Я вижу насколько ей ново вот так восседать на парне и рассматривать потемневшим взглядом каждый кусочек кожи, с интересом касаться и проверять саму себя на водопад ощущений, обрушающийся с высоты тысячи метров прямо на голову. Вижу, насколько пьяны её глаза, вижу, насколько дыхание учащается, когда ладонь ложится мне на грудную клетку, и девушка вслушивается в бешеный сердечный ритм. Она прекрасно понимает, от чего зависит пульсация крови в моём организме, и поэтому чуть усмехается, ощущая себя истинной королевой. А я, блять, совсем не против, что я её слуга.
Сдерживаться абсолютно нет сил. Переворачиваюсь обратно и вновь нетерпеливо впиваюсь в губы Элизабет, прикусывая до боли, чтобы по-прежнему держать свои мысли при себе, хоть мне и хочется выплеснуть всё наружу, показать насколько я придурок и насколько ей хочется такого придурка, который вовсе не стоит такой девушки. Боль в грудине и напряжение во всём теле лишний раз доказывают, что это не очередная иллюзия моих мыслей, что это истинная реальность, истинней некуда, и это не мираж, который разобьётся на тысячи осколков, когда решишь прикоснуться. Я её касаюсь, и именно мой мир рушится на осколки, созидая сам себя столько раз, чему равна сумма наших поцелуев. Я грёбанный феникс в её клетке. Я умираю и возрождаюсь на её глазах, мои слёзы исцеляют её раны.
Фитч, просто заткнись, потому что я не могу сдерживаться, когда ты ласкаешь стонами мой слух и обрушиваешь горячее пламенное дыхание прямо мне в губы, словно наполняешь собой все мои внутренности, становишься океаном моего мира и остаёшься в груди навсегда. Прямо рядом с сердцем, нет, в нём самом. Мой контроль махает ладонью, ехидно усмехаясь и наблюдая за ситуацией, сложившейся так по моей вине, ведь не могу отдёрнуть себя и не поцеловать столь прекрасную девушку, которая казалась мне бесполезным мусором, занимающим место в моей обители и не умеющим защитить себя при нападении невероятно сильных существ, даже убегая, она в любом случае могла споткнуться об корень какого-нибудь дерева и шлёпнуться на землю. Но сейчас, прямо подо мной, лежит не та неуклюжая девчонка со спутанными кудрями, а самая настоящая королева, а её кожа впитывает лунный свет, принимая в себя всю его силу, вот только Элизабет совсем не нравится подобное наблюдение Артемиды, посему она отстраняется и сводит вместе шторы, наблюдая за тем, как полумрак поглощает и так тёмное помещение, освещаемое лишь слабой лампой оранжевых оттенков.
Терпеть не остаётся сил, а поцелуи только сильнее разжигают пожар, через который уже даже перепрыгнуть невозможно, ведь языки этого пламени уже почти касаются небес, зажигая холодные звёзды и превращая их в подобия солнца. В моей голове каша, а лёгкие, кажется, скоро вылезут наружу, желая вдохнуть чистого кислорода. Но воздуха не хватает, и рядом с ней никогда не будет хватать.
Прохожусь пальцами по стройному ряду рёбер, щекоча нежную кожу, и завожу руки за спину шатенки, путаясь в длинных прядях кофейных волос. Чуть шиплю, покусывая нижнюю губу, и старательно разбираюсь с лифчиком, который ну никак не поддаётся, заставив Фитч хихикнуть. А мне не смешно, твою мать, я взрываюсь с каждым прикосновением к тебе. Тяжесть нарастает комом, а возбуждение накаляет атмосферу до предела, что вот-вот поплывут, расплавившись, стены дешёвого мотеля, и мы провалимся в дыру, где сгорел пол, и отправимся к центру Земли.
Облизываю высохшие от частых вдохов и выдохов губы, наконец, откидывая в сторону мешающий элемент одежды, и буквально вижу, как в зелёных глазах скользнула неуверенность, подпитанная моим взглядом, проходящимся по обнаженной девичьей груди. Тут же неловко старается прикрыться, но не позволяю этого, разводя тонкие запястья в сторону и прижимаясь всем телом к её, судорожно втягивая воздух. Я не могу, мне срывает крышу от того, как она даже дышит, даже моргает, одаривая меня взглядом, будто мысленно колотя сковородой по голове. Мне срывает крышу, как только смотрю на неё, смотрю с пылом и жаром, испытывая нечеловеческое желание к чертям собачьим сорвать оставшуюся одежду. Понимаю, что хриплю так, словно пробежал кросс в сто километров, а за мной бежали адские гончие, почти касаясь мокрыми носами пяток, но это всего лишь девушка, способная убить улыбкой.
Элизабет прикрывает глаза, как только припадаю губами к ключицам, постепенно ведя вниз дорожку, проводя языком по коже и ощущая мурашки, которыми покрылось всё её тело. Кусает запястье, боясь простонать лишний раз и спровоцировать на укус. Обвожу кончиком языка твёрдый сосок и прикусываю, вырывая лёгкий выдох из её груди. Выгибается мне навстречу, рисуя улыбку на моём лице. Я ведь доволен собой, когда могу вытворять подобные вещи, но с ней всё по-новому, всё иначе, и я сам это чувствую, осознавая, что с каждым поцелуем и по моему телу пробегает стая неизвестных насекомых, введённых под кожу, оставляя приятную дрожь в мышцах от напряжения.
Укусы, засосы, синяки от пальцев – её молочную вселенную покрывают багровые вспышки света, оставленные мной как знак, что всё это не сон, не иллюзия, а самая настоящая реальность, и что в этой реальности я впервые чувствую себя тем самым жалким девственником, боявшимся сделать что-то лишнее и спугнуть, не получив удовольствие. Это нечто особенное, нечто совсем другое, то, чего у меня никогда не было.
Шатенка сама тянет к моим джинсам свои руки, но не позволяю ей коснуться ремня, решая сделать всё сам и в нужное время, ведь Элизабет не терпится подвести всё к заключительному моменту и получить удовольствие, хотя я способен довольствоваться малым – поцелуями, от которых башню сносит. Кладу её горячие ладони себе на плечи, а девушка сильно сжимает пальцы, когда я, поддавшись моменту, толкаюсь в неё, зажмурившись. Боже, я теряю контроль, просто его сносит огромными волнами океанов её вселенной. Приоткрываю рот, выдохнув судорожно и с дрожью, чувствую, как руки слабеют, и боюсь, что упаду.
Желание захватывает меня, бьёт в затылок, лишая сознания, но я по-прежнему не отключаюсь, тяжело дышу, зарывшись в тёмные волосы девушки, и втягиваю сладкий запах шампуня, купленного в прошлом мотеле, в лёгкие, наполняя себя. Прекрасно понимаю, что меня хватит ненадолго, а напористая натура Элизабет проникает сквозь всё моё существо, ведь сама дочь Артемиды, воспользовавшись моментом слабости, разбирается с ремнём, отправляя его на пол. Металлический лязг свидетельствует конец моего контроля, прощай, друг, я буду по тебе скучать сегодня.
- Ты серьёзно, охотница? – едва слышно шепчу. Меня очень легко спровоцировать, легко подлить бензина в костёр, отчего вспыхиваю в разы сильнее, чем раньше, затмевая рациональное мышление эмоциями и чувствами, вводимыми, словно наркотик, внутривенно. Введите мне, пожалуйста, Элизабет в кровь и не смейте выгонять её оттуда, чтобы она грела изнутри, покрывала поцелуями все капилляры и стенки органов, заставляя прикрыть глаза от удовольствия.
Вся моя медлительность и желание растягивать ласки напрочь отшибает одним лишь действием Фитч, из-за чего тут же припадаю к её шее, кусая выступающую сонную артерию, а потом ключицы, а потом зализывая следы от зубов, спускаясь ниже. Веду дорожку полуукусов-полупоцелуев всё ниже и ниже, останавливаясь у края джинсов. Смотрю исподлобья и наблюдаю за реакцией, что следует незамедлительно. Девушка приподнимается на локтях, собрав остатки сил, и смотрит в ответ дымчатыми зелёными глазами, а я усмехаюсь, отметив румянец на бледном лице. Что ж, я заставлю тебя покраснеть ещё гуще, дорогая.
С нетерпением дрожащими пальцами расстёгиваю пуговицу, затем разбираюсь с ширинкой, нарочито и дразняще медленно стягивая ткань сначала со стройных бедёр, а потом до конца, откинув в сторону. Звук падающей на пол одежды ласкает уши, но сильнее ласкают слух её стоны и сбитое дыхание, наполненное несоизмеримым с моим желанием. А глаза словно бы говорят: «чего ты медлишь, придурок, я хочу этого, как и ты».
Прочищаю горло, так как от хрипов оно начинает болеть, после чего ухмыляюсь, видя, что лицо девушки ещё больше заливается краской, ведь уже стягиваю с неё последний элемент одежды, вновь припадая к желанным губам, мучить которые готов вечно. Бунтарство и хмурость Элизабет теперь заменили смущение и легкая улыбка. Раньше бы она меня огрела чем-нибудь тяжелым, но прямо сейчас отвечает на поцелуй, приоткрывая рот и пропуская внутрь мой язык, проходящийся по ряду зубов, а затем щекочущий нёбо, отчего выдавливаю гортанный стон со стороны шатенки. Я до безумия волнуюсь, закрываю глаза, чтобы хоть на пару секунд отогнать беспричинную тревогу, а затем понимаю, что причина таки кроется в самой Фитч. Она девственница, чистейшая на свете, из-за чего мои руки перестают слушаться в желании поскорее самому избавиться от мешающей одежды. Облизываю губы, шумно сглатывая скопившуюся во рту воду, и вновь пытаюсь привести в порядок мысли, пытаюсь контролировать самого себя, наблюдая за тем, как обнажённая грудь вздымается со скоростью света. Чёрт возьми, Кастеллан, угораздило же тебя влюбиться в такую девушку.
