно тараканы. Как будто уже слыхала такое раньше. — Только мама пишет, что над домом в ночь смерти Дженсенов висело странное облако. — Какое облако? — насторожилась я. — В форме черепа. И изо рта у него выползала змея.
Меня словно ледяной водой окатили. От ужаса спёрло дыхание. О боги…
— Эд… Это был не газ, — едва ворочавшим языком сказала я. — Дженсенов убили. Я знаю кто. — Кто? — Пожиратели смерти, — прошептала я одними губами. — Они так проходят обряд посвящения. Что бы вступить в ряды пожирателей, они убирают семью маглов, а над домом оставляют свой знак — Чёрную Метку. — Откуда ты знаешь? — Ими командует самый опасный волшебник этого века. Он набирает силы, армию. Он хочет уничтожить маглорождённых и подчинить себе маглов. Он хочет создать мир, где будут жить только чистокровные волшебники. Удивительно, что Министерство ещё не бьёт в набат, столько семей были убиты, — я чувствовала, как слёзы катятся по щекам. Почему-то мне стало страшно. Я знала, что мать хочет, чтобы вся семья встала на сторону Волдеморта. Мы с Сириусом брыкаемся, как можем, но… Регулус. Я боялась за него. Он же ловит каждое слово нашей матери… — Откуда ты так много знаешь? — помолчав, спросил Эд. — Знаю и всё, — мне не хотелось, чтобы он знал о нашей семье. Не знаю, почему. Он же мне никто. А при том я снова волнуюсь за то, что он обо мне подумает. Странно это, как и всё в моей жизни. Я обернулась. Эд смотрел на меня немного задумчиво и печально. Внезапно я поняла, что передо мною просто мальчик… Напуганный, одинокий мальчишка, похожий на меня, ведь у обоих свои страхи, которыми не с кем поделиться. — Ладно, я спать пойду. Спасибо, что выслушала. — Эд поднялся и ушёл в спальни. Я хмыкнула — нечасто от Эда услышишь «спасибо». Я посидела ещё немного, выпила воды и легла в кровать, думая о том, что и у свинтуса Эда есть-таки душа. Но при этом почти наверняка мы утром станем снова заклятыми врагами…
====== Часть 28. (Обещай мне...) ======
Конечно, случилось так, как я предсказывала: на следующее же утро меня в гостиной встретили язвительные крики Лафнегла. Гордо не пройдя мимо, а поругавшись с ним, я отправилась на учёбу.
Не могу сказать, что жизнь налаживалась. Следующие недели я по большей части слонялась по замку в одиночестве. У Лины, как всегда, в середине сентября начались тренировки, а потому она пропадала на поле целыми днями. У Мародёров были свои дела, в которые они меня не посвящали и в которые они окунулись с головой. Даже Ремус, не поощряющий задумки Сириуса и Джеймса. Может, анимагию без меня практикуют? Придя к этой мысли, я немного обиделась, ведь у меня тоже были способности, я тоже могла бы быть анимагом. Как-то я решила самостоятельно изучать анимагию, когда мальчишки в кои-то веки покидали Выручай-комнату, набрала книг, дня три их штудировала, но после махнула рукой на это.
Как-то незаметно я начала сближаться с Джастином и Лили. Просто часто с ними проводила время, ходила в Хогсмид с ними. С Джастином было просто приятно и весело проводить время, потом уж я к нему начала привязываться. Я знала, что Лили поссорилась с Северусом из-за чего-то, а Алиса встречалась с гриффиндорцем Фрэнком Лонгботтомом, поэтому ей было не до подруги. В какой-то момент мне начало казаться, что они мои единственные друзья…
Каждое утро просыпаясь, я находила на тумбочке розы с различными пожеланиями доброго утра и хорошего дня. Я решила рассказать об этом Лили, но нового я от неё ничего не услышала. Разве что, в отличие от Лины, она сразу исключила Ремуса из возможных дарителей, ведь у него была Кэтти. Из моих знакомых Лили упорно стояла на кандидатурах Эда и Джастина, несмотря на то, что я ей два часа объясняла, приводя веские аргументы, что Эда я ненавижу, что взаимно вполне, а Джастин просто мой друг. Но Лили заявляла, что одно другому не мешает. Тогда я намекнула ей на Поттера и Снейпа, и уже Лили два часа мне доказывала, что она ненавидит Джеймса, а Северус просто её друг.
