Наш жрец снова что-то крикнул и все остановились. Лысые господа завели неспешную беседу, но было очень заметно: жирный до смерти боится того, второго. Аж трясется весь.
Тут я разглядела такое, от чего сердце ухнуло в пятки.
На телеге были свалены человеческие тела и, судя по одежде, тела эти принадлежали жителям моего мира. Три приморских рыбака в пропитанных солью стеганых куртках, бродяга в драном плаще, пяток стариков с рабскими цепями на дряблых шеях... и Ингвар. Такой же бледный и неподвижный как и все остальные. Да еще и весь перетянутый веревками, на манер копченого окорока.
Ничего умного я тогда не придумала, да и вообще все мысли куда-то подевались. кроме одной: "ну, жаба, держись!". И прежде, чем кто-то успел опомниться, я протолкалась к телеге, влезла на нее и замахала руками, крича:
- Хэй, уважаемый! Да-да, ты! Который в плаще, но не жирный! Подойди, будь добренький! Я тебе кое-что расскажу! Интересное!
Что-то мне подсказывало, что сейчас господин Толстяк получит сполна и за клеймо, и за все остальное. Только мне его было ни капельки не жалко.
Глава 5
Новый жрец таращился на меня так, будто перед ним легендарная белая корова. Та, что пасется на лунных лучах, доится медовухой и гадит чистейшим золотом.
Сам он был не старый еще, с потемневшей от солнца шеей и очень светлыми глазами. За одеждой он, похоже, совсем не следил, так что вид у него был, прямо скажем, потрепанный: кожа ремешков на обувке растрескалась, их швов балахона нитки торчат, на правом рукаве дыра, и даже плащ не алый, а блекло-красный, будто линялый.
- Приветствую тебя, уважаемая, -выговор у него оказался не в пример лучше, чем у толстяка, да и воспитание тоже. - Меня называют Адем Темель, я бююджю пятого круга, да укрепит Великий Отец его основание. Говори же, я слушаю.
За его спиной господин Жаба вперился в меня неподвижным взглядом и беззвучно шептал губами, что-то тиская в кулаке. Это он меня напугать пытается, что ли? Забавно.
- Мое имя Эльга, и я пришла из того же мира, что и эти люди, -я кивнула на лежащие у моих ног тела. - А еще я умею пересекать границу миров без ритуала перехода. Могу даже показать, если хо...
Только меня уже никто не слушал.
Новый жрец смотрел на господина Жабу и улыбался. От этой улыбки даже мне стало нехорошо, столько в ней было злобного торжества, а толстяк поперхнулся на полуслове и бухнулся в дорожную пыль, отбивая торопливые поклоны и бормоча что-то на этом их странном наречии. Я, конечно, не поняла не слова, но про какой-то "юзгюнум" он сказал раз десять, не меньше.
- Хэй, уважаемый! - Напомнила я о себе. - Так тебе что же, совсем не интересно, как это мне удалось пробраться в другой мир без всяких ритуалов?
Только бы в свой мир попасть, а уж там придумаю, как от этой шайки избавиться.
- Мне известно о людях вроде тебя, - небрежно отмахнулся господин бююджю, или как там его. - Тех, что с колесом на запястье. И я даже не стану задирать твой левый рукав, чтобы в этом убедиться. Где ее карта, ты, эшек юбресы?
Этот последний вопрос он, конечно, не мне задал, но я все равно ответила:
- Если я правильно поняла, ее сожгли. Ах простите, у вас это, кажется, называется "ритуал очищения пламенем". Жалко, да? Могла бы пригодиться. А рукав все равно задрать не выйдет, он к этой, как ее... к печати подчинения присох. Забавная штука, на клеймо похожа, каким у нас скотину метят. Люди-то после такого долго не живут. О, смотри, уже пальцы синеть начинают. По такой жаре к вечеру подгнивать начнет, а там лихорадка и все... к утру можно уже и костер готовить.
- Пожалуй, костер нам понадобится, - кивнул господин Темель. - Только не утром, а прямо сейчас. И не для тебя.
За его спиной что-то прошуршало и глухо стукнуло о землю.
Лысый толстяк лишился чувств.
***
Смотреть на казнь меня, по счастью, не заставили, но мне и того, что я слышала за глаза хватило. А я-то еще думала, что у нас в Империи законы суровые.
Потом, когда все стихло, и я даже успела задремать в тени телеги, опять явился лысый бююджю. Потряс перед моим лицом какой-то тусклой железной пластиной на шнурке, что-то пробормотал, а потом спрятал дурацкую цацку и достал вместо нее жутковатого вида кривой нож. Я даже испугаться не успела, а он уже вспорол мой левый рукав и грубо дернул, одним махом сорвав и заскорузлую тряпку, и все, что к ней успело присохнуть. Больно было просто нечеловечески. Будто свежуют заживо. И пока я орала, ругалась и глотала злые слезы, лысый гад провел над раной своим медальоном и что-то прошептал.
Ничего не произошло.
Тогда он снова помахал своей цацкой и повторил все еще разок, погромче. Я разобрала уже знакомое слово "сийилли" и незнакомое "шифа" .
Э, да меня никак пытаются лечить силой выдуманного бога? Потрясающе!
Самое смешное, что лысый безумец, похоже, всерьез верил в свое сили-шмили-полечили. И когда ничего не вышло, он не то, чтобы разозлился - скорее обеспокоился. Еще раз осмотрел мою рану и ушел. Только плащ линялый мелькнул.
Между тем, оба отряда явно устраивались на привал. Вот прямо так, даже не потрудившись сойти с дороги. Нет, я конечно, понимала, что в этом насквозь безумном мире это, наверное, не опасно, да только мне и смотреть-то на такое было дико.
Слуги вколачивали в землю длинные шесты, растягивали между ними какие-то тряпки, когда-то пестрые, а теперь блеклые и линялые, разводили огонь и доставали из мешков и корзин такое, чему в моем языке и названия-то не было. Воины же не делали ничего - только расселись под особым навесом и о чем-то болтали.
Вдруг мимо кто-то проскакал, нахлестывая жрецову кобылу, и я задумчиво проводила его взглядом. Гонец, что ли? Торопятся сообщить о том, что только что случилось? Что ж, хоть тут ничего необычного. Знать бы еще - кому..
- Хэй, Эльга, ты как там? Держишься еще? Рука сильно болит?
Сердце мое подпрыгнуло и пропустило удар, а потом зачастило, как весенний дятел.
Ингвар! Живой! Вот же... а я-то думала...
Глаза защипало, горло сдавило и я чуть было не разревелась, как последняя дура. Даже голос прозвучал как-то совсем уж тихо и жалко:
- Терпимо. Сам-то как?
- А что мне сделается, - хмыкнул этот невозможный человек.
Что-то зашуршало и телега предательски скрипнула. Я замерла, боясь дышать, но никто, вроде, не заметил. Ингвар тоже притих на какое-то время. Будто удачный момент выжидал.
- Идти сможешь? - просил он едва слышно, пользуясь тем, что там, у костров, как раз взялись рубить дрова.
- Думаю, что да, - также тихо ответила я. - Даже бежать смогу, если припрет. Только заметят же сразу.
- А вот и не сразу, - по голосу было слышно, что он улыбается. - Чуешь, гадостью какой-то потянуло? Ужин стряпают. Значит, вот-вот начнут ритуал этот свой, когда все на песок садятся и закатному солнцу поклоны бьют. Много поклонов. В тот раз я на пол лиги уйти успел, пока хватились. Так бы и не поймали, если б не заблудился, как дурак. Крюк по лесу накинул и обратно к лагерю вышел. Но с тобой-то такого точно не будет. Значит, сделаем вот что: как начнут рассаживаться, ты мне свистни тихонько и сразу укатывайся под телегу. На той стороне встретимся. Ха, эти дураки даже узлы как следует вязать не умеют, не то что...
- Для тех, кого не удержать веревкой, есть иные средства, - заметил еще один знакомый голос, заставив меня подскочить.
И откуда только взялся, гад лысый? Не было же только что!
- Поднимайтесь, -скомандовал гад,- за вами уже едут.
И действительно, с лагерю приближалась легкая повозка, запряженная парой молодых соловых кобылок. Правил ими еще один господин в красном плаще, а над его лысой головой вздымались к небу прутья здоровенной клетки. Основательные такие, пальца три толщиной.
